— Благостная… — прошептал он. — Подательница жизни в смерти, защитница от зла…
Он ни о чём не просил. Просто говорил, что чувствовал.
А после рассказов Лока о других богах чувствовал невероятно остро.
Луч солнца скользнул по лицу богини, заискрился в чёрных глазах…
В чёрных?
Эет вгляделся во фреску.
Под чертами Госпожи, словно камушки под водой, угадывались другие черты: те, с фрески над главным Алтарём.
Эет улыбнулся в ответ.
— Солнечная… — прошептал он. — Госпожа моя…
И словно живая рука под его рукой. Прикосновение пальцев к пальцам.
Эет затаил дыхание.
Глаза в глаза. Ладонь к ладони.
Через грань миров. Через грань реальности.
Хранитель Храма стоял, не смея шелохнуться, не смея разрушить ускользающее чудо — до тех пор, пока свет дня не погас, и синие тени вечера не легли на стены. Лик богини скрылся в неверных бликах пламени кадильницы…
Вздохнув, будто проснувшись, молодой маг отступил от фрески. Заниматься не хотелось совершенно. Эет вздохнул и пошёл спать.
В конце концов, у него впереди целых десять дней полного одиночества!
Конечно, Вир мог бы вернуться на ночь, но вряд ли он оставит мальчишек одних в лесу, а сам отправится в удобную кровать. Так что надо смириться: десять дней никто не нарушит уединение хранителя.
На следующее утро юноша проснулся в невероятно приподнятом настроении. Энергия била через край. Подумать только: океан свободного времени! И никто не прибежит в самый неподходящий момент с угрозами вытащить из-за книг. За косу. Ради какой-то игры в снежки. Самое время проработать уравнения полярности по формулам Гершаха — сочетания магии Воды с магией Смерти и магией Жизни. Рассчитать их общее значение в стихийном поле, сделать константой, и…
Эет сам не заметил, как пролетел день. Временами он просто поднимал голову и краем сознания отмечал, что солнечный луч падает на постель… полдень. На дверь… два часа дня… На полки с книгами, приобрёл розоватый оттенок — пять часов вечера… В какой-то момент пришлось зажечь светильник. За окном сгустилась темнота, снова пошёл снег.
Эет открыл окно, позволив влажному воздуху наполнить комнату. Эх, сейчас и в самом деле самое время играть в снежки: снег пропитался водой. Оттепель. Какая сильная оттепель.
А вот уравнение трансформации… если в переменную основного вектора подставить найденное значение поля…
…Юноша поднял голову от рабочей тетради и с удивлением понял, что комнату наполняет голубой сумрак, светильник давно погас, а в небе за окном смутно начинают розоветь облака.
Неужели он заснул над работой?
Эет улыбнулся. Надо же так!
Маг потянулся всем телом и встал из-за стола. И медленно прошёл в Верхний храм. Надо подсыпать благовоний на алтари. Сегодня — обязанности хранителя. Формула трансформации подождёт до вечера. Если бы Вир узнал, как он позволил себе заработаться, коса бы точно пострадала. Или уши.
Эет снова негромко рассмеялся.
Он вышел на балкон. Рассвет. Над морем занимался рассвет. Солнце ещё не встало, звёзды медленно гасли. В воздухе пахло талым снегом. Глухо шлёпаясь в колючие мокрые ямки на заснеженных перилах балкона, сверху, с крыши Храма, срывались тяжёлые капли.
Влажный ветер донёс с моря запах соли и йода. Совсем как весной. Неужели и побережье оттаяло? Наверное… Если уж тут, в лесу, капель, то что у воды…
Интересно, успеют ли мальчишки добраться до лагеря? Или купец, не дай Мортис, решит отплыть? Ведь он уж похоронил сына, надо полагать!
Эет покачал головой. Конечно, в Храме хватит места для обоих мальчишек, и Вирлисс прекратит валять дурака, открывшись им… Но всё равно. Лока можно понять, а вот Гимилька было бы жалко…
Что ж, впереди много работы! Три святилища. Это на целый день.
За хозяйственными заботами у юноши едва хватило времени поесть. А под вечер зомби ощутил совсем иной голод. Голод, который известен только нежити и который не спутать ни с чем другим.
Посвятив изысканиям всего полночи, Эет решил лечь пораньше, чтобы с зарёй выйти на охоту.
Следующий день немёртвый провёл в лесу. Ему удалось выследить и убить косулю, и юноша съел её полностью, сырой, помогая себе только ножом для разделки мяса.
Чёрт возьми, если мальчишки вернутся в Храм… пусть даже только Лок… надо отсрочить приближение голода настолько, насколько это возможно. Пусть Локи и понимает, с кем имеет дело, но одно дело понимать, а другое — видеть.
Некоторые вещи не должны происходить при детях. Не должны — и всё тут.
Лишь бы однажды пацан следом на охоту не увязался. Иначе придётся кое-что жёстко объяснять.
Эет съел убитую косулю, не оставив даже костей, хотя обычно довольствовался несколькими кусочками, а остальную часть добычи предпочитал в жареном виде. Но зато теперь голод не проснётся долго.
Умывшись снегом, зомби с удовольствием пошёл знакомыми звериными тропами, наслаждаясь тишиной. Глубокий снег проваливался под ногами, но немёртвый не ведал усталости. Он любовался белым небом, зелёной хвоей под тяжёлыми шапками снега, стёжками следов…
А потом упал в сугроб и, раскинув руки, с улыбкой смотрел ввысь, на размеренно качающиеся под ветром лапы сосен, на игру белок в ветвях — и расхохотался, когда пушистый зверёк, рассерженно стрекоча, уронил прямо на лицо колючий снежный комок…
Эх, если бы рядом был Вир!
Эет вздохнул. Что поделаешь, сейчас они, наверное, только-только подбираются к лагерю. Наверное, завтра выйдут на побережье. Как-то там мальчуганы? Конечно, всё хорошо; будь иначе, Вирлисс дал бы знать, примчался бы за помощью… Просто…
Просто, оказывается, от одиночества так легко отвыкнуть — и так сложно вновь привыкать к нему…
Чёрт возьми, во что он превратил Храм? Ну ладно, Вирлисс… Вирлисс его спутник и защитник волей самой Мортис. Его присутствие даже намёком не воспринималось как нарушение приказа. Но как ударил приход в Храм мальчишек!
Вирлисс не знал. И не надо ему знать.
Чужаки. От которых Эет обязан хранить Алтарь. И зачем кому-то знать, какая боль выворачивала тело наизнанку, пока Гими лепетал, прося о помощи — там, в Верхнем храме!
Пока Гими не пообещал, что они не станут бродить по коридорам. Не станут спускаться по лестнице.
Вот тогда наступило облегчение… Несчастный зомби в очередной раз нашёл способ обойти приказ своей Госпожи.
Эет невесело улыбнулся.
Ринн… Госпожу зовут Ринн… Почему же он даже в мыслях никогда не называет её по имени? Ведь он же знает его от Вира! Пора прекращать эту порочную практику.
