Гаррет обвел костяшкой пальца ее подбородок.
— Лауша, ты считаешь, что в мире есть власть способная заставить меня причинить тебе боль?
— Ты не достаточно силен, чтобы сопротивляться влиянию. — Она отшатнулась от него, отступая назад. — Никто не сможет!
— Да ну? Тогда больше волнуйся о собственном самочувствии…
— МакРив, я… неуязвима для него.
— Как? Почему?
Ее взгляд метался, глаза блестели от слез.
— П-пожалуйста, ты должен уйти!
Неужели наконец он узнает ее тайну?
— Почему ты неуязвима, Лауша?
Сдерживая рвущиеся наружу рыдания, она прошептала:
— Потому что… потому что я — его жена.
Как он это воспримет?
Выражение лица МакРива оставалось непроницаемым. Она выложила правду, позорную тайну и с ужасом ждала его реакции.
— Так вот из-за чего весь сыр-бор, — протянул он ровным голосом. — Все эти страхи, побеги. Ночные кошмары.
Когда Люсия кивнула, он уточнил:
— Ты называла его дьяволом.
— Он им и является.
О чем ты думаешь, шотландец?
— Но ты… вышла за него?
Я отвратительна МакРиву.
— По существу? Да.
— Церемония и все такое?
Она сглотнула.
— Он обманом втянул меня в это. М-мне было всего шестнадцать.
Мускул дрогнул на его щеке и радужки стали бледнеть:
— Тогда учти следующее…
Валькирия затаила дыхание.
— Девушка, я собираюсь сделать тебя вдовой…
Звон мечей, вынимаемых из ножен, прозвучал в отдалении. Обернувшись, Люсия с МакРивом увидели приближающуюся чертову прорву одетых в хламиды кромитов, глаза которых горели неистовым фанатизмом.
— Снова эти полоумные?
Кажется, их около сотни…
— Пожалуйста, МакРив, давай уйдем, пока они не напали. Забери меня отсюда!
Ликан заколебался. Подумав, ответил:
— Я уведу тебя, но вернусь сюда за ним.
Тут же кромиты подтянулись с другой стороны, блокируя их.
— Похоже, придется подраться, любимая!
Без предупреждения Гаррет обрушился на бойцов, рассекая их тела когтями. Люсия вступила в схватку, стремительно разя смертных противников обычными стрелами, стараясь не задеть МакРива. Но кромиты стояли так близко друг к другу, что казалось, ликан был повсюду.
Прокручивая в голове откровения валькирии, Гаррет стремительно двигался в гуще сражения, уничтожая кромитов. Однако каждый раз, когда он убивал одного, следующий тут же вставал на его место, несмотря на то что мимо непрерывно свистели стрелы Люсии, впиваясь врагам между глаз.
— Почему не сказала мне, что замужем?
За неким отвратительным богом.
— Не хотела, чтобы ты знал, не хотела, чтобы вообще кто-нибудь знал!
Этот ублюдок обманом затащил мою Лаушу в эту адскую бездну? Он труп!
— О чем ты думаешь, МакРив? — прокричала валькирия, выпуская одновременно три стрелы.
Гаррет полагал, что пока методично орудует когтями, ему следовало бы найти объяснение тому факту, что подруга, предназначенная ему судьбой, — замужняя женщина и все оказались намного сложнее, чем он себе представлял. Но его мысли были просты и примитивны.
Закончить с этими убогими, пристрелить Круаха, и Лауша — моя, навсегда.
Гнев обрел четкие очертания, по крайней мере, теперь у него есть враг, с которым можно сразиться.
— МакРив?
— Надо было рассказать мне.
Увернувшись от хлестнувшего дугой фонтана артериальной крови, Гаррет пинком отбросил обезглавленное тело из-под ног.
— Я как раз и стремилась не допустить, чтобы ты узнал!
— И все твои ночные кошмары, о которых я расспрашивал, связаны с этим?
— Сны — это предзнаменования. Они предупреждают меня, что скоро он возродится к жизни. — Еще три стрелы, выпущенные друг за другом. — Я не могла открыться тебе, потому что знала, что ты придешь сюда. Но это — моя обязанность. Уже более тысячи лет.
Груды тел росли, заливаемые кровью визжащих кромитов. Неплохой результат.
— Что ты пытаешься доказать? — потребовала Люсия.
Между ударами Гаррет прорычал:
— Ты не должна была оставлять меня!
— Но ты собирался убить его вместо меня — и не вздумай отрицать!
Когда ликан промолчал в ответ, она возмутилась:
— Тогда чем ты лучше меня? — Еще один залп стрел. — Что дает тебе особенное право рисковать собой?
Он отрывисто бросил:
— Ты сможешь жить дальше, если со мной что-то случится.
Затем бросился на последнего кромита.
«В этом ты ошибаешься», — подумала Люсия, наблюдая за тем, как МакРив расправляется с врагами.
Пока она пыталась отдышаться в сыром туннеле, он остановился над последним убитым, также судорожно дыша. Ликан сражался как сумасшедший, стольких истребив.
И теперь они могли уйти — немедленно должны уйти!
— Шотландец, еще раз послушай меня — ты не в состоянии противостоять Круаху! Ты заразишься.
— Лауша, — прошептал он. — Я хочу, чтобы ты знала кое-что.
— Разве ты не можешь сказать это снаружи?
Гаррет покачал головой.
— Мне необходимо, чтобы ты узнала о том, что я люблю тебя.
— И ты заявляешь об этом сейчас?
Она замерла, когда он снова оказался перед ней.
Его глаза были молочно-белыми.
— Нет, нет, нет.
Ее сердце, казалось, остановилось, она не могла вздохнуть. Он уже заразился и находился под влиянием Круаха, а значит, будет испытывать потребность губить тех, кого любит.
О боги, он любит меня.
— МакРив, борись с этим!
Люсия закинула лук за спину, протягивая к ликану обе руки.
— Пойдем со мной, давай уйдем из этого места — вместе.
— Лауша, я так чертовски сильно люблю тебя, что это причиняет мне боль. — Его речь стала отрывистой. — Хотел сказать тебе раньше.
МакРив был потерян…
Эхо вторило хохоту Круаха, отражаясь от сырых земляных стен. Он приказал:
— Приведи ко мне мою жену, оборотень.
Когда Гаррет послушно подчинился и, бросившись вперед, схватил Люсию за запястья, она взмолилась:
— Нет, не делай этого со мной!
Она отбивалась, пытаясь освободиться, однако он был слишком силен.
— МакРив, ты должен сопротивляться!
Но Гаррет, бесстрастно преодолевая сопротивление, потащил ее мимо убитых кромитов в логово Круаха.
Все как тогда. Словно она вновь стала испуганной девочкой. Теперь же она была испуганной женщиной, снова переживающей страх и к тому же осознающей, что обречена.
МакРив втолкнул ее в наводящий ужас главный ритуальный зал узилища Круаха: огромное помещение с высокими каменными сводами, заваленное телами. Извивающиеся черви усеивали трупы, сложенные штабелями вдоль склизких стен. Женщины, дети — никого не щадили. Ядовитое зловоние заставило Люсию подавиться, на глазах выступили слезы.
