— А Крапси пусть говорит на вардарском, так Тоби без проблем выучит их все.
Такрэ, Барс и Друк с Мамочкой были у нас частыми гостями, заходили и другие поселенцы. Каждый был рад помочь, чем сможет, но благодаря моему разросшемуся саду и отличному урожаю всего хватало, причём не только нам троим — всем жителям. Я так привыкла за полгода к всеобщей поддержке и прочному уюту, что отпустила все плохие мысли. Мне уже не хотелось ни путешествовать, ни мечтать о переменах. Я часто вспоминала свою семью, Эли, Аника и Барви, и представляла, как сложилась их судьба. Хотелось верить, что у них всё хорошо, потому что нам с Ракхом наконец-то было мирно и изобильно.
После родов я восстановилась быстро, и уже через полтора месяца, не выдержав накатившего голода, прямо посреди ночи набросилась на Ракха. Он был для меня лёгкой добычей — почти голый, сонный и не успевший ничего сообразить. Тиэл спал в кроватке, стоявшей вплотную к нашей, но мы закрывали перегородку плотным одеялом, а потому я совершенно не стеснялась быть жадной. Просто знала, что сын не проснётся ещё часа два, и нам вполне хватит этого времени. Разве что приходилось вести себя тихо, но от этого сладость становилась ещё более густой.
Как долго я жаждала — и не могла отпустить жажды. Как мне хотелось обнять изо всех сил, прижаться, глубоко вдохнуть знакомый запах! Я чувствовала, что тело моё изменилось, и эти перемены нужно принять, но Ракха не смущал ни чуть обвисший животик, ни значительно увеличившаяся грудь, из которой могло капать молоко, ни мои округлившиеся бёдра. Он шептал мне столько нежностей, что я тонула в теплоте слов, забывая дышать, мыслить, чувствовать время. Такого счастья прежде у нас не было, и я благодарила судьбу за подаренные яркие и незабываемые мгновения.
В конце апреля, выбрав тёплый денёк, мы поженились. Церемония получилась запоминающейся, потому что вмещала в себя и стеакские, и осенние, и вардарские традиции. Мы и пели, и танцевали, и играли, и дарили друг другу подарки. Приглашены были все жители маленького поселения, и Тоби вёл себя замечательно. Я была рада принарядиться в кружевное кремовое платье, что помогала шить Такрэ, и сама сплела яркий венок из всех самых красивых цветов. Ракх надел свой серебристо-серый костюм, и всё поглядывал на меня лукаво, будто готовил сюрприз. Вечером, когда слетелись на благоухающие кусты термовицы тучи светлячков, он отвёл меня в сторону и сделал особый подарок, который только я одна могла оценить.
Это были семена — самые разные. Часть мужчина «одолжил» из королевского сада, часть — купил за бешеные деньги. Ахая и охая, я перебирала это цветное богатство, то восторженно восклицая знакомые названия, то разглядывая колючие или сыпучие шарики чего-то неведомого и затихая в восторге. Хорошо, что Тиэл остался с Такрэ, потому что он бы непременно попробовал эти сокровища на вкус.
— Как ты так долго скрывал от меня целую коробку чудес?
— Старательно, — усмехнулся мужчина. — Я её ещё в столице Запада заполнять начал.
— Правда? — прошептала я, любуясь нежным светом его глаз. — Значит, ты уже тогда планировал?..
— Нет. Просто хотел сделать тебе приятно. Вижу, что понравилось.
— О, да! Спасибо, мой любимый, внимательный, замечательный супруг! — сказала я, и, обняв его за шею, ласково поцеловала в губы.
— Мне начинает нравиться, когда ты меня нахваливаешь, — хмыкнул Ракх. — Но не делай это часто, а то я привыкну и стану капризным.
— Договорились, — рассмеялась я. — А у меня тоже подарок есть. Вот, это шарф из шерсти Мамули, очень тёплый. А это тебе некоторые особо ценные ингредиенты.
Ракх точно как я стал перебирать мешочек, и брови его удивлённо поднялись.
— Где ты достала дульские грибы, Роза?
— У меня в саду, под горшком выросли. Помнишь то растение, которое любит влагу? Они с ним стали соседями.
Ракх поцеловал меня крепко и радостно.
— Из них получатся отменные Зелья Жизни. Благодарю тебя, моя волшебница.
