Эмма, Костик и неизбежные Влад с Майей сидели на складных табуретках вокруг горелок и что-то оживленно обсуждали. Горелки венчались тремя дымящимися котлами, за которыми приходилось зорко следить: неустойчивые емкости могли в любой момент перевернуться, выплеснув кипящее содержимое на землю. Заметив Танюшу, все наперебой закричали приветствия, не забывая, однако, заботливо придерживать котлы.
- Ого, привет революционерам!
- Мы тут как раз о тебе говорим!
- Ну и затеяли вы дела, Татьяна… - рассудительно начал Влад, но Эмма сразу перебила.
- Нет, ты скажи - вы чего, реально пилить забор собрались? Это не шутка была?
- Ну, в общих чертах, да…
- Танька, да ты что?! Ты понимаешь, чем это может кончиться?
Танюша устало вздохнула и присела на свободный стульчик. Похоже, ей предстояло повторить слово в слово предыдущее выступление.
- Эммочка, ну я ж никого насильно не тащу… Можете приходить, можете не приходить. Скажем так, с вами нам будет сподручнее. Чем больше народу будет, так сказать, в массовке, тем больше шансов, что нас не побьют. Может, у нас даже что-то получится!
Чем чаще Танюша произносила страшные слова типа «побьют», тем больше сама успокаивалась. Эмма и остальные переглянулись, выпучив глаза.
- Ну а… гм… какая гарантия, что забор не восстановят? – небывало лаконично для себя спросил Костик.
- Никакой! – радостно заулыбалась Танюша. Это был уже деловой разговор. – Никакой гарантии. Более того, мы вряд ли и спилить-то много успеем. Как бы это сказать… Полное освобождение Озера – это, конечно, важно, но это не самая главная цель.
- ??
- Ну, в общем… Мы проводим эту акцию для того, чтобы наша совесть была спокойна. Нам важно, что мы не трусы и не овощи, которые отсиживаются перед телевизором и жалуются друг другу на кухнях, - Танюша спешила вспомнить все трюизмы, подходящие по теме. – Мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы потом не было мучительно больно, э-э… В общем, мы идем на это, чтобы нам не было стыдно за наше бездействие, вот.
Эммины друзья замолчали. Школьники, которые до этого щебетали несмолкаемым фоном, тоже отчего-то притихли.
- Гм. Получается, это действие ради действия? – спросил Костик, второй раз за день поставив рекорд краткости.
«В самом деле, вот чего я хочу! – думала Танюша через полчаса, спускаясь с холма и чувствуя, как сердце бьется в груди от неожиданного просветления. – Я хочу ломать забор (хотя, конечно, мне очень страшно), но я не хочу, чтобы он был сломан. Вот и вся разгадка! Я хочу наказать Кудимова, но не хочу, чтобы вместо него привалила новая толпа шашлычников. Я хочу освободить Ионушку, но не хочу отдавать Его другим. Я просто хочу, чтобы Он знал, что я бьюсь за Него, но… пусть из этого ничего не получится».
Она остановилась. Это было неразрешимое противоречие. Психоанализ объяснял, но не помогал.
«Но ведь это означает, что мне всю жизнь нужно ломать этот забор, так? Мы будем ломать, а Кудимов будет его снова ставить. И так до бесконечности».
«А если бы Кудимова не было, тебе пришлось бы до бесконечности собирать мусор, уговаривать туристов не гадить и не орать, а еще мучительно ревновать к каждому, кто прикасается к твоему сокровищу, - возразила она себе. – Какую бесконечность ты предпочтешь?»
Танюша зажмурилась и прижала пальцы к вискам, будто от головной боли.
«Я не собираюсь сейчас об этом думать, - отрезала она, заткнув обе свои спорящие половинки сразу. – То, что мне нужно сделать сейчас - это уговорить друзей прийти завтра на… на демонтажную акцию. Только об этом мне и нужно сейчас заботиться. Слава Богу, что есть эта акция, и она заслоняет все остальное».
Она спустилась, обошла болотце, миновала еще один холм и добралась до крошечного ручья с топкими берегами, украшенными десятком видов разнообразных мхов. Это великолепие сохранялось исключительно потому, что никому не приходило в голову поставить тут лагерь: воды в ручье было так мало, что даже на один котел пришлось бы набирать минут двадцать. Но сегодня все было иначе. Издали она обтянутую банданой голову Дениса, а рядом – золотистую шевелюру Ани. В стороне сгрудились палатки; рядом мелькали знакомые фигуры аниных и денисовых друзей. Похоже, обе компании волею своих лидеров окончательно слились в одну. Антон-певец, прежний парень Ани (непонятно было, замещал ли он эту должность по сю пору) и девица, которую Танюша в прошлый раз идентифицировала как подругу Дениса, увлеченно возились над скоплением горелок и котелков, в то время как сами Денис с Аней весело перешучивались совсем в другой локации. Но любовные хитросплетения занимали внимание Танюши не более секунды. Гораздо дольше она задержалась мыслью на этих горелках, и снова, как и у Эммы, мысленно похвалила своих «соратников»: они вняли ее мольбам не прожигать новые кострища. Однако и от этой мысли пришлось отвлечься, потому что Аня заметила гостью, и та снова попала под перекрестный допрос с пристрастием.
