него даже через несколько фраз интервью, прошедших через переводчика и редактора. Он был великолепен всегда.
Он мне не писал, хотя я присылала ему открытки регулярно – на Новый год, на праздник фонарей и на день рождения, дату которого выбирала каждый год заново, по самому жаркому дню предыдущего года. Он мне прислал только записку в букете, один раз: «Поздравляю с открытием клиники, принцесса Лея, желаю успехов. Алан Иссадор», шестигранник, перья, дата, подпись. Я хранила её в сейфе, в коробке с телефоном.
Иногда я видела его в газетах в объятиях актрис, они называли его в интервью «спонсором», «кавалером» и «ухажёром», а он в интервью рядом называл их «просто друзьями», над этим не иронизировал только ленивый. Я тоже не жила затворницей четырнадцать лет, у меня были поклонники, походы в театры и просто свидания, но они заканчивались на парковке, я позволяла проводить меня до моей машины – не хотела, чтобы они знали, где я живу, потому что не хотела стеклить балкон.
Кори писал регулярно, хвастался достижениями и суммами на счетах, я отвечала примерно на каждое десятое его письмо, но ему хватало.
Райнир до обострения бывал у меня пару раз в год и на письма отвечал редко и очень коротко, но на этот раз хватало мне, мне не нужно было больше. Сегодня он был невероятно смел и очень убедителен, я бы даже попыталась его поцеловать, если бы дома меня не ждала проклятая папка. Я была уверена, что будет интересно, за четырнадцать лет много чего изменилось.
Ещё во время ординатуры у меня была короткая вспышка с Кхо, внезапная и сногсшибательная, мы работали в кузнице вдвоём, склонившись над чертежами, и ковали что-то очень красивое, когда он посмотрел на меня по-новому, а я не отвела глаз, и мы вдруг набросились друг на друга с поцелуями такими бешеными, каких я никогда в жизни от себя не ожидала. Внутри как будто взорвалось что-то огромное, породив лавину новых эмоций, мы целовались как бешеные и рвали друг на друге халаты, а потом резко очнулись и пришли в себя. Он сказал, что это было ошибкой и не должно повториться, что у него скоро свадьба, они с невестой любят друг друга и уже ждут ребёнка, ему интрижки совершенно не нужны, он сам не знает, как это произошло, и наверное, нам лучше будет больше не оставаться наедине. Я согласилась по всем пунктам, мы перестали работать над общим проектом, и очередного друга я снова потеряла.
Зато мне начали сниться сны, короткие, но очень яркие, иногда страшные, иногда эротические, но почти всегда с Аланом. Этот поцелуй как будто прорвал плотину, которую я тщательно строила столько лет, и вывернул передо мной всю обиду, злость и разочарование от нашего неловкого глупого брака. Я скучала. Я могла с этим справиться, но иногда я просто не хотела, мне даже болезненные мысли о нём доставляли удовольствие, и я погружалась в эту боль с головой, запираясь в квартире без телефона и часами перечитывая наши короткие письма, пересматривая его интервью, вспоминая наши встречи. Мне было больно до воя, до обессиленного скулёжа с зажатой в зубах ладонью, но я выдыхалась, отдыхала и заходила на новый круг. Эти запои случались один-два раза в год, я их планировала, подгоняя под праздники и окна в графике операций, иногда ради них уезжала из города. Это был мой отпуск. Путешествие в страну памяти и фантазий.
Виски в бокале кончился, свеча догорела, «Черепашка Донна» начала швартоваться у ресторана, у меня больше не было причин и поводов откладывать своё знакомство с папкой. И я опять чувствовала эти литосферные толчки в глубине, где-то под толщей воды, которая вот-вот взбунтуется и поднимется гребнем до небес, грозя поглотить меня.
«Вперёд. Я давно готова.»
Вставая из-за стола, я захватила початую бутылку с собой – она мне сегодня понадобится, для полноты картины.
***
Глава 80, свидание с папкой
Пройдя половину расстояния от «Донателлы» до дома пешком вдоль набережной, я вдруг вспомнила, что, вообще-то, приехала на машине, и сейчас она ждёт меня на парковке у ресторана. Возвращаться было примерно столько же, сколько и идти до дома, туфли были удобными, погода отличной, и я просто продолжила идти, рассматривая кованые лавочки и гуляющие пары. Мне было сложно представить себя на их месте, хотя внутренне мне казалось, что я одного с ними возраста, просто опытнее в профессиональном плане, но точно не в отношениях. Они держались за руки, смеялись, целовались, для меня это всё казалось чем-то из другого мира, я никогда не гуляла с мужчинами, меня всегда приглашали в конкретное место, обычно оно было пафосное и дорогое, даже кинотеатр мои поклонники всегда выбирали один и тот же, самый шикарный в Верхнем, как будто то, насколько мне понравится фильм, зависело от качества обивки кресла, в котором я буду этот фильм смотреть. Пригласить меня просто погулять в парке никому не приходило в голову, я даже подумывала завести собаку, чтобы гулять с ней, но пока не решилась, опасаясь, что не смогу уделять ей достаточно внимания.
«Или сорвусь на войну и брошу её.»
Я вспоминала Деймона, единственную его речь, которую слушала внимательно, в тот день, когда я вышла из аудитории посреди занятия, заявив, что не хочу иметь отношения к его лекциям. Он говорил о том, что пока мы здесь, в мире и покое, наслаждаемся благами цивилизации, его солдаты сражаются за наше спокойствие. Они и сейчас сражались, я знала это из новостей и чуяла нутром каждый раз, когда через наш с Аланом канал сквозило его эмоциями, которые я помнила слишком хорошо, с того момента, как впервые ощутила - пиршество Пожирателя Душ, райское наслаждение для демона из ада. Я как будто частично была там, всегда, и поэтому жила здесь тоже частично, стараясь ни к чему не привязываться, не строить далеко идущих планов и не брать на себя серьёзных обязательств.
«Он пришёл сюда лично. Лично. Ко мне. За мной.»
Я была уверена, что так и будет, без оснований и сомнений - он пришёл, чтобы забрать
