Сыворотка для зачатия? Сабин еле сдержался, чтобы не расхохотаться.
— В наших телах гормонов, лейкоцитов и других необходимых компонентов намного больше, чем у обычных людей. Поэтому мы и способны так быстро исцеляться. В большинстве случаев женский организм не может принять такую насыщенную… хм, сыворотку, поэтому отторгает ее, как нечто чужеродное.
— Думаешь, я смогу принять ее?
— Я думаю, что ты можешь принять все, что угодно.
Она понемногу начала расслабляться рядом с ним. Даже улыбнулась.
— Ты хочешь иметь детей когда-нибудь?
Он никогда не хотел этого до сих пор. Его жизнь была слишком бурной. Но ему понравилась мысль зачать ребенка с Гвен, похожего на нее, тем самым сделав свою жизнь еще более благословенной.
— Да. Не сейчас, пока мы в опасности, но когда-нибудь — обязательно.
Ее лицо приобрело задумчивое выражение.
— Безопасность, — она вздохнула и сменила тему. — Я не хочу, чтобы ты перестал бороться против Ловцов, но не знаю, останусь ли я с тобой.
— Это справедливо. — Хотя Сабин до последнего будет стараться убедить ее остаться. И он не солгал, говоря, что собирается последовать за ней. Куда бы Гвен ни отправилась, он будет в шаге от нее. Избавиться от него ей будет ох как непросто. — Но не жди, что я буду просто смотреть, как ты уходишь и сидеть сложа руки.
— Ну, тебе пока не о чем волноваться. Сначала я собираюсь помочь найти твоих друзей. Сможешь ли ты доверить мне это?
— Да. Даже если бы я увидел тебя обнимающейся с Галеном, я бы и тогда не стал сомневаться в тебе, — уверенно сказал он. Сабин действительно так думал. В своей жизни он доверял только Гвен.
Она усмехнулась.
— Я поверю в это только, когда увижу своими собственными глазами.
Проведя пальцами по его груди, она заявила:
— Мне нужно поговорить с сестрами.
— Желаю удачи. — Он сжал ее пальчики и поднес их к губам.
Гвен снова вздохнула.
— Я была готова к тому, что они уедут. Но в глубине души знала, что сестры останутся хотя бы для того, чтобы наказать меня за прегрешения.
— Они не причинят тебе вреда. — Он этого не допустит.
Девушка с нежностью сжала его руки.
— Как себя чувствуют Даника и Эшлин?
— Они благодарны тебе и переживают за пропавших мужчин.
Хмурясь, Гвен села, и живой водопад роскошных волос заструился по ее обнаженным плечам и спине.
— Я — в душ, вымою голову. Созови всех, скажем… через часик?
Сабин не спросил, зачем ей эта встреча, а просто доверился, как и обещал.
— Считай, что все уже сделано.
Гидеон медленно сходил с ума. Он потерял счет времени и не знал, как долго находился в ловушке. День? Два? Год? Сюда не пробивалось ни единого лучика света, за который можно было бы уцепиться, не было ничего указывающего на то, что рядом находился мир — мир, в который он вскоре вернется, чего бы это ни стоило.
Однако для того чтобы придумать план побега Гидеону нужно хоть немного тишины и покоя. Но об этом можно было только мечтать.
Демон Лжи, обычно безмолвно присутствующий в глубинах его души, безостановочно вопил в голове воина: «Хочу быть здесь, здесь, здесь», подразумевая — «хочу сбежать, сбежать, сбежать». Или: «Мне нужна темнота, темнота, темнота», имея в виду — «мне нужен свет, свет, свет». Демон Лжи думал, что он вновь заперт в ларце Пандоры, забытый, покинутый, без надежды на спасение.
Должно быть, другие демоны ощущали то же самое. Люциен часто стонал, хотя Анья находилась рядом и утешала его. Рейес был на удивление спокоен. Бормотал имя Даники, а затем опять замолкал на долгие часы. Аман же рычал. Чудовищным перекатным рыком, как будто боролся с ордой демонов, которую Гидеон не мог себе даже представить. Наверное, это тайны прокручивались в его голове…
Страйдер, которого перехитрили, что означало его проигрыш в ментальном поединке, постоянно бился головой о стену, его демон, вероятно, визжал, а тело испытывало невообразимые страдания. Гидеон лишь однажды, несколько сотен лет назад, был свидетелем поражения этого воина, но последствия запечатлелись в его памяти навсегда. Он никогда до этого не видел, чтобы взрослый мужчина так извивался и корчился. Слезы катились по мертвенно-бледному лицу, глаза, в которых обычно светилась гордыня, наполнились мукой, а зубы яростно скрежетали, стиснутые до крови, до кровавой пены на губах.
«Сосредоточься, болван».
Неоднократно вся группа пыталась взломать оконные ставни или пробиться сквозь кирпичные стены. Анья была единственной, кто еще мог использовать свои силы, хотя и ее возможности были ограничены. Она наколдовала несколько торнадо, но в результате пострадали только Повелители, а не здание. С каждой атакой стены, ставни, пол и потолок становились только крепче и нерушимее — благодаря заклинаниям? — пока их тюрьма не превратилась в непробиваемую твердыню.
— Я собираюсь еще раз поискать отсюда выход, — успокаивающе пробормотала Анья. Она была самой спокойной в группе — ироничный поворот для того, кто преуспел в хаосе. Послышался шелест одежды, стон Люциена, воркование Аньи, затем звук шагов.
Гидеон всегда неохотно решался на длительные отношения с женщинами, предпочитая разнообразие. Сейчас это выглядело глупым. Не было никого, о ком он мог думать, тосковать или мечтать. Никого, на мыслях о ком он мог сосредоточиться, как это делал Рейес. Никого, кто бы утешал его, как утешали Люциена.
«С какой женщиной ты захотел бы остаться надолго»?
Неужели им сейчас овладело Сомнение?
«Ого! Вот так пинок».
— Извиняюсь, — пробормотала Анья. — Я кого-то задела?
— Мне нужна… — дыхание Страйдера напоминало звук пилы в сыром дереве, поверхностное и дрожащее, наполненное болью и страданием, — помощь. Помоги мне. Пожалуйста.
— Скоро, — пообещала Анья и успокаивающе заворковала над Поражением. Затем снова послышались шаги.
«Ой, еще удар! Вот неуклюжая…. Что это за потрескивание?»
— Так, так, так. И что же мы тут имеем? — Гидеон предположил, что рокочущий голос раздавался из скрытых динамиков. Незнакомый голос. — Ого! У меня что, сегодня день рождения?
В комнате наступила зловещая тишина, которая через мгновение была нарушена стуком каблуков по кафельному полу. Анья поспешила вернуться к Люциену.
Вспыхнул свет, прогоняя тени. И в этот момент сладостный покой охватил Гидеона. Он заморгал, проясняя зрение, и словно впервые увидел своих друзей. Люциен растянулся на полу, его голова покоилась на коленях Аньи. Богиня обнимала его, словно желая защитить от опасности. Рейес тяжело привалился к стене, жутко скаля зубы. Страйдер лежал, скрючившись, возле другой стены, а подле него с каменным лицом сидел Аман и успокаивающе гладил друга по голове.
