Милонег принес подушки, без лишних слов бросил перед сестрицей — ударился оземь и снова обернулся котом. Но сливки из фарфоровой глубокой масленки вылизал подчистую, после чего снова юркнул в травы — охотиться на светлячков.
— Я ж говорю, — понаблюдав за ним, неодобрительно хмыкнула Краса. Передала одну подушку Варе — всё-таки вечером земля была слишком прохладна, чтобы довольствоваться только пледом.
— А цуцики — это так голубые коты у вас называются? — уточнила Варя.
— Не у нас, — задумчиво отозвалась Яснолика. — Чаруша наша та еще путешественница — как из дома сбежала, за нами увязавшись, так каждую зиму где-то в дальних странах пропадает. Понятия не имею, где она таких цуциков высмотрела и как они называются на самом деле. И все ли они голубые или только наш из упрямства синеет. У нас они не водятся.
— У вас, говорят, и драконы не водятся, — проворчала Варя. — Но это не помешало Чаре превратиться в годзиллу.
— С драконами другое дело, — пояснила Краса. — Цуцики живут на южном материке, а не у нас, на северном. Драконы же являются в наш мир через порталы.
— В стихийные лезут?
— Нет, в управляемые влетают с достоинством. Они существа сознательные, магией владеют лучше нас — прилетают, когда им нужно, улетают, когда вздумается. Никто не знает, зачем. Никто не знает, когда. В последний раз, правда, давно появлялись — еще до объединения трех королевств в империю. Но в принципе могут вернуться в любой момент.
Она замолчала, погрузившись в какие-то свои мысли. А Варя рассеянно хрустела печеньками дальше. Она-то думала, что соперница позвала ее на разговор с глаза на глаз, чтобы выяснить, кто она такая и откуда взялась — и чтобы пободаться за перспективного жениха. А та что-то не спешила вызывать ее на дуэль.
Кроме светлячков над болотцем-озерцом кружили и прочие насекомые. Варя уже пару комаров прихлопнула на себе — самых обычных, ничуть не отличимых от земных.
— Ой, точно! Прости, забыла, — спохватилась королевна.
Привычным жестом кинула вокруг заклятье призыва, на которое тотчас слетелись мелкие пташки, среди которых Варя определила знакомых воробьиных ястребков-вранов. Чирикающая братия в два счета облетела бережок, очистила воздух от досадных кровососов. Варя же втихомолку хихикнула — похоже, ее новая знакомая обладает всеми качествами, требующимися от мультяшной принцессы: и готовит отлично, и птичек призывает. Интересно, петь она тоже умеет? Пить-то вот точно обучена — Варю слегка ведет уже, а у Красы ни в одном глазу! Но щекочущий язык вопрос остался не произнесенным.
Яснолика с серьезным видом уставилась на всполохи заката, догорающие сквозь кроны деревьев, и весомо начала разговор — правда, с неожиданного края:
— Как ты успела заметить, мой брат немного…
— Эксцентричен?
— Туповат. Потому и ходит за Чарушей, как привязанный зяблик, и не поймет никак, что она с ним давно наигралась… Но ему, знаешь ли, простительно. У нас было невеселое детство. Как настоящий мужчина, он всегда защищал меня. Закрывал меня собой. Нередко на его голову прилетали такие заклятья, что даже дядьку Чура оставили бы дурачком. А Нежке лежать без сознания в гуще резни было недосуг — отряхивался и дальше меня тащил.
Варя осторожно поддакнула:
— Я кое-что слышала о… о том, что случилось с вашими родителями. Это ужасно. Не представляю…
— Никто не сможет представить, не сможет понять, что это было такое, — необидно отмахнулась Яснолика.
— Мне жаль. Это ужасно, — повторила Варя.
— Вообще-то я не для того пила настойку, чтобы говорить о прошлом. — Краса разгладила ладонью юбку на коленях. — Но у этого рецепта свои правила.
— Теперь из-за брата вы живете здесь, а не в столице?
— Нет, я не настолько любящая сестра. Конечно, при дворе ему пришлось бы нелегко. Представляю, как бы фрейлины играли им в мячик, перебрасывая из постели в постель… Но уверена, он бы приспособился. Мы здесь живем, потому что я могу себе позволить тишину и спокойствие. И полнейшее безделие. Ведь это такая роскошь — жить в свое удовольствие, согласись?
