Со вздохом я погладила грязную руку с разбитыми в кровь костяшками пальцев.
– Антошенька! Я тоже скучаю по России. Но сейчас мой дом в Мексике. Я уеду с ним, – я показала глазами на идущего впереди леара и невольно разулыбалась, чувствуя как по груди разливается теплота и нежность к нему.
– Ишь ты, а глаза-то какие счастливые. Я тебя, Натка, понимаю! Но хочу кое-что сказать тебе по секрету, – взгляд Антона скользнул по лицам теранских охранников, – а-а, все равно они по-нашему не разумеют. В плену я подружился с восставшим против императора Даароном. Но в битвах мы дрались на стороне Танаара. И за это он вернул все регалии Дару. И тот щас большой шишка у теранцев. Так вот Дар мне рассказал, что аморфис, за которым мы с Ташей прилетели на Алтай, исчез.
– Да что ты говоришь? – встрепенулась я. – А леары думают, что это теранцы его себе забрали.
– Нет. У теранцев ничего не вышло. Обломились они, так же, как и мы с Ташей. Выходит, и леары его искали. И тоже не нашли. Видишь, как мои предположения подтверждаются. Его растащили русские. Я верю, что в России есть жизнь. Надо вернуться туда и найти выживших.
****
Процессия сопровождающих Нату прошла инженерный и хозяйственный отсеки и свернула на территорию с жилыми каютами.
– Значит, переговоры о полной капитуляции и заключении мира назначены на утро завтрашнего дня? – обратился Танаар к леарскому подполковнику.
– Да. На сегодня дел хватает. За оставшееся время суток вы должны подавить все вспышки народного восстания, разобраться с подстрекателями и заключить некоторых под стражу. Можете рассчитывать на наше содействие. Хотелось бы еще, чтоб бойцы отдохнули после тяжелой битвы, но это как получится, – не меняя холодного замкнутого выражения на лице, объяснил ему представитель главнокомандующего.
– Да хлопот хватает. Убитых надо хоронить, раненым оказать помощь, и бойцов накормить. А потом уже решать, как нам действовать дальше, – вздохнул Эл Ор Ритан.
Говорил спокойно и невозмутимо, стараясь не выдать своего истинного состояния. Но ему было сильно не по себе. – Если леары предадут его суду (а он обязан принять наказание), то кто же позаботится о Цветах Ритана? Кто же тогда поведет остатки его народа дальше – в мирную и спокойную жизнь? В жизнь без жрецов и религии, задурманивающих сознание.
Тоска навалилась на Танаара. Он совершенно не представлял себе, где и как они будут жить теперь. Может так случиться, что леары попросят теранцев покинуть Землю… И что они будут делать в этом холодном и безбрежном космосе? Опять долгие-долгие эоры искать в странствиях свой новый дом, как это было раньше?… Странно, что жизнь тогда не казалась ему конченной. Не казалось, что в космосе они все вымрут… Но почему же сейчас изгнание так невыносимо, равносильно большому несчастью и даже погибели? Наташа… Вот почему так печет в груди, и невосполнимая потеря зияет черной дырой. Последует ли землянка за ним? И имеет ли он право обрекать Ташу на постылое скитание в галактике? Зачем ему такая жизнь, в котором не будет ее?
А что, если леары разрешат теранцам остаться на Земле – Земля-то большая, всем места хватит?.. Вряд ли после приговора ему оставят титул Эл Ор Ритана. Тогда кто поведет его народ к другой счастливой жизни? Даарон? Что ж… Даарон, как никто, достоин стоять во главе теранского народа. Он один не заблуждался. Он не хотел быть завоевателем галактики. Он не поддакивал шаманам, как это делал Танаар, чтобы оставаться Третьим Лучом этой угасшей звезды Ритан…
От чьей-то веселой шутки раздался взрыв хохота. Танаар вздрогнул и оторвался от своих тягостных дум. При подходе к большой каюте, где Риннан спрятала пленниц, молоденький лейтенант Мэфос ускорил шаги, чтобы стукнуть в дверь. Но раненая землянка с серебристо-белыми волосами пыталась ему помешать, потому что у них с Ташей есть свой условный стук с детства. Парень послушно подкатил каталку близко к двери. Танаар сразу обратил на нее внимание, но не потому, что она была хороша собой, а потому, что была чем-то неуловимо похожа на его женщину, при мысли о которой у него даже пульс бился чаще и волна жара поднимался к груди.
– Дятел дерево долбит: Тук-тук-тук. Тук-тук-тук,– произнесла Ната на манер детских потешек и костяшками пальцев отбарабанила по три быстрых удара дважды.