Мы продолжили праздновать, и, когда небеса накрыл бархат ночи, отправились укладывать сына, оставив остальных веселиться до утра. У нас с Ракхом были другие планы. Мы оставили спящего Тоби в кроватке, а сами отправились в другую спальню, чтобы наверстать упущенное. И это свободное обладание, страсть и нежность были для нас самым желанным подарком. Наконец-то мы стали всецело принадлежать друг другу.
Хотя молока у меня было не так много, Тиэл быстро набирал вес. Вскоре у него появились щёчки, а серые глаза после шести месяцев стали зеленеть. В целом он остался похожим на Ракха, разве что в тёмных прядях родился медный блеск. Мы радовались каждому его маленькому, но столь важному достижению: начал держать головку, перевернулся, попытался ползти… И в нашем маленьком, счастливом мире совершенно забыли обо всём плохом, что когда-то происходило.
Но одним майским вечером, когда я в сладкой полудрёме кормила сына, прислонившись к спине Ракха, читающего книгу, на подоконник вдруг рухнул Тэм. И хотя маг подошёл к птице совершенно спокойно, я поняла сразу: что-то случилось. Мужчина что-то тихо сказал любимцу на стеакском, но я узнала только два слова: «молодец» и «отдыхай».
— Что случилось? — негромко спросила я.
— Пока не знаю точно, — ответил Ракх. — Тэм встревожен. Кажется, к поселению направляются какие-то люди.
Я сглотнула.
— Насколько они близко?
— Думаю, им сюда добираться около трёх дней… или чуть больше.
— Шпионы короля?
— Или просто люди. А, возможно, маги. Но раз Тэму они не понравились, хорошего можно не ждать.
— Что будем делать? — как можно сдержанней спросила я.
— Я должен сам разведать, что к чему, но поеду, только если ты на это согласна.
Я вздохнула, чувствуя, что в груди накапливаются слёзы.
— Пожалуйста, Ракх… Пообещай, но так, чтобы я поверила… Ты же вернёшься к нам?
Он сел рядом и взял меня за руку, по очереди целуя каждый палец.
— Клянусь, Роза. Мне нужен один день.
— Но как?..
— Жало умеет обгонять ветер, ноги у него крепкие. С нами ничего не случится.
— А если, пока тебя не будет, сюда кто-то придёт?
— Друк мгновенно почувствует приближение чужой, враждебной энергии и уведёт вас с Тиэлом. — Он сжал мою ладонь. — Всё будет хорошо. Ты веришь мне, Роза?
— Верю, Ракх. Прошу, будь осторожен!
К счастью быстро привыкаешь, о его хрупкости забываешь, а когда оно готово разбиться, ты изо всех сил пытаешься не дать стеклу треснуть. Молишься, просишь, ждёшь чуда, но оно рассыпается в неожиданный миг прямо на твоих глазах. И ты ползаешь, собираешь осколки, пытаясь верить, что сможешь как-то склеить радость, ранишь пальцы, теряешь мельчайшие детали, что спрятались среди травы времени… И оставляешь надежду. Мечта наша была именно такой, стеклянной, и дурное предчувствие всю ночь не давало мне уснуть. Тиэл тоже спал тревожно, ел плохо впервые за долгое время. Я понимала, что должна ради него взять себя в руки, но не могла не подходить к окну по десять раз, высматривая Ракха.
И маг вернулся вечером следующего дня, когда я, силой запихнувшая в себя ужин, сидела возле окна с Тиэлом на руках. Малыш грыз деревянное колечко, что вырезал для него Крапси, и Кутерьма лежала у меня в ногах, то и дело поднимая голову и к чему-то прислушиваясь. Ракх появился из полумрака внезапно, тотчас увидел меня, махнул рукой… Попробовал улыбнуться, но вышло у него плохо, и я поняла, что он принёс дурные вести.
Мы долго стояли, обнявшись, и Тиэл с удовольствием щупал пуговицы папиной рубашки и его колючую бороду.
— Слава богам леса, ты невредим!
Мужчина тяжело вздохнул.
— Боюсь, это единственная хорошая новость, малышка.
— Всё очень плохо?
Он кивнул.
— Это маги. Чудом не засветился средь их ловушек. Скоро они будут здесь.
Всё. Конец нашему новому дому. Недолго он, надо сказать, простоял…
— Значит, нас здесь быть не должно, — как можно спокойней сказала я. — Когда уезжаем?
Ракх посадил сына в кроватку и взял в ладони моё лицо.
