Поправив воротничок и шейный платок (эта деталь меня буквально умилила; не галстук, а именно платок, тоненький такой, вроде батистового), сын Тора одной рукой прихватил меня за горло, фиксируя в пространстве. Я не то что не испугалась, восприняла этот жест как нечто само собой разумеющееся: привыкла.
Хм. А, пожалуй, не зря я так увлеклась, надо будет как-нибудь повторить. Судя по всему, произошедшее мужчине понравилось ничуть не меньше, чем мне; взгляд, которым он меня окинул, был очень довольный и многообещающий. Как и последовавший за этим поцелуй, на этот раз короткий и даже почти символический.
Опять же, был достигнут нужный эффект. Я уже не волновалась относительно будущего мероприятия, переключившись на попытки разогнать всяческие приятные, но крайне неуместные мысли.
Когда мы выбрались наружу, я не удержалась от того, чтобы вцепиться в локоть Ульвара уже обеими руками и вжаться в его тёплый бок. Как я, оказывается, отвыкла от больших скоплений народа и всяческой суеты!
Сын Тора покосился на меня очень насмешливо, но в своей обычной манере промолчал. Да ему и не надо было ничего говорить, и так всё было ясно: сама хвасталась, что ничего необычного в предстоящем действе не вижу, а тут от людей шарахаюсь. Пришлось срочно брать себя в руки и воскрешать в памяти московское метро и МКАД в час-пик. Сразу стало понятно, что вокруг очень пусто и тихо. Так что от бока мужчины я всё-таки отклеилась и даже немного расслабилась. Но держалась на всякий случай крепко.
Мы приземлились на широкой площади, которую полукольцом охватывало великолепное строение классических линий. Строгие мраморные колонны, портики, широкие полированные ступени и не то брусчатка, не то, скорее, двухцветная мозаика под ногами. Всё пространство было озарено яркими огнями, и я не сразу заметила, что наверху, над нашими головами, уже вовсю царит ночь. Видимо, мы успели мигрировать в другой часовой пояс.
И на всём доступном взгляду пространстве царила оживлённая суета. Маленькие планетарные леталки, мало отличающиеся от нашей, садились, выпускали из своего нутра людей и… проваливались под землю. Я обернулась на нашу машинку и обнаружила, что её постигла та же участь: позади было только пустое пространство. Внимательно приглядевшись к покрытию под ногами, я сообразила, что люди ходят по белым линиям-дорожкам, а серые неровные круги служат для посадки транспорта. А что, удобное решение проблемы парковки: всё автоматически, всё под землёй, никакой давки, никаких пробок.
В остальном всё было очень похоже на визит в ту пирамиду за кацалиоцли, разве что детей вокруг не было совершенно. То же феерическое разнообразие нарядов, цветов и стилей, от которого с непривычки становилось не по себе. И что-то ещё казалось мне странным, необычным; что-то, на что возле пирамиды я просто не обратила внимания. Сообразила, что именно, уже когда мы поднялись по ступеням и прошли в просторный светлый холл, наполненный гулом голосов и людьми.
Вокруг почти не было молодых мужчин. Либо худощавые юноши, либо уже вполне сформировавшиеся мужчины с серьёзными глазами. Причём среди последних были люди, которые выглядели вполне молодо, но их опять же выдавали взгляды. Многие, кстати, были в форме.
— Ульвар, а сколько времени длится служба в армии? Ну, в том случае, если человек выживает, конечно, — тихонько поинтересовалась я.
— Восемнадцать-двадцать лет, — ответил он. Я присвистнула. Нет, конечно, я понимаю, что живут они тут в принципе долго, но двадцать лет? — Офицеры часто служат дольше.
— А призывной возраст какой?
— В смысле?
— Ну, во сколько уходят в армию?
— С четырнадцати лет начинается учёба. Рядовые учатся до восемнадцати, офицеры дольше, до двадцати двух.
— Кошмар, — вздохнула я. Разговор на этом завял, тем более из холла мы неторопливо поднялись по широченной пологой лестнице, и через высокую распахнутую дверь прошествовали в огромную залу.
Неподалёку от входа я тут же заметила Её Величество (потому как единственное знакомое лицо), а рядом с ней — какого-то мужчину. Видимо, Императора.
Консорта я разглядывала с недоумением. Дело в том, что он был низкого роста. То есть действительно невысокий, а не только в сравнении с местными гигантами. С вовсе уж миниатюрной (полтора метра с копейками) Ариадной рядом он смотрелся вполне нормально, но… с моими метром семьюдесятью тремя (плюс сантиметров пять каблука; шпильки тут, как я понимаю, не носили) я смотрела на него сверху вниз. Как же ему, бедолаге, тяжело живётся-то! Правда, мелким его назвать не получилось бы при всём желании. Не потому что Император, а… было в его взгляде что-то такое, что заставляло напрочь забыть о недостатке роста. Воля? Опасность?
А ещё Император был очень красивым мужчиной, причём красивым без слащавости. Да и щуплым он, похоже, не был; просто жилистым.
К императорской чете мы и направились. Пробки или какого-то затора здесь тоже не было, что мне крайне понравилось. Никакого ажиотажа, никакого желания привлечь внимание; все подходят, кланяются, говорят пару слов и спокойно отходят в сторону.
Вообще, повезло, что Император такой удивительный субъект и стоит недалеко от входа. Я сначала увидела его, задумалась, сосредоточилась и только потом огляделась по сторонам, заметив взгляды.
Нет, никто не таращился и не тыкал пальцами. Всё-таки вокруг были очень воспитанные люди, они себе такого не позволяли. Но я буквально кожей ощущала, что мы в данный момент является всеобщим центром внимания. Правда, нервничать и шарахаться было уже поздновато, и я почти без труда взяла себя в руки. Тем более мы как раз подошли к хозяевам праздника.
— Ваши Величества, — Ульвар изобразил короткий сдержанный поклон, я рядом — вполне себе аккуратный женский вариант приветствия. Не зря же всё утро репетировала перед зеркалом!
По счастью, глубоких сложных реверансов и прочих расшаркиваний здесь не требовалось; приветствие это скорее напоминало глубокий книксен.
— Ваше Величество, — иронично обратилась Императрица к своему мужу. — Напомните, вы получали приглашение от ярла Йенсена на его свадьбу?
— Нет, Ваше Величество, — с трудом сдерживая улыбку, печально качнул головой консорт. — Более того, я, к стыду своему, вообще не был в курсе этого удивительного события.
— Вот и я не получала, — задумчиво кивнула она. — Ну-ка, иди сюда, мой дражайший кузен, я тебя поздравлю, — и демонстративно поманила Ульвара пальчиком. С настолько кровожадным выражением лица, что я решила: она его сейчас под шумок точно стукнет. Но нет, обнимая склонившегося (практически сложившегося пополам) норманна, Императрица только что-то тихо и неразборчиво шепнула.
