— Как это произошло?
— Вторженцы. В наш мир нельзя попасть случайно, но можно специально. С помощью силы. Такое случает не слишком часто — магии нужно немеряно. Но случается. И обычно те, кто прорывается в наш мир силой, не приходят с добрыми намерениями. Мы, божества, не просто сидим на небесах и помогаем своим подопечным. Мы также щит этого мира, мы защитники. Если вторженцы настроены агрессивно, то именно мы, божества, отправляем их обратно или же уничтожаем. Ты ведь должна была о чем-то подобном догадываться, да?
Я кивнула: легко было понять, что вторжения из миров случались. Ни внезапные «гости», ни их уровень силы, ни даже агрессия не привели никого в ужас и панику, а на большом собрании это было особенно заметно. Да и не только.
Хэй действовал спокойно и разумно, а Эбер, который являлся Верховным Божеством, не торопился рвать на себе волосы. Поэтому простой вывод напрашивался сам собой: вторжение — ситуация почти рядовая.
— Божества должны быть готовы к тому, что наш мир посетят враги. У нас даже есть те, который определяют вторженцев, их мастерство. Если вторженцы слабые, то мы стараемся отправить самых молодых божеств для сражения, чтобы они набрались опыта. Но иногда... Очень редко случаются ошибки, когда силу врагов определяют неверно. Итог, — Хэй кивнул в сторону могил, — ты и сама видишь.
— Вижу, — тихо сказала я, подходя ближе к мужчине и кладя ему руку на предплечье.
— Когда... когда такое происходит, то есть определенный шанс помочь молодым божеством, срочно отправив кого-то на помощь. Обычно это самое ближайшее опытное божество, обладающее достаточным уровнем силы. Всех этих ребят... должен был спасти я. Но не спас.
Хэй замолчал, шумно сглатывая. Это больно. Больно, когда погибают те, кто даже не успел пожить. И страшно.
— Как это произошло? — тихо спросила я.
— Я... я проигнорировал вызов с небес, Лисса. Посчитал, что меня это не касается. Я ведь тогда как раз рассорился с Ксором и Эбером, решил, что буду божеством лишь для монстров... Юношеский максимализм, несусветная глупость и бессмысленные убеждения. Пусть божества и не были для меня самым главным, но они оставались частью моей семьи. Родственниками. Теми, кто со мной одного духа, теми, с кем мы ходили по одной земле. Увы, я был слишком глуп, чтобы понять — кто бы не был мне дорог сейчас, я не обязан ради них отрекаться от всех связей. Я... я никогда не смогу себе этого простить.
— Да, — тихо сказала. — Такие вещи и другим простить почти невозможно, а себе уж тем более.
Я понимала Хэя. Понимала, пожалуй, больше других. Ведь та Видящая, та милая девочка погибла исключительно из-за меня.
— Они... Они — это свидетельство моей глупости, моей ничтожности, свидетельство, что я совершал ошибки, которые не исправить. И которые не простить. Никак и никогда, — закончил Хэй.
— Та Видящая, — начала я. — Помнишь, да? Свидетельство моей глупости, моей ничтожности. То, за что я тоже себя никогда не прощу. И остается только помнить и двигаться дальше, — хрипло прошептала я, но не расплакалась.
Взяла себя в руки усилием воли. И «посмотрела» на мужчину, стоявшего рядом со мной. Со сгорбленными плечами, с опущенной головой. На мужчину, которого боль и вина гложили настолько, что он даже не мог заплакать.
От вида такого Хэя — уязвимого и страдающего — у меня защемило в груди. Осознавать, что близкий — действительно близкий — тебе человек, мужчина, который сделал для этого мира и всех существ столько, сколько не у каждого хватило бы сил, страдает и винит себя так сильно...
Больно.
И вдвойне больно от того, что понимаешь — в этом действительно была его вина. Можно тысячу раз повторять, что убил не ты, что это сделал другой, а потому ты не виноват...
Но это глупости.
Ложь.
Подобные слова сделают только хуже.
Бездействие есть вина.
И все, что мы можно сделать, это принять ее. И идти вперед.
Я не знаю, сколько я простояла рядом с Хэем, безмолвно смотрящим на могилы. Я представляла, о чем он думал. Понимала, что он чувствовал. И молчала, давая время справиться с горьким прошлым.
— Ну как? Не кажусь тебе ужасным божеством? — прервал молчание Хэй.
