Я повернулась, чтобы посмотреть на него. Сквозь каскад волос на его лице, я могла видеть только привычно строгие черты, но поняла, что приказала ему не вмешиваться не смотря ни на что. Был ли Никки вынужден смотреть, как кто-то калечит меня, пытается убить, и не иметь возможности мне помочь только потому, что я отдала ему прямой приказ? Я не была уверена, и мне следовало об этом подумать прежде, чем говорить.
Я протянула ему левую руку, и он обернул свою здоровенную ладонь вокруг моей. Обычно я не держалась «за ручки» со своими любовниками, когда они при исполнении, но только так я сейчас могла извиниться за то, что сделала для него невозможным выполнять свою работу, потому что ляпнула не подумав. Я должна была знать, что любые мои слова могут помешать ему меня охранять, но, кажется, нереально просчитать всего. Его рука в моей была такой теплой и настоящей. Это помогло.
Он улыбнулся, и мне стало радостней от того, что я держу его за руку, даже на глазах у копов.
— Эй, Никки, вам маршал вообще дает себя защищать? — спросил Буш.
Никки ухмыльнулся:
— Бывает иногда.
— Не-е, — ответил Дев. — Обычно она сама рвется нас защищать.
Буш посмотрел на высокого парня, будто ожидая подтверждения шутки, но что-то в лице Дева остановило его и заставило нахмуриться вместо этого. Он, может, и спросил бы нас не шутим ли мы, но в этот момент кто-то появился позади нас, отчего Буш встал в полицейскую версию стойки «смирно». МакАллистер внезапно сделался очень серьезным. Остальные офицеры разбежались по углам, как будто мы вдруг стали заразными. Кто бы за мной не стоял, он явно тут всем заправлял. Мне-то он не был начальником, но я была в их избушке, а это значит…
— Маршал Блейк, детектив Рикман, оба в мой кабинет, сейчас же.
С абсолютно серьезным лицом, МакАллистер наклонился и прошептал:
— Вас вызвали в кабинет капитана а вы только пришли, быстро работаете.
— У меня всегда так, — вздохнула я и повернулась с профессиональным лицом, но рука потянулась к расцветающему синяку на щеке. Я позволила Рикману ударить себя, чтобы остальные не истерили по поводу Дева и Никки, что они верживотные. Потому что ничто не опровергает чьи-то обвинения лучше, чем когда заявитель выставляет себя непрофессионалом и задирой для кучи. Это сработало, но синяк есть синяк, и я собиралась использовать его по-полной программе. Хотя бы в том случае, если капитан расстроится, что я поломала одного из его детективов.
Капитан Джонас был высоким афро-американцем, который, скорее всего, играл в баскетбол в школе, или колледже, но от сидячей работы раздался в районе талии, и мне было интересно, проходил ли он тот же медосмотр, что и его патрульные офицеры. Он сидел за столом глядя на нас. «Нас» не включало Рикмана. Он был на пути в больницу. Среди «нас» были маршал США Сьюзен Хетфилд, Эдуард и я. Очевидно, из-за того, что я натворила дел и меня вызвали на ковер к Джонасу, подхлестнуло боевой дух Хетфилд, и она снова принялась пытаться снять меня с дела.
Хетфилд была почти под метр семьдесят, а значит почти одного роста с Эдуардом. Он добавил себе еще пяток сантиметров, надев свои ковбойские сапоги, а на ней были такие же ботинки на плоской подошве, как у меня, так что она казалась ниже, или просто Эдуард казался выше. Ее каштановые волосы были собраны в небольшой, аккуратный хвостик. Она двигала головой вслед за сердитой жестикуляцией и верхний свет отбрасывал темно-красные блики на ее волосах. Им не хватало пару тонов, чтобы перейти из каштановых к насыщенному темно-рыжему. Она была стройной, но ее стройность была выработана генетикой и тренировками, а не голоданием. Пока она махала руками, я заметила как на ее предплечьях проступали мышцы, но они не были перекаченными. Она вся была такая вытянутая, накаченная, с почти мужскими бедрами и маленькой грудью. Из той породы женщин, которым удавалось выглядеть деликатно и женственно без тех округлостей, что обычно идут в комплекте с треугольным лицом. На мой вкус у нее был слишком острый подбородок, но не мне с ней встречаться, я просто замечала мелкие детали, пока она разглагольствовала. В основном она обвиняла меня в том, что я слишком близка с монстрами, чтобы делать правильный выбор. Если честно, я не особо вникала в ее тираду, так как не раз уже все это слышала, и устала от этого. Я просто стояла и давала ее словам проноситься мимо меня как «белый шум».
Послышался голос Эдуарда:
— Анита, Анита, к тебе обращается капитан. — От его слов я заморгала и снова обратилась вся во внимание.
Я посмотрела на Эдуарда, стоящего чуть позади от Хетфилд, а потом на Джонаса за столом:
— Простите, сэр, я не расслышала, что вы сказали.
— Мы вас утомили, Блейк? — спросил он.
— Я всю эту хрень уже слышала, сэр.
Эдуард вышел вперед в образе старины Теда:
— На лице Аниты расплывается охрененный синяк. Думаю, у нее еще не прояснилось в голове после удара Рикмана.
— Вы оправдываетесь за нее? — спросил Джонас.
— Нет, сэр, просто напоминаю, что она только что выписалась из больницы, и может, она и залечивается как сукин сын, но это излечение не полноценное и не мгновенное. У меня подозрения, что она ранена сильнее, чем притворяется.
Джонас прищурился, глядя на Эдуарда, а потом снова посмотрел на меня:
— Вы ранены, Блейк?
— У меня лицо болит, — ответила я таким же безэмоциональным голосом, насколько голос Хетфилд был им переполнен.
— Отсюда синяка не видно. Повернитесь, я хочу посмотреть.
Я повернулась к нему нужной стороной лица, где пульсация начинала переходить в настоящую головную боль. Перед глазами у меня оказалась Хетфилд, уставившаяся на меня в ответ.
Я услышала как откатилось назад кресло Джонаса.
— Отек слишком сильный для простого ушиба. — Он обошел стол, чтобы лучше разглядеть пострадавшее место. Он поджал губы, нахмурившись. — Рики ударил вас прямо в кость. Думаете, он сломал ее?
— Я не слышала перелома, — ответила я.
— Как сильно болит?
— Не достаточно сильно для перелома, как мне кажется.
— У вас были переломы?
— Да, сэр.
— Так что вы знаете, как они ощущаются.
— Да, сэр, знаю.
Он испустил долгий выдох:
— Вам нужно приложить лед, пока опухоль не добралась до глаза. Не могу выпустить вас в таком виде, как будто вас тут избили. — Он пошел к двери, открыл ее и крикнул кому-то: — Нужен пакет со льдом и пару полотенец. — Видимо, он решил, что все принесут, потому что закрыл дверь и вернулся за стол. Он сцепил пальцы, положив локти на живот, потому что для подлокотников он был тяжеловат. Жест выглядел обыденным, словно использовался еще до того, как образовалось брюшко. Он глянул на нас поверх пальцев.
