Вдохнула, выдохнула… затолкала злость куда подальше и постаралась объяснить ему более доступно причем ровным тоном. Таким, каким разговаривают с душевнобольными.
— Эйнар, ты находишься в чужом доме. Это частная собственность, будь любезен её покинуть.
— Извини…
Отчетливо увидев, как непросто далось ему это слово, недоверчиво прищурилась. Что ты задумал?
— Я был неправ.
Да неужели?
— Я… я не имел права на тебе срываться. Просто он плакал… А ты… — посмотрев мне за спину, мужчина недовольно поморщился.
Удивленно обернулась сама… и чертыхнулась. А я в это время сидела и игралась с брюликами. Точно же сволочь, каких мало!
И тут стало так тошно, так гадко, что я отчетливо поняла — я больше не смогу взять в руки ни одно демонское украшение. И не возьму.
— Федя, убери пожалуйста это всё и сдай завтра на своё усмотрение. Уверена, ты справишься с этим намного лучше меня.
— А куда?
— Не найдешь куда — просто выкинь. Ни одно золото не стоит слез. — прижав к груди горшочек со спящим Сёмой, я судорожно мотнула головой. — Эйнар, дай пройти.
— Ир…
— Просто. Дай. Мне. Пройти.
Чувствуя, как предательски щипает в носу, понимала, что ещё секунда промедления и я позорно разревусь прямо здесь. Нет. Только не при всех. А он не торопился отходить… Плюнув на приличия, втянула живот и протиснулась мимо, тут же поторопившись наверх.
Как же гадко всё вышло…
Глава 28
Так мерзко мне не было давно. Я сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и не могла выпустить из рук спящее растение. Искала себе оправдание, находила… и понимала, что вру сама себе. Я должна была это понять, обязана была об этом подумать. Он действительно совсем ребенок и совсем не удивительно, что он испугался и расплакался, когда проснувшись, не нашел меня рядом. Мы обязаны быть в ответе за тех, кого приручили, а я…
А я его бросила.
Кто я после этого, как не сволочь?
— Вашество… — робко заглянув ко мне в комнату только тогда, когда сумерки опустились на город, Федя сдавлено прошептал: — Вашество… ну… ну, не убивайтесь вы так. Обошлось же. Вы кушать-то будете? Мы уж давно приготовили всё… А Сёма вас простит, вы же не со зла…
— Когда не со зла, а по дури — это ещё хуже.
— Да не наговаривайте уже на себя! — нахмурившись, Федя подошел ближе. — Ну, вона… всю землю слезами залили. Кому лучше от этого? И земля соленая и моська опухшая, да зареванная. А ну марш в ванну в порядок себя приводить!
Умудрившись выхватить из моих рук Сёму, Федор второй рукой ткнул в дверь ванной. Смешной… Вот уж кто правда заботиться умеет, так это он. Профессиональный нянь…
Вымученно улыбнулась и кивнула. Да, он прав. Слезами горю не поможешь. Да и не рыдать тут надо, а ситуацию исправлять, да следить, чтобы больше такого не повторилось.
— Спасибо…
— Да ладно, чего уж. Идите уже, я внизу буду.
Сам ужин прошел довольно скомкано. Желания общаться не было, до сих пор настроение было ниже плинтуса, так что, быстро поев, я поблагодарила уже двух домовушек и, забрав Сёму обратно, попросила лишь, чтобы Федя отдал мне бумаги. Не хочу ни с кем общаться, лучше снова у себя посижу, да там их и разберу.
Что и сделала, перечитав заново, перебрав, да рассортировав так, чтобы завтра было удобно работать. Сёма до сих пор спал, но я видела, что сонного купола уже нет и спит он сам по себе. Маленький…
Уже перед сном я устроила его на комоде, чтобы видеть, и чтобы он сам увидел меня, когда проснется. Умылась, очередной раз оценив действительно припухшее лицо и отправилась в постель. Хорошо, что завтра пятница… как же это хорошо.
Снов не было, а может они мне просто не запомнились, но проснулась я отдохнувшей и осознавшей, что пора взрослеть. То, что казалось таким важным и существенным ещё совсем недавно, сейчас виделось в совсем ином свете. А то, о чём я ещё ни разу не задумывалось — открылось с иной, намного более ценной стороны. Почему-то вспомнился эпизод, который показывал мне лабиринт. Я, муж и двое детей… Сейчас это не казалось мне глупостью. Он был прав: семья — святое.
Что ж, мужа и детей у меня нет, но вот семья уже есть. И я их больше не подведу!
Сегодня я встала сама, проснувшись ещё до того, как ко мне в комнату заглянул Фёдор, так что времени на приведение себя в порядок у меня было достаточно, чем я и воспользовалась, одевшись один в один, как вчера, благо костюмов в шкафу хватало, как и белых, строгих блузок. Можно было разнообразить и надеть что-нибудь яркое и менее официальное, но я не собиралась отступать от плана. Я не верю в его искренний интерес. Такой мужчина просто не может испытывать его всерьез, а становиться «одной из»… нет, я ценю себя намного больше.
— Всем доброе утро. — спустившись вниз с ещё спящим, но уже просыпающимся растением, понимала, что мне предстоит нелегкая задача — выпросить прощения у малыша. Чем я и занялась, стоило мне устроиться за кухонным столом, сплошь заставленным разнообразными вкусностями: — Сёмочка… я виновата. Прости меня. Я так виновата, что не знаю, как сказать об этом вслух. Ты вчера уснул и я подумала, что… Сём… Когда Наташа вчера рассказывала о тебе, она ни слова не сказала о том, что ты испугаешься, оставшись один. Мне правда очень стыдно, что я не догадалась об этом сама. Хочешь булочку? А ещё у нас ватрушки есть.
— И оладушки…
— Да, и оладушки. Молочка? — старательно задабривая проголодавшегося малыша, чувствовала, что он на меня ещё дуется, но уже не очень. Сон и ему пошел на пользу, забрав панику и слёзы, и теперь он был просто сонным и голодным. — Кушай, мой хороший… кушай. Сегодня мы с тобой целый день вместе будем, обещаю. И домой вместе пойдем. Да-да, посмотри, какой у меня дом. Правда красивый? Умочка… Ну, вот и славно. Поели, можно и на работу.
Это может показаться невероятным, но в целом день прошел без эксцессов, неожиданностей, неприятностей и вообще — ровно и гладко. Шеф был доволен проделанной мною работой с документами и похвалил за купленные растения, каждый отчитался по вчерашним делам и мы все вместе составили отчет по каждому отработанному делу, чтобы не упустить ничего и заодно обсудить то, какими методами всё было исправлено. Бескровнее всего справилась Милолика, но это никого не удивило — девушка просто очаровала как соседок, так и мужа одной из них, оказавшегося этаким яблоком раздора и каждый признал свою вину. Муж поклялся, что больше «ни-ни, бес попутал!», соседки помирились и та, что прокляла, забрала свои слова назад, так что пострадавшей оставалось только дойти до целителей и избавиться от последствий. Без особых проблем справился и Алеф, разобравшись со спорщицами, не поделившими урожай. Наш брутальный сотрудник профессионально обаял молодую колдунью и та, сраженная наповал похвалами бывшего фавна, призналась, что пакостила соседке лишь от нечего делать, но теперь, раз уж сам царь-батюшка и его бравый служака в курсе её малой шалости, то так и быть, найдет себе шалость поприличнее.