— Я могу адресовать тот же вопрос в отношении себя. Мы оба... оказывается, умеем страшно ошибаться. Но тебе хватило лишь одной ошибки, чтобы больше её не допускать, я же... творила зло год за годом. Ладно, думаю, нам пора возвращаться в крепость.
— Постой, — попросил Хэй. — Давай лучше не в крепость, иначе, боюсь, мы своим нестабильным магическим фоном напрочь перепугаем всех обитателей. Здесь неподалеку есть маленький домик, который облюбовала одна небесная тигрица, а потому Рефорн никогда не трогал его, изменяя форму или местоположение. Давай побудем там.
— Хорошо, — согласилась я, понимая, что Хэй абсолютно прав.
Домик оказался поблизости. Небольшой, но такой уютный.
— Проходи, — Хэй распахнул дверь, пропуская меня внутрь.
Чисто и уютно. Никаких стульев, зато есть маленький камин и огромная кровать. Неужели Хэй?..
— Эту кровать обожала Сейра, — сказал Хэй, словно прочитав её мысли. — Считала, что раз она большая небесная тигрица, то спальное место должно быть соответствующим. Иногда даже меня пускала на краешек.
Я тихонько рассмеялась и мигом успокоилась. Все же не стоит надумывать лишнего. Хотя нельзя сказать, что я была так уж против этого лишнего.
Я не стала дожидаться приглашения и присела на краешек кровати, пока Хэй зажигал камин и, кто бы мог подумать — заваривал чай!
— Ты же будешь? Торговка уверяла, что этот чай может утешить, растопив своим насыщенным вкусом страдания. Хотя навряд ли он сделает это лучше человека.
— Ты хочешь, чтобы я тебя утешила? — тихо спросила я, вставая, чтобы обнять Хэя со спины. — Тогда скажи мне об этом. Я сделаю, что ты хочешь.
— Я хочу, чтобы ты меня полюбила, — рассмеялся мужчина. — Но пока достаточно и утешения.
— Точно достаточно? — спросила я.
— Думаешь, сможешь? После того, что с тобой сделал этот ужасающий артефакт.
— Я не думаю, я, кажется, уже, — тихо прошептала я, от чего мужчина развернулся и сжал меня в своих объятиях так сильно, словно я могла исчезнуть прямо сейчас. Тихий треск камина, забытый чай и теплые-теплые объятия и поцелуи...
Глава 52
Я перевернулась на постели и лениво потянулась, плотнее накрываясь одеялом и растерянно посмотрела на давно остывшее место справа.
— Я здесь, — сказал Хэй, присаживаясь на кровать, чтобы нежно погладить меня по щеке. — Хорошо спала?
— И не только спала, — улыбнулась я, наслаждаясь теплом руки. — А ты встал?..
— Мне нужно уйти по одному срочному делу, — начал Хэй.
— Тогда почему ты еще тут? — спросила я с тревогой.
Срочное дело Хэя — это же явно не какие-то пустяки, так почему он спокойно сидит на кровати, словно никуда не торопится?!
— Потому что он недостаточно срочное, чтоб не пожелать тебе доброго утра, — ответил мужчина, склонившись надо мной и мягко целуя. — Понимаешь?
— Не очень, — честно ответила я, но в груди разливалось тепло от нежности и заботы.
Интересно, когда проклятие бесконечного пространства окончательно спадет, какая буря чувств окажется внутри меня?
— Тогда я постараюсь хорошо тебе объяснить, — сказал Хэй, а после шутливо произнес: — Качественно, очень качественно.
— Тогда постарайся. Качественно, — я и не подумала артачиться. — И, Хэй... удачи с твоим делом.
— Да, пожалуй, именно удача мне пригодится. Спасибо. Я вернусь как можно быстрее.
Я посмотрела на захлопнувшуюся дверь и встала с постели. Одежда, которая должна была валяться абы как где-то возле кровати, оказалась аккуратно сложена на стуле. Заботливый.
В крепость Рефорна я вернулась в отличном настроении, чувствуя небывалое умиротворение. Немного беспокоило, как воспримут наше с Хэем отсутствие, не подумают ли... в правильном направлении. Не могу сказать, что мне было неловко, но объяснения займут много времени, а уж если расспрашивать начнет Рейн, то я вообще не была уверена, что смогу все ему правильно объяснить. Впрочем, в крепости всем было не до меня — работы по укреплению продолжались. Да и новостей о найденном артефакте не было.
