– Погоди. – Он вытер руки платком и вытащил из кармана мешочек. – Я… надо было в шкатулку, чтобы сообразно статусу и все такое, но только вчера Эдвин принес. В качестве извинения.
Извиняться эта сволочь высокородная будет еще долго.
Ну…
Нет, я уже не злюсь. Не настолько, чтобы хотелось стукнуть Эдвина по белобрысой макушке, но и не так, чтобы совсем уж простить. В конце концов, он Чарльза во все это втравил.
На цепочке смутно знакомой, удивительно тонкого плетения, висел камень. Крупный камень. Ярко-красный. Ограненный в форме сердца. Сила внутри него билась, дрожала огоньком, отчего казалось, что камень этот пульсирует, как самое настоящее сердце.
– Это… Погоди, откуда у него… я ведь помню! Не камень, а цепочку.
– Ну, скажем так, его визиты на ту сторону дали свои плоды.
В этом я не сомневалась. Безумец, дракон и дознаватель-менталист. А, и пара шаманов, которые его туда-сюда провожают, заодно уж пользуясь удобным случаем побыть вместе.
До свадьбы, видите ли, неприлично…
Ладно, не о том.
– Алистер продолжает называть имена. И не только их… Это нам вернули. Не все, пока малую часть.
Из тех драгоценностей, что Эдди выложил на аукционе. Ему бы отдать.
– Он сказал, что наша доля. – Теперь Чарльз научился угадывать меня без слов.
А я его.
Иногда это пугает, но…
– Красивый.
– И большой. Много энергии помещается. – Чарльз отправил за щеку еще кусок шоколадки. – Выбросов у меня, вероятно, не будет, но структура…
Нестабильна.
Знаю.
Шелдон… в общем, он, кажется, таки сделал что-то крайне полезное для науки и мира, описав процесс превращения в дракона. И обратно. Он даже от меня требовал в записи вникнуть на предмет их правильности. А у меня от одного вида этих формул зубы заломило. И вообще, я дракон, а не математик. Я просто превращаюсь.
Ладно, не просто.
После того раза так и не вышло, хотя я и пыталась. Честно. И Чарльз пытался. И профессор уверен, что дело исключительно в нехватке внутреннего запаса энергии. Что, как только нехватка восполнится и источники стабилизируются, мы опять превратимся.
Не скажу, что очень уж тянет, но… кровь дракона и впрямь на многое способна. А вот в человеческом обличье уже не то.
– …Я пока справляюсь.
А то.
Камней драгоценных набралась целая горка, причем в последний раз Чарльз просто взял горсть мелких алмазов и слепил в один. Большой. Очень большой.
А потом удивился.
Я тоже удивилась.
Хотя, вспоминая сапфир…
Камень коснулся кожи. Теплый, горячий даже. И пламя в нем чувствую как свое. Впрочем, мое и есть. Наверное, будь я настоящим драконом, все бы произошло не так. Но… почему бы и нет?
– Как там Августа? – поинтересовалась я, поглаживая камень.
– По-прежнему.
Ну да, родить-то она родила, правда не в тот день, когда ей было предсказано, а на два раньше, причем девочку, отчего решила, будто это коварный Чарли ребенка подменил. Притом что в это время он находился в десятках миль, но… сумасшедшей что докажешь?
– Доктор дает ей успокоительные. Но, боюсь, это уже навсегда.
Я кивнула.
– Маменька вчера была у нее… ездила показать Лотту.
Шарлотта – красивое имя. Для девочки.
– Но…
– Что-то пошло не так?
– Августа на них напала. Притворилась, что… даже Никса ей поверила.
Странное дело, да. Сент-Ортон там, на Изнанке, заговорщики – кто где, но большей частью в подземельях, благо под дворцом тоже таковые имеются, а слуги остались. Их осматривали. И целители, и профессор, и менталисты тоже. Да и Орвуды. Бертрам сказал, что у них что-то там с мозгом. Его локально разрушили и закрепили внушение.
А менталисты внушение подкорректировали, потому что жить без хозяина эти люди уже не могут. Орвуды всех почти и забрали, а кого нет, тех профессор. Слуги-то идеальные, а что двинутые слегка, так это уже почти и норма.
Никса вот осталась. Чарли не слишком обрадовался, но и спорить не стал.