– Целый день в лесу стоит: Стук-стук-стук, – еще три удара она отбила в более медленном темпе.
Послышались легкие, бегущие шаги – раздвижные двери разъехались, в проеме появилась запыхавшаяся Таша с разлетающимися прядями темных волос. Лицо ее было печальным, а красный шмыгающий нос и опухшие веки не помешали ей улыбаться во все тридцать два зуба и распахнуть для объятий руки.
– Таша, извини, что я не смогу подняться и обнять тебя, – Ната, упираясь на локти, приподняла к ней лицо.
Таша, со вздохом оглядев подругу, наклонилась и погладила ее по плечам.
– Огнестрельное ранение в бедро? – спросила она, обращаясь к Риннан.
Принцесса не успела ей ответить. Почувствовав на себе поток жгучего взгляда, землянка невольно повернула голову в ту сторону … и ахнула. Брови ее взметнулись на лоб, засиявшие глаза широко распахнулись. Ладонью она прикрыла рот, подавляя радостный вскрик, и, забыв про подругу, бросилась на грудь Танаару.
– Танаар! Тан! Почему ты так долго молчал? Мы с Риннан и Шаурой сотню раз по ретеллеру вызывали тебя! Думали, тебя уже нет, – то плача, то смеясь от счастья, она снова и снова утыкалась в его грязный мундир лицом.
Танаар крепко прижимал к себе Наташу, вдыхая ее головокружительный запах. Мир изменился, и правила стали другими. Прежние условности, необходимость быть холодным и отстраненным на публике – все это было уже не нужно. А хоть бы и нужно для соблюдения приличий, но сейчас совсем не того… Возможно, Танаар, обнимает свою Наташу последний раз… Он и сам не знает, будут ли они вместе…
Ната смотрела на подругу, раскрыв от удивления рот.. Лексо, присвистнув, обескуражено покачал головой.. «Ну и делааа…» – в один голос, не сговариваясь, произнесли они со вздохом и переглянулись.
Инопланетянки, поначалу пугливо застывшие в дверях, под натиском других высыпали в коридор.
«Отойдите от дверей! Расступитесь! Дайте пройти!» – сердито потребовала Шаура, ведя за собой беременную Яарану.
Услышав голос матери, Танаар протянул к ней правую руку, левой – продолжая обнимать Ташу. Целительница, оглядев сына страдающими глазами, прильнула к его боку. Риннан тоже кинулась к домочадцам и с грустью обвила их руками. Каждый в этот момент почувствовал, что перемены, на которые они пошли сознательно, пока ничего доброго для императорской семьи не предвещают. И каждый с тревогой ожидал, какую же участь определят для них победители.
В этот момент к леарскому подполковнику с мрачным и решительным видом подошел Антон и всучил ему какой-то темный металлический предмет.
– Транскон!!! – горько усмехнулся Танаар. События разворачивались так стремительно, что императору было просто не до него. Это была слишком важная деталь страшного оружия, чтобы он мог забыть про него даже в пылу сражений. Главное, что транскон теперь в надежных руках, и жрецы уже не воспользуются им. Сожаления, что Тейрон Ахарэ уже не принадлежит теранцам, Таанар не испытывал. Наоборот, он почувствовал громадное облегчение от того, что с него спал этот груз ответственности, ведь теперь никого: ни новых правителей, ни жаждущих власти жрецов – не будет искушать соблазн сделаться властелином галактики, владея этим дьявольским оружием. А леарам хватит и мудрости, и гуманности использовать Тейрон Ахарэ для блага народа, ведь для мирных целей они и создали его.
Пожалуй не было ни одного теранца, который был не в курсе, что в императорской лаборатории одна из подопытных женщин забеременела. Даже пленники слышали об этом. Но шаманы упорно отвергали этот факт, распространяя слух, что прогневанные боги в знак наказания лишили их расу способности к размножению, а брюхатая леарка носит в себе вовсе не теранское дитя, а дьявольский приплод. Но своими глазами никто из теранцев ее не видел. И потому явление Яаараны, готовящейся стать матерью после ста восьмидесяти лет бесплодия расы, произвело на собравшихся сильнейшее впечатление. Все замолчали, во все глаза разглядывая это «чудо медицины» или же козни дьявола. Прогнув спину и вытянув шею, Яаарана искала в толпе отца своего ребенка. Ее белое платье под налившейся грудью было охвачено черной лентой, а красивые складки тонкого щелка струились вниз по выступающему животу. Рыжевато-золотистые волосы были распущены по плечам. А белокожее лицо слегка зарумянилось от волнения.
