приподнял брови и чуть кивнул подбородком в сторону священника. Наконец, я подняла голову и встретилась взглядом с ледяными глазами.
— Ты собираешься отвечать?
— Мне что и подумать нельзя? – возмутилась в ответ.
Так говорить я не планировала, но по тому, как хмыкнул за плечом брата Алек, поняла, что тот оценил.
— Думать нужно было раньше, - спокойно произнес Малкольм и лениво перевел взгляд на священника. — Она согласна.
— Эй! Так дела не делаются.
Священник нервно сглотнул и перевел взгляд с меня на жениха и обратно.
— Не ты ли вчера говорила, что была бы рада, если бы я оказался твоим мужем? – спокойно произнес он, без намека на стеб в голосе.
Но я-то знала об истинном положении вещей и догадывалась, что он надо мной банально издевается.
— Это было при условии, что мой муж стар и уродлив! – возмутилась я.
— То есть ты все же не согласна?
Я насупилась.
— А если не согласна, отпустишь?
— Разумеется, - произнес он, не меняя тона. — Ты знаешь где выход, иди куда хочешь.
— То есть… - прищурилась я. — Отпустить отпущу, но до дома добирайся как хочешь?
— Да.
Вот же вредина!
— Эм… - промямлил священник, вытирая пот со лба. – Леди Габриэль? Ваш ответ?
Малкольм снова встретился со мной взглядом и слегка приподнял бровь. И скажу я вам честно – в совокупности с ничего не выражающей мордой лица эта его бровь смотрелась пугающе.
— Да согласна я, согласна…
Попробуй тут, поди, откажись…
Священник, как мне показалось, облегченно выдохнул и продолжил церемонию. На палец мне водрузили кольцо, и священнослужитель счастливо проговорил:
— Объявляю вас мужем и женой. Лорд Малкольм можете поцеловать леди Габриэль.
Мой взгляд скользнул по скулам мужа, его носу, губам. Все мое тело невольно замерло, охваченной терпкой смесью ожидания и предвкушения. Дрожь пробежалась по кончикам пальцев, и я совершенно по-детски зажмурилась. Потому что…
Не было у меня как-то времени целовального опыта набираться.
Эрика, конечно, пыталась мне что-то там рассказывать, да и сама я книжки разные читала нехорошего содержания, но вот практика… Практика хромала на обе левые.
И вот я стою, напряженная как тетива у лука, и готова то ли деру дать, то ли к мужу податься, и вместо ожидаемого поцелуя, о котором столько всего написано, чувствую, как едва теплые губы легко касаются моей щеки и тут же отстраняются.
Разочарование, окутавшее все мое существо, было сложно описать словами. Ну, вот…
С другой стороны, может он уже устал со всеми подряд целоваться? Эта мысль мне почему-то совсем не понравилась, я нахмурилась, а потом вопросительно посмотрела на мужа.
— Я не целуюсь с детьми, - проговорил он, уже беря меня за руку и ведя к гостям.
И пока я машинально отмечала красоту его длинных пальцев, которую заприметила еще вчера, и наслаждалась прикосновением его руки, то подумала вот о чем…
Это что же получается? Если он даже целоваться со мной не хочет, дальше тоже что ли ни-ни?
Хм-хм-хм… А мой муж-то действительно интересный фрукт!
Передо мной была настоящая белоснежная пустыня. Северный ветер беспощадно дул, поднимая вихри снежинок, которые ранили и царапали мою кожу. Мне было очень холодно.
Я обняла себя руками и согнулась, сжимаясь в комочек, чтобы стало хоть немного теплее, но это не помогало. Холод с каждым мгновение пробирался все глубже, промораживая до самых когтей.
— Лиса, все хорошо. Я с тобой. Тише, маленькая.
Теплые руки нежно, но крепко обняли меня, даря тепло, согревая. Мягкие губы коснулись моей щеки.
— Я не дам тебе замерзнуть.
Я не знаю, кто ты мил-человек, но спасибо и на этом, хотя поцелуй был явно лишним. У меня вообще-то теперь муж есть, хотя погодите-ка… Голос-то подозрительно знаком. Правда, интонация у этого голоса странная, слишком мягкая.
— Я всегда буду рядом, Лиса.
Желая проверить свое предположение, немного повернула голову. За это маленькое движение пришлось расплатиться поцелуем, которые пришелся в глаз, но бог с ним. Пусть чмокает, мне жалко, что ли.
— Эм, муженек? Ты ли это?
Малкольм нежно-нежно мне улыбнулся и крепче прижал к себе.
— Ты не узнала меня?
— Да тебя поди узнаешь! Скажу тебе, друг мой, ты… Потек.
Он негромко рассмеялся.
— И что же это должно значить?
Я плотнее прижалась к нему, потому что вокруг было жутко холодно, а в его объятьях тепло, и пояснила:
— Ну… Ты был весь такой из себя холодный и неприступный. А тут чего-то раскис, целуешь, обнимаешь.
— Глупенькая, как я могу быть с тобой холоден? Я люблю тебя.
Мои брови сами-собой полезли в волосы, и я, кашлянув, стала отстранятся. И пусть снаружи холодно, зато нет подозрительных товарищей, которые после первой встречи признаются в любви.
— Эм… Знаешь, это как-то немного странно… Хе-хе…
Он смотрел на меня мгновение с болью в глазах вселенского масштаба, а потом моргнул и вдруг я поняла, что стою на балконе.
Свет луны озаряет белоснежные камни, а снег медленно падает с неба и щекочет по лицу. Рядом со мной раздался негромкий и незлой рык. «Альташ!», - сразу поняла я.
Дракон сидел недалеко от меня, покорно склонив голову, а нем восседал Малкольм во всем своем великолепии. Его ленивый взгляд скользнул по мне, легкая улыбка чуть сгладила черты лица. Он протянул мне руку.
— Полетаем?
Я посмотрела, как на это предложение отреагирует дракон. К моему удивлению он еще ниже склонил голову.
Нет. Я, конечно, все понимаю, чудеса случаются, но не такие же! В самом деле…
Пережив церемонию венчания, прием, устроенный в нашу честь, перезнакомившись с кучей совершенно ненужный мне людей, злая и раздраженная, я приняла ванну и побежала на балкон. Сегодня Альташ, после долгих уговоров, терпел мое присутствие две минуты, а потом стал шипеть. И совершенно невозможно, чтобы этот чрезмерно гордый и величественный дракон сидел и вот так вот покорно склонял голову.
Мне кажется, он и Малкольма возит с мыслью: «Ладно уж, смилостивлюсь над тобой, челядь, покатаю немного». А тут такое…
Я прищурилась и посмотрела на Альташа, потом на Малкольма, который все также сидел с протянутой рукой и легкой улыбкой:
— Или ты боишься?
Провокация? Любопытно…
— Не боюсь, - хмыкнула я. — Но я хочу полетать с Альташем! А вот это вот, - я обвела рукой фигуру дракона, —