Сестрице повредить боялся.
А та…
– Расстроилась? Маменька твоя?
– Скорее испугалась. Августа ведь… После родов Дар развернулся в полную силу. Она огнем и ударила. А твой камень защитил. И ее. И девочку. А там уже и Никса подоспела.
Хреново.
Но молчу. Как-то даже виноватой себя чувствую. И не только я. Чарли вон весь извелся. Даже сейчас потемнел, хотя и он знает, что нет нашей вины.
Нет.
Только… сердцу не прикажешь.
– Профессор уверен, что спустя какое-то время после родов Дар придет в прежнее состояние. Но пока пришлось использовать блокираторы. Мама заберет Лотту к себе. Я… перепишу на нее то, что полагалось Августе.
Киваю. И вправду думал, что буду возражать?
– А Дар?
– Вот как раз Дара у Лотты нет. Что-то там странное. Профессор сказал, что… в общем, кровь Августы полна Силы, но эта Сила заемная, потому Августа и сама скоро Дар утратит. А вот Лотта – обычный ребенок. Может, оно и к лучшему.
Надеюсь.
Потому что два дракона – это уже много.
– Мы с дядей говорили… обо всем. Я ему помог.
И это знаю.
Проклятье и вправду держалось на жизни Сент-Ортона, а чисто формально тот был жив.
– Его старший сын… В общем, дядя, конечно, расстроен, но тут уж ничего не сделаешь.
Император не настолько милосерден, чтобы простить заговорщиков.
– Он предложил приглядывать за Августой. В его доме она чувствует себя спокойно. Правда, постоянно твердит, что у нее украли ребенка. Но, может, со временем успокоится?
Вряд ли.
Однако я вновь кивнула. К сожалению, безумие драконьей кровью не лечится. Чарльз вздохнул и попытался обнять меня.
– Куда! Платье помнешь!
От него пахло шоколадом. И родным человеком. А еще небом, морем и огнем. И я бы стояла так вечность. Мне хотелось сказать, что Августа поправится.
И вспомнит о дочери.
Что она станет той чудесной девочкой, которую Чарльз пытался спасти. И что мы подружимся. Я хотела сказать это, но не могла. Нельзя врать.
Только не ему.
А потому просто стояла. Долго-долго. Пока стрелка на часах не вздрогнула, выводя из задумчивости.
– Идем? – поинтересовалась я у мужа. – А то нехорошо опаздывать. Дядюшка хмуриться будет.
Хотя он все одно будет.
А шоколад… шоколад я с собой возьму. И пусть кто-нибудь попробует глянуть косо. В конце концов, я ведь для мужа… Хорошо прикормленный муж будет держаться рядом, если не с тобой, то хотя бы с коробкой шоколада.
Эва дрожала.
Не хотела, а дрожала. Опять. И от этого мир вокруг тоже дрожал, грозя вывернуться наизнанку.
– Успокойся. – Тори приоткрыла дверь. – Я устала туда-сюда.
– Я не специально. – Эва погладила руку. – Просто…
Сила у нее выросла.
У всех выросла. Но другим-то все нипочем. Тори вон со своею справляется легко, а Эва при малейшем волнении норовит два мира в один слить. И пусть это хорошо, когда надо туда проводить кого-нибудь вроде Эдвина, но в остальное-то время не очень!
– Вдруг он запретит?
– Кто?
– Император! – Она заставила себя дышать. Громко. Как учил профессор. Правда, сразу в носу защекотало, и Эва чихнула. – Он… он вызвал Эдди!
– Можно подумать, в первый раз. – Тори высунула голову за дверь. – Он его через день вызывает. Маменьке по секрету сказала подруга, которая в свите императрицы состоит, что они просто закрываются в кабинете и пьют.
– Быть того не может!
– Может, и не может… тише ты! Может, они там о важном… ну и пьют тоже. Иногда.
– А если…
– Если бы он хотел запретить вашу свадьбу, сразу бы запретил. Ему сейчас с папенькой ссориться никак нельзя. А папенька тебя обидеть на даст.
Да.
Наверное.
Тори это всякий раз говорит. А Эдди, когда Эва попробовала выразить сомнения, просто сказал, что плевать он хотел на всех. Включая императора. И если тот запретит, то есть места, где воля императора не особо важна, так вроде.
