Мир вокруг померк, как будто на яркие лампы одели черные чехлы. Я недоуменно оглянулась на небо: нет, солнышки на месте. Вот только они уже не были теми яркими веселыми близнецами, что из озорства устраивали мне по утрам легкую щекотку.
Небо стало глубоким, почти ночным. Краски потускнели, словно мир стремительно становился черно-белым, устав постоянно окрашивать себя в яркие цвета.
— О, нет, — прошептала я, глядя, как сереют разноцветные осколки стекла, в беспорядке валяющиеся на полу. — Что же это получается — если хранитель умирает, то и мир стремится прекратить свое существование? Или… пытаясь выжить, тварь за раз высосала жизнь из Кеприи?
— Что со мной? — слабо прошептал анах, приподнимаясь на локте.
Он жив! Я отдернула руки, словно боясь, что прикосновение спугнет жизнь анаха, словно хрупкую бабочку. Роже обвел растерянным взглядом разрушенную залу. Сфокусировал мутный взгляд на моем лице:
— Кира! — искренне обрадовался мужчина. — Ты вернулась! Но… что тут случилось?
Я посмотрела на анаха в полной растерянности и спросила:
— Что ты помнишь последнее? — Голос дрожал от волнения.
Он моргнул, скривился, словно от дикой боли, и опустился на пол:
— Я умер… кажется. Тот камень… я нашел его на поле, где была битва с колдуном. Хотел уничтожить его. А артефакт уничтожил меня… или поработил. Ничего не помню!
Я счастливо рассмеялась и обняла мужчину:
— Так ты еще любишь меня?
— Глупышка, — анах нежно погладил мою голову. — А когда было иначе?
— Ну ты говорил, что занят, что у тебя уже есть жена, — пожаловалась я. — Анахка…
— Да, есть, — привстал маг, заглядывая мне в глаза и печально улыбаясь. — По жестким законам клана, нас поженили еще малышами. Она любит другого и живет с ним. Мы — хорошие друзья.
Казалось, сердце сейчас просто взорвется! В то время, когда мир тает, словно приведение при первых лучах солнца, счастье сжимало горло, давило на глаза, рвало душу на части. Слезы облегчения полились из глаз. От избытка чувств, взяла ладонями лицо Роже и, зажмурившись, прижалась к нему лбом. Анах перехватил мои руки и поцеловал ладони:
— Ты — моя единственная жена… чтобы не говорили все законы мира!
— Закон мира — теперь ты сам, — печально улыбнулась я. — Правда, ненадолго…
И рассказала Роже про действие каменного сердца.
— Значит, мир медленно погибает, — потрясенно прошептал он. — И ничего нельзя сделать…
— Не так уж и медленно, — мрачно отозвалась я. — Думаю, Кеприя не протянет и до следующего утра. Эх, Хен… если бы я не поверила твоей страшной сказке, она бы и не сбылась. Как бы я хотела все вернуть!
Сердечко екнуло, мысль ясно озарила разум:
— Вернись в колыбель мира… — с изумлением повторила я. — Знак единства! Роже, кажется, я знаю, что нужно делать! Вместе! Мы вместе все исправим! Ты как — можешь идти?
Маг осторожно поднялся и встал, чуть покачиваясь: в обнаженной груди тускло поблескивал серый камень.
— И как мы все исправим? — деловито уточнил мужчина: вот теперь я узнаю своего Роже!
— Мы вернем Кеприю в тот самый миг, когда Хен выкинула мастера стихий из мира! Понимаешь? Круг замкнется… вот, о чем говорил тукан! Эта Кеприя умрет, поскольку это уже необратимо… но та, прежняя Кеприя будет жить дальше! История мира пойдет другим путем…
— Значит, мы все равно умрем? — мрачно подытожил анах.
— Да, — растерянно прошептала я. — Но ты все равно будешь жить! И совершенно иначе… без господства каменного сердца над разумом и, надеюсь, с любимой женщиной рядом!
— Совершенно иначе, — свободным и с тобой, — будет жить кто-то иной, — хмуро усмехнулся Роже. — А я умру здесь!
— Ты что, ревнуешь к самому себе? — я даже рассмеялась от неожиданности: маг недовольно нахохлился. — Этот путь неправильный, так не должно быть… да ты и не жил все это время, с момента борьбы с артефактом. Существовало только тело с заложенной памятью… словно робот с определенной программой! А у нас впереди — долгая и местами даже счастливая жизнь!
— Я и не говорю, что ничего не надо делать, — буркнул он. — Просто… да, ревную! Я-то здесь, а он — там! И приходится отдать тебя другому. Пусть даже это я сам тысячесотной давности! Но если оставить все как есть, мы оба погибнем. А раз так, давай не будем тянуть: что делать?..
— Подожди, — я с нежностью посмотрела на нетерпеливого анаха. — Сперва нужно попасть на острова Марвии… но как? Ты уничтожил Ллера…
— Я убил Ллерекайена? — чуть побледнел Роже.
Поперхнувшись, пристально посмотрела на мага: ах да! Он же ничего не помнит. И порадовалась, что тело Ривиэля скрыто под слоем золотисто-коричневого песка.
— Ты можешь перенести меня туда, куда я скажу… — попыталась отвлечь анаха от пасмурных мыслей, но растерялась: — Ой, ты все равно не знаешь — какие именно из островов прикупила ведунья?
— Просто сосредоточься на месте, — отрывисто сказал анах, опираясь рукой о стену. — Попробую…
Я кивнула и приблизилась, обнимая мужчину за талию. Миг, и мы стояли на острове ведьмы, обдуваемые вялым ветерком. Кеприя становилась все слабее — надо спешить.
— Марвия! — заорала я во все горло, не имея времени искать юркую старушку.
На мой дикий рев выскочили все жительницы островка. Вера летела впереди всех, распахнув объятия: даже при вялости, навеваемой близким концом, девушка освещала мир своей неистребимой жизнерадостностью.
— Девочки, только быстро, мне нужны ваши имена и адреса, телефоны, по которым раньше можно было вас найти в мире, — торопливо проговорила я. — Марвия! — вскрикнула, углядев, наконец, сонную старушку. — Тащи бумагу и чернила — пусть пишут адреса и явки!
— Что происходит? — деловито осведомилась Марвия, доставая из одного из многочисленных мешочков письменные принадлежности.
— Конец света близок! — замогильным голосом прошептала я ведьме. — Все, как ты предсказывала.
— А этот тут зачем? — ведунья зло глянула на Роже.
Тот растерянно разглядывал ораву девчонок, похожих на меня, как две капли воды.
— Помнишь, что показывали дзеты? — вдохновленная, я схватила старушку за плечи: — Это знак единства женского и мужского начала! Объединив силы, мы сможем все исправить! И хотела сказать — прости, не могу взять тебя с собой. Умирающий мир цепко держит своих пленников в болоте иллюзий. Зато этих девочек я могу спасти, бедняжки снова будут жить в привычном мире. А жизнь в Кеприи со всеми ужасами, лесными цваками, да гаремами, окажется лишь страшным сном…
— Нет, — схватила меня испуганная Вера, умудрившись подслушать тихий разговор с ведьмой на фоне общего девчачьего гвалта, поднявшегося из-за воспоминаний о прежней, нормальной, жизни. — Я не хочу! Кира, не возвращай меня!
