получал ничьего благословения и предпочел бы вообще не иметь дела с богами и с теми, кто им служит: голова на плечах и меч наготове как-то надежнее, чем существа, природа которых до сих пор не ясна.
Я покосился на мать. И зачем она вообще навязалась в этот поход? Сидела бы себе в столице, наслаждалась теплыми осенними деньками и хорошими винами. Но нет — ехала, гордо вскинув голову и свысока поглядывая на плетущихся вдоль обочины людей. Седые волосы, уложенные в идеальную прическу, как всегда оставались неподвластны ветру, тонкие, но многочисленные ниточки морщин давно скрыли былую красоту, но нисколько не повлияли на почти генеральскую стать. Спокойной лицо не выдавало эмоций, но я точно знал, что она злится. Пожалуй, стоит все же с ней поговорить: если не я, то с нее станется найти другого, более внимательного слушателя, а то и начать интриговать против меня.
— Можете еще что-нибудь сказать о предстоящем договоре, матушка? — подчеркнуто-нейтрально обратился к ней я, едва успевая направить коня влево, чтобы он не затоптал копытами свалившегося прямо на дорогу тощего паренька.
Мать брезгливо поджала губы, но отвечать не стала, бросила лишь один взгляд на дорогу, где расстелился голодный селянин, и придержала лошадь.
Оглядев толпу еще раз, я заметил нескольких женщин с детьми на руках, стариков, которые едва держались на ногах, но крепко цеплялись за нехитрые пожитки. Мужчин среди крестьян оказалось очень мало, что странно — обычно они самые живучие. Не вернулись с предыдущих войн? Сгорбленный староста деревни, который шел впереди этой тощей процессии, вел в поводу дрожащую от усталости кобылку.
Оглянувшись, велел ординарцу отдать людям одну из телег, и под жадными взглядами, провожающими груженые снедью обозы, поспешил обогнать толпу. Исполнять роль благодетеля оказалось труднее, чем я думал: всем помочь оказалось невозможно, ситуация в стране еще более плачевная, чем я предполагал. Приходилось действовать очень аккуратно, чтобы не навлечь на себя гнев толпы слишком избирательной помощью, но при этом не разбазарить все припасы в первые же пол дня пути.
Паренька, который упал под ноги моего коня, тут же погрузили на телегу, туда же ссадили детей и побросали какие-то мешки. Пешком до города людям оставалось идти около дня, к завтрашнему утру они доберутся, если не будут останавливаться на привал. Подумав, велел выделить им несколько факелов и предпочел еще отдалиться.
Когда мы уехали далеко вперед, заметно подобревшая матушка отчего-то решила вернуться к моему вопросу.
— О заключении договора ничего сказать не могу. О принцессе Войцехе ты, пожалуй, знаешь побольше меня. Впрочем, стать ее союзником будет довольно просто: что бы ни случилось, не поворачивайся к ней спиной и не делай резких движений, тогда вы сработаетесь.
Мне только и оставалось, что сдавленно поблагодарить в ответ на столь загадочные «советы», которые я ненавидел выслушивать и почти никогда не пытался разгадывать. Интересно, эти рекомендации мать получила от Мирэкки или просто услышала, как мои люди меж собой называют регента «королевской коброй»?
Войцеха
Дождь моросил уже вторые сутки, я промокла до самых костей и давно скучала по ледяному ветру севера, который хоть и имел свойство обжигать лицо, но редко умудрялся забраться под теплую местную одежду. В полдень крыши столицы показались над унылой равниной, почти лишенной деревьев.
Я привстала на стременах, но ни столбов дыма, ни криков, ни разъяренной толпы не увидела. Значит, дела идут сносно. Ну или горожане вымерли от голода — как повезет.
Серый старый замок, лишенный какого бы то ни было изящества или украшений, возвышался за стеной в дальней части Эндоры. Перед ним текла ленивая, обмельчавшая за долгие столетия река, с другой стороны — той, которую я сейчас видеть не могла — пологий холм переходил в резкий обрыв.
Над серыми стенами, сложенными из добротного камня, низко нависало не менее серое небо. Казалось, шпиль самой высокой башни вот-от зацепит очередное облако, оно прольется нескончаемым потоком ливня и потопит эту «непреступную» крепость к бездне. Мне даже этого хотелось, очень сильно, но облака торопливо неслись по небу, подгоняемые порывами сырого ветра, и чуда не происходило.
Эндора встретила тишиной и косыми взглядами. В городе, состоящем из бесконтрольно выстроенных рядом со старой крепостью домов, прямых улиц нет, и стража, предупрежденная о моем возвращении, выстроилась вдоль самого удобного маршрута на случай, если вдруг кому-то вздумается еще раз попытать счастья и напасть на меня. Впрочем, таковых не находилось: зеваки стояли вдоль дороги, провожая опустевшие обозы хмурыми взглядами исподлобья, иногда слышались детские выкрики, за последней телегой бежала шпана в попытке отыскать в ней еду, но в целом город производил впечатление удручающее и казался как никогда пустынным. Оно и неудивительно: во времена голода все, кто мог работать на земле, вернулись в деревни — если было, куда возвращаться. Кто побогаче — уехали «по торговым делам», кто победнее не видели смысла в том, чтобы тратить силы и разглядывать женщину, которая пробудет у власти от силы месяц.
Когда я двенадцать лет назад уезжала отсюда, направляясь с новоиспеченным мужем на север, Эндора походила на огромный базар. Она вся состояла из торговых рядов, трактиров и рыночных площадей. Здесь купцы, закрыв правый глаз, через который за нашей честностью следит справедливый бог Отран, били по рукам с контрабандистами, продавцы баранов ругались с торговцами тканей за клок шерсти, уличные музыканты под шумок срезали кошельки у прохожих. Этот город никогда не был идеальным, но сколько себя помню, всегда был живым. До недавних времен.
Столица, как и весь Даграс, жила за счет удобного расположения: страна находилась на пересечении материковых торговых путей, и хоть прямого выхода к морю не имела, на не слишком больших пошлинах содержала достаточную армию, чтобы блюсти с ее помощью свои интересы. Жером же умудрился развалить налаженную тремя нашими предками систему всего за жалкий десяток лет: затребовал более высокую плату за ввоз товаров, перессорился со всеми соседями, проиграл пару глупых и совершенно необязательных войн, и вот я здесь, раздумываю о том, как буду сообщать его дочерям о предстоящей свадьбе одной из них.
Замок выглядел чуть более оживленным, чем две недели назад, когда я его покидала. По моему приказу экономка и дворецкий приводили его в жилой вид. Конечно, приглашать Императора