— Ну… что-то в этом определенно есть, особая романтика, — обтекаемо высказалась Варя. — Но не одиноко?
Яснолика улыбнулась:
— Ты прямо как наши дядюшки!
— Те, которые регенты? — вспомнила Варя разговоры со Златом и Зореславой.
— Они самые, другой родни у нас не осталось. Дядюшки тоже вечно беспокоятся, как бы мы тут не заскучали. В прошлом году прислали к нам ораву придворных живописцев! Благо, самые шумные сбежали, не выдержав недели. Самые разумные и талантливые остались на всё лето. А последнего осенью еле выгнала — очень уж ему понравились здешние пейзажи, аж на чердаке от меня прятался.
— И что ты делала с ними без прачек и кухарок? — ужаснулась Варя.
— Прислугу из дворца вместе с ними привезли, — фыркнула Краса. — Я же всё-таки наследница трона, хоть, как ты выразилась, и эксцентричная.
— Наследница… Я, конечно, понимаю, что управлять страной то еще удовольствие. Но не боишься, что, пока вы тут прохлаждаетесь, твои дядюшки захотят передать власть своим детям, а не вам, племянникам?
Краса выгнула бровь в неподдельном изумлении:
— Как это?
— Ну, у них же у каждого есть жена, у жён свои амбиции… — предположила Варя.
— Какие жены? — расхохоталась Яснолика, так что эхо пошло гулять над озером. — Какие дети? У них тоже никого кроме нас нет! Они жизнями рисковали, вместе с Росаной и ее покойным мужем, когда нас из горящего дворца вытаскивали, ночью из захваченного города выводили. Стоит мне заикнуться — тут же с радостью вернут мне трон и власть. Регент — брат нашей матери, канцлер — его муж. Они верны друг другу, как белокрасы!
— Ох… А-а? Хм… — Не сумев выразить гамму чувств от радикально развеянного заблуждения, Варя взяла паузу, чтобы допить свой сидр. Уточнила: — А в вашем мире мужские пары даже с магией не рожают себе детей?
— А в вашем? — парировала Краса.
— В нашем им генная инженерия, то есть лекари и алхимики помогают. И женщин для вынашивания нанимают, как кормилиц.
— Надо бы нашим подсказать, пусть себе наследника сделают — вот счастья-то будет! — недоверчиво рассмеялась Яснолика. — А то мне рожать самой неохота. Да и не от кого.
— Правильно — если в лесу жить! — заворчала Варя, а сама вспомнила, как ее тоже родня попрекала, что ходит незамужняя.
— Если судьбой суждено, любовь и в пустыне тебя отыщет, — усмехнулась Краса.
— От судьбы хоть на печке прячься, хоть за печкой! — в тон подхватила Варя.
И прыснули смешками, поглядели друг на дружку внимательно искоса.
Между тем закатные цвета незаметно вылиняли. Ажурные кроны деревьев скрадывали вечернее сияние Кольца, позволяя сумеречным теням раскрашивать берега озера в фиолетовые тона.
Трава за спиной зашуршала.
— Нежка, бессовестный, подслушивал? Как тебе не сты… Ого! Белый-белый? И ни пятнышка?..
Невзирая на сумеречные тени, высунувшаяся из травы остроносая мордочка почти что светилась белоснежным мехом. Уши-локаторы навострились на королевну, готовые внимать восхищенным возгласам.
— Финик? — изумилась явлению и Варя, но по другой причине. — Как ты здесь очутился?!
— Твой крольчонок? — поняла Краса. Поманила зверька, и тот охотно подошел, обнюхал ее пальцы — дернул хвостищем, поглядел в глаза с недоумением, что ему вкусностей не предложили. На что королевна рассмеялась и отломила щедрый кусок хрустящей вафли. — За тобой пришел, значит.
— Да как?! Я его в Жуковом Улье оставила, потом мы с Зимом порталом в Белозорье махнули, а оттуда сюда. Он точно никак не мог за мной увязаться!
Похрустев вафлей, белко-песец запрыгнул к умилившейся королевне на колени, притулился к ней и, жмурясь, потерся ушастой головой — будто скучал и давно-давно не видался. Та принялась его гладить, чесать под подбородочком. Только улыбка сделалась задумчивой:
— Дядя Кудеяр подозревал, что его белый кролик умел нырять через пространство. Звали его кролика Фикус, если правильно помню.
