— Теперь ты другой, даже в постели, — Энн следила за ним глазами. — Больше нет того обожания и беззаветности. … Тебе было хорошо со мной, Зур? Даже несмотря на десяток причин, которые до этого мутили тебе рассудок слепым гневом? Что это, чувство, потребность, сипат? Есть ли во всём этом мы?
— Определенно. Мы причина всего, — встал он в пол оборота. — Ты вздымаешь во мне множество чувств, не буду утверждать, что мои обида и боль развеялись. Я всё ещё ужасно злюсь на тебя, Энн.
— Но ты передумал умирать. Решил всё-таки дать нам шанс?
— Подумал, что толку сдохнуть в считанные дни, лучше я буду мучить тебя всю жизнь, — хмыкнул Зур. — Перемены во мне и прожитое не мешает тебе, Энн.
— Не мешает что? — не поняла девушка.
— Любить меня! — самоуверенно заявил он. — Не одному мне было хорошо этой ночью. Ты просто повёрнула на мне!
— Самодовольная химерская морда, — проворчала Энн, почему-то ощущая себя поверженной.
Дал пытался выложить из камушков башню, но она у него всё время рассыпалась, не успев, он сложить один на другой с десяток камней. Улыбаясь, Энн умостилась рядом с малышом, собираясь помочь в его строительстве. Перебирая вместе с маленьким химером камушки разных размеров, ей удалось построить башню, доходящую ему до колена, но и та, к сожалению малыша рассыпалась. Наблюдавший всё это время за ними Зур, видимо, окончательно потерявший терпение, присел рядом на корточки, и точно выбирая нужные по размеру камушки, быстро сложил их правильными гранями друг к другу, так что его башня доходила ребёнку почти до груди, не рассыпаясь.
— Да уж, у твоего отца Дал множество талантов, — протянула Энн. — А что у тебя нет других игрушек кроме палок и камней? — спросила она у малыша, при этом глядя с укором на Зура.
Загоревшись какой-то идеей, Дал убежал на поиски одного из наставников, а Зур тронув её за подбородок, наклоняясь ближе к её губам, тихо спросил:
— Что тебя так сильно печалит, Энн? Неужели всё настолько изменилось?
— Я думаю о том, что будет с этим ребёнком, когда пройдут эти три дня, — с серьёзным видом ответила она, подняв на него свои трогательные грустные глаза. — Ему не хватает семьи, Зур.
Зур резко поднялся, раздражительно вздыхая, пытаясь не смотреть в эти проникновенные глаза, в которых была скрыта неимоверная женская сила.
— Ты предлагаешь мне забрать его с собой и воспитывать? — с недовольством произнес он. — Или это твоё второе желание?
Но Энн не собиралась сдаваться, применив к нему своё самое сильное оружие, против которого Зуру всегда было сложно устоять — ласку. Она подошла к нему сзади, прижавшись к нему всем телом, с трепетом обнимая его за талию и нежно потершись об него щекой:
— Ты помнишь, как дорога была нам наша семья, как мы были счастливы, когда росли все вместе, братья, отец? Нам было весело, мы дурачились, поддерживали друг друга, заботились. Ведь Далу тоже нужны друзья, нужен детский смех и любовь семьи. Вспомни себя, Зур! Это не моё второе желание, но я хочу достучаться до твоего сердца. Просто подумай. У тебя необыкновенный ум, и вопреки всему у тебя есть сердце, я ведь чувствую в этом сердце своего родного Зура.
— Какая же ты изворотливая и хитрая женщина Энн! Как же ты всё-таки умело можешь наступить мне на горло! — усмехнулся Зур. — Но я не могу заставить себя кого-то любить! Заставить ненавидеть могу, а любить нет! Он живое воплощение целой трагедии!!! Мне будет тяжело видеть его слишком часто!
— А может, этой трагедии суждено было случиться, только для того, чтобы он появился на свет? Может, иначе частичка тебя не смогла бы прийти в этот мир, ведь я же никогда не смогла бы дать тебе ребёнка! Никто не заставляет тебя взять сразу и полюбить. Привязанность приходит со временем. Ведь можно же попытаться? — с жаром возразила Энн, ещё крепче сжимая руки.
— Только с одним условием! — вдруг уверенно заявил Зур, разжимая её руки и притягивая девушку к себе лицом. — Только если ты поможешь мне в этих попытках, только если ты будешь рядом, каждый раз сглаживая собой этот жуткий миг в моей жизни. И это тоже не моё второе желание. Решай, судьба мальчика в твоих руках.