- Ох, я вот только хочу понять, чего вы этим думаете добиться, - начала Аня после того, как типовые фразы были произнесены. – Ну вот что? Государство наше что ли изменить, систему? Коррупцию победить? Так ведь это не-воз-мож-но, понимаешь? – Аня снова была с Танюшей на «ты».
- Сколько стоит Русь, столько коррупция и будет, - поддакнул Денис.
Танюша почувствовала, что не в силах начинать все с начала.
- Ну, хорошо. Не хотите – как хотите. Мы в любом случае проведем акцию. А вы… ну, если опасаетесь, можете не приходить.
Собеседники переглянулись – они не ожидали, что дискуссия прекратится так быстро.
- Не, ну мы вот приехали… Типа ж помочь тебе, - замялся Денис.
- Уже палатки поставили, поздно валить, - подал голос Пол.
- Гм, мы не отказываемся, просто… Я не понимаю смысла всего этого! – растерянно сказала Аня.
Танюша с улыбкой обвела всех взглядом. Удивительно – все они, и Эмма, и Оля, и Аня - не понимали смысла в происходящем, но, тем не менее, все были здесь, привели свою паству, поставили палатки, набрали воды в канистры и, не разводя костров, послушно готовили еду на горелках, как просила Танюша. Для ничего не понимающих они проявляли слишком много энтузиазма.
- В общем, завтра в одиннадцать – сбор. В том месте, где я говорила. Ну, я пойду. У нас еще дел невпроворот.
Вот тут Танюша соврала – дела у нее уже закончились, а идти в лагерь Неда не хотелось. Она опасалась, что там могут возникнуть разговоры, а следом и колебания. А если ее не будет, то Комитет единых действий постесняется идти на попятную: предполагалось, что именно «Озерная отшельница» - главный инициатор демонтажа, а все остальные приехали ей помогать. С другой стороны, решимости она не чувствовала, и не хотела бы, чтобы у кого-то сложилось такое мнение. Тем не менее, Танюша туда не пошла. Обойдя Озеро и поднявшись к своей палатке, она забралась внутрь, упаковалась в спальник и мгновенно уснула – так она измучилась за этот долгий день. Тревога перед завтрашним «делом» подняла ее только глубокой ночью. Да и то, быть может, то была не тревога, а хлопки фейерверков, раздававшиеся со стороны Озера. Танюша повернула голову: сквозь ткань палатки просачивалось розоватое зарево. Она раскрыла спальник, вылезла из палатки и на цыпочках подошла к тому тайному между сосен, откуда было видно Озеро. По ночам оно сливалось с чернотой леса, и лишь изредка, если выходила полная луна, вдали угадывались ее отблески на воде. Но сейчас не нужно было гадать: в обрамлении черноты перед глазами переливались розоватые всполохи – такого же цвета, что и над лесом, только более концентрированные. Потом они пропадали, а через секунду появлялись снова, но уже другие – зеленые, желтые или белые. Между хлопками иногда прорывались далекие крики и смех. Танюше даже показалось, что она узнает визгливый голос жены Кудимова и хриплый бас его самого. Она постояла, подумала и решительно зашагала вниз, к берегу.
Дойдя до болотинки, она остановилась, невольно залюбовавшись видом. Узкий проход между клешнями забора походил на ворота в сказочный мир. Вокруг была непроглядная тьма, а посреди в черной воде плескались разноцветные огни отраженного фейерверка. Они были даже красивее, чем оригинал, потому что, когда его вспышки затухали, в небе оставались неряшливые охвостья дыма, а на воде их было не видно. При каждом залпе ярко освещалась фигурная крыша особняка. В коротких промежутках, когда и наверху, и внизу огни исчезали, ненадолго воцарялась темнота, и становились видны слабые светящиеся точки – декоративные фонарики на причале. Должно быть, там было какое-то торжество – может, день рождения хозяина или хозяйки. Судя по доносившимся голосам, народу было не очень много (что хорошо, сообразила Танюша – ведь это могло бы помешать завтрашней акции!). По контрасту с шумными брызгами фейерверка, гости предпочитали неподвижное сидение в креслах вокруг стола. Должно быть, они уже изрядно выпили, и сонливая лень не давала подняться. Позам людей противоречила и громкая электронная музыка, которая между залпами спешила войти в свои права. Она тоже обманчиво обещала веселье огромной толпы, тогда как на деле имелось лишь несколько устало развалившихся тел.
