Полюса притяжения
Елена Тодорова
Глава 1
Ты белый и светлый.
Я, я тёмная, тёплая.
© Земфира «Маечки»
Октябрь, 2018 г.
Существуют причины, по которым Шахина не совершает ряд стандартных телодвижений и не произносит ни слова, когда за их длинный овальный стол в элитном клубе-ресторане «Aaron Blanc» с заметным опозданием подсаживается очередной гость именинницы. Яна не поднимает взгляд к лицу мужчины, бегло охватывая лишь его крепкое подтянутое тело, распахнутый ворот черной рубашки и массивный стальной браслет часов. Он молод, обеспечен и, судя по выдержанным несуетливым манерам, весьма самоуверен. И он мужчина. Одного этого достаточно, чтобы находиться за рамками ее мира.
Существуют причины.
Но всеобщее оживление за столом, веселые выкрики девушек и радушные приветствия парней каким-то обходным путем выталкивают Яну из безмятежности. Поднимая и скашивая взгляд, она бездумно направляет его к тому месту, которое занял незнакомец.
И замирает.
В голове Шахиной странно и незнакомо щелкает, будто запускается какой-то новый механизм. Без предварительных испытательных мероприятий. Сразу в непрерывный режим. Первая заминка в отлаженной работе сердца случается, когда парень машинально ловит ее внимание. Задерживается буквально на пару секунд, а потом его взгляд перескакивает на кого-то другого. Он улыбается и что-то говорит. Яна отстраненно вылавливает знакомые слова и словосочетания: «работа», «был занят», «вырвался ненадолго», «поздравляю», «всех благ» и «цейтнот».
Бесстыдно, с откровенным интересом разглядывая гостя, Шахина мысленно решает какое-то громоздкое уравнение, от которого ее аналитическое мышление дает сбой, и мозг едва не взрывается.
Как так случилось, что он собрал в себе все самое лучшее? Неужели реально такое сочетание красоты и мужественности? Почему его внимательный взгляд ощущается настолько пронизывающим, неудобным и одновременно чарующим? Почему от его безмятежной улыбки дрожат уголки ее собственных губ? Почему по комплекции он тот самый высокий и мускулистый идеал, которых Яна, как бывшая спортсменка, издали уважает? Почему у него нет каких-либо видимых недостатков? Кто создал этот совершенный баланс?
Он суров, когда перестает улыбаться. Но сейчас, в дружеской атмосфере, будто сытый хищник, расслаблен и мало на ком фокусирует внимание.
— А-а, Ян, ты же не знакома с Денисом? — спохватывается старшая сестра Шахиной. — Он из наших. Только динамил нас последнее время. Элиза, оцени, — обращается Марина к имениннице, на мгновение забывая о том, что собиралась представить Яне гостя. — Рагнарин ради твоего дня рождения вырвался из своего излюбленного золотоплатинового заточения.
— Я в шоке, Марин! Наверное, до конца вечера не отойду.
Парень на эти замечания лишь улыбается. Случается непродолжительная, но какая-то слишком неловкая для Яны пауза. Говорят о нем, а ей кажется, что смотрят все на нее.
— Так вот, Раг, — вновь оживляет публику Марина. — Знакомься, моя единоутробная младшая сестрёнка — Яна Шахина. Специально сразу объясняю, потому что ненавижу, когда путают понятия, называя нас сводными. У нас с Янкой одна мать и разные отцы. Эта степень родства — единоутробная.
Рагнарин не утруждает себя какими-либо замечаниями по этому поводу и положенными правилами этикета стандартными фразами тоже не обременяется. Лишь уточняет:
— И откуда эта сестра, такая взрослая, взялась?
Задерживает на Шахиной взгляд, и ей отчего-то тотчас становится невыносимо душно, хотя она уверена, что в зале клуба по-прежнему поддерживается стабильная и комфортная температура.
— Яна в Москве всего пару месяцев. Родилась и выросла в Турции. Сейчас — студентка университета Плеханова [1]
Денис снова смотрит на девушку. В этот раз еще чуть дольше задерживается. Шахина ожидает стандартных расспросов о гражданстве, отцовской линии, даже просьбы заговорить на турецком. Но он, очевидно, никогда не действует предсказуемо.