— Ну, знаешь, с тобой уж точно никто не сравниться в манипуляции! Ты химерский шантажист! Почему так всегда получается, что ты выкрутишься из любой ситуации, подчинив себе остальных?! — возмущенно выдохнула Энн, мягко поддаваясь его объятьям.
— Потому что я деспот, и кое-кто сказал, что у меня необыкновенный ум, — снисходительно улыбаясь, проговорил Зур, целуя её в губы. — А ещё я очень хорошо тебя знаю. Ты ведь не сможешь теперь оставить здесь мальчика, а значит, будешь вынуждена быть со мной вместе. Все будущие дни и ночи.
Их вторая ночь, так же была полна пожирающей страсти, которой всё никак не мог насытиться ни сам Зур, ни их сипат. Но из-за того, что воссоединяющая их связь крепла, заполняясь сутью Зура, Энн полностью высвободила дремлющий вулкан своих чувств к нему. Иногда она просто не могла контролировать в себе это растущее желание проникнуть в его душу, сливаясь с его телом. Сипат просто обезумел от слишком длительного перерыва, пытаясь догнать и растратить скопившиеся эмоции. Стоило ей только нежно прикоснуться к нему, как всё начиналось снова! Рядом с Зуром, Энн освобождалась от оков своих тягостных мыслей, от бередившей её боли и мрачных размышлений. Она просто растворялась в нем, иногда не в состоянии даже прошептать его имя. Они снова становились одним целым, безудержно владея друг другом…
Наступил третий день. Утро началось с её прямого вопроса:
— Так что, ты забираешь малыша с собой, Зур?
— Ты забираешь малыша с собой, Энн? — издевательски переспросил он. — Я уже всё сказал тебе вчера. В этом вопросе я разрешил тебе поступать по-своему. Всё снова зависит от твоего выбора, — Зур изобразил милую нежную улыбку, не пряча в глазах свою властность.
— Тогда Дал едет в Карханкут! — не раздумывая, заявила Энн. — И если так, тогда можно сократить исполнение первого желания и сразу перейти ко второму. Ты можешь не общаться сегодня с сыном, а сходить со мной в одно место.
— Э, нет, — тут же запротестовал Зур, — Если ты помнишь, в этой игре есть одно строгое правило — желание никогда нельзя изменить! Ты сказала три дня — я сказал три ночи. Значит, сегодня днём, я провожу время с Далом, а ты отдаешь мне ещё одну должную ночь. А уже потом я выслушаю твоё второе желание.
Этот последний день пролетел слишком быстро, потому что все были вовлечены в предстоящие сборы, Зур мухлевал, время от времени, удаляясь, для того чтобы отдать какие-то распоряжения или послать сообщение в Карханкут, надолго оставляя малыша на Энн. Но она уже не заостряла на этом внимание, для неё главным было то, что Зур согласился взять сына с собой, а это значило, что он ещё не успел превратиться в монстра, всё чаще напоминая ей прежнего Зура, которого она так любила.
Дал не совсем понимал, куда его собираются увозить, он радовался просто изменениям, суматохе и общению. Ребёнок внимательно слушал рассказы Энн об их большой семье, о названых братьях его отца, о путешествиях на звёзды на больших кораблях.
….Но третья ночь оказалась для Энн полной неожиданностью.
Оставшись с Зуром наедине, обвив его шею, с нежностью целуя это красивое, словно отточенное смуглое лицо, где от одного взмаха его черных пушистых ресниц уже начинала кружиться голова, он вдруг принял свой естественный облик химера, глядя на неё завораживающим пронизывающим взглядом темных химерских глаз.
— Что ты вдруг так удивлённо замерла, Энн? Я ведь не человек — я химер. Ты забыла? Эти ночи страсти в человеческом теле тебе дарил — химер, и эту ночь я хочу провести с тобой в своём естественном теле. Я хочу увидеть в твоих глазах желание слиться с этим существом, желание отдаться, как ты отдавалась красивой маске.
— Но …, - Энн запнулась, опуская глаза, не в силах больше выдерживать его взгляд.
— Да, я знаю, ты привыкла ко мне другому, но за всё время, что мы были вместе, ты ни разу не спала со мной химером, только с человеком. Теперь я хочу, чтобы это, наконец, произошло! — он требовал, не просил, а именно настаивал принять ласку от своей истиной сути.