— Вы не похожи, — сдержанно замечает.
— Это потому что Янке больше повезло. Она ничегошеньки не взяла от нашей матери.
— Ну, хватит, Марин, — сдавленно выдавливает младшая сестра.
Из-за того, что она нервничает, слышен акцент.
— Р-р-р, обожаю этот голосок, — урчит, подражая ей, сидящий рядом Никита Бардин. — Скажи еще что-то, малышка. А лучше спой. Раг, как она поет! Мурахи по коже!
Шахина еще сильнее смущается. Тяжело сглатывая, вновь встречается взглядом с Рагнариным и чувствует, как щеки опаляет румянцем.
— Я не хочу, — просто отвечает она Никите.
— Малыш, даже твое «не хочу» звучит как «пожар»!
— Оставь в покое мою сестру. Я тебя предупреждала, Бардин. Яна не любит подобных шуточек. Ее по-другому воспитывали.
Прикрывая веки, Шахина делает медленный вдох, отмечая, как нервно трепещут крылья ее носа. Открывая глаза, снова безотчетно ловит пронзительный взгляд Дениса. И захваченного воздуха моментально становится мало.
— Пардон, солнышко, — легко просит прощения Бардин. — Не собирался тебя смущать.
А она все это время, словно загипнотизированная, не может оторваться от Рагнарина.
— Я в дамскую комнату, — касается ладонью ее колена старшая сестра. — Ты со мной?
Шахина молча поднимается и следует за девушкой. Марине исполнилось восемь лет, когда их биологическая мать Наталья Волош, находясь в отпуске, умудрилась выскочить замуж за турка Мехмеда Шахина. Бывший муж, отец Марины, крупный бизнесмен в страховой и финансовой сфере Игорь Савелян, без особых трудов и трепыханий отсудил у нее дочь. Вот она и поспешила, как сокрушалась после бабушка девочек, обзавестись новым ребенком.
Марине позволялось каждое лето навещать мать и младшую сестру в Турции. Но на весьма короткие промежутки времени — не больше двух-трех недель. И под неусыпным присмотром нянечки, которая лично Яне напоминала жесткого тюремного надзирателя. В остальное время сестры общались исключительно по видеосвязи. Не слишком близким выходило это общение, все-таки большая разница в возрасте сказывалась. Но какой-либо другой родни ни у одной, ни у другой девушки не было. Вот они и пытались как-то незримо держаться вместе.
Яна впервые увидела Москву и познакомилась с русской культурой чуть меньше шести месяцев назад, когда приехала поступать в институт. Хоть мать постоянно рассказывала ей о России, в реальности многое показалось девушке чудаковатым. А современные нравы — весьма сомнительными. Неудивительно, что отец до последнего противился ее временному переезду.
— Не советую, — коротко подытоживает рассеянные мысли Яны старшая сестра, едва за ними закрывается дверь уборной.
Шахина пожимает плечами и отводит взгляд, словно ей безразлично.
— Рагнарин — крупный зверь. Тебе такой не нужен.
— Мне вообще никто не нужен, — тихо замечает Яна, не поднимая глаз.
— Действительно. Учитывая твое положение и все остальное… Не стоит.
Младшая кивает. Регулирует смеситель и подставляет под него ладони, смотрит, как кожа от холодной воды медленно розовеет.
— Ему двадцать восемь, тебе — девятнадцать. Это большая разница.
Еще один кивок.
— Рагнарины — монополисты ювелирной отрасли. У Дениса в арсенале — холодная надменность и врожденная способность из всего извлекать выгоду. Он воспитанный и тактичный, но на подкорке себя выше других считает.
Третий кивок.
— Дядя Мехмед оторвет тебе голову.
Четвертый кивок.
— А Йигит…
— Я понимаю, Марина, — поднимая взгляд, Яна ненарочито растягивает «а» и глушит «р» на имени сестры.
Голос ломается, если его не контролировать, хотя всю свою жизнь Шахина говорит свободно на обоих родных для нее языках.
Напряжение немного стихает, когда они возвращаются.
На первый взгляд кажется, что Рагнарин поглощен беседой с Матвеем Олексевичем. Но едва Яна опускается на стул, его взгляд тут же обращается к ней.
