Бриттани Стикс
Аконит
Для любящих и борющихся, которые иногда делают обе вещи одновременно.
Пролог
Десять лет назад
Скарлетт
Именно так я в конечном итоге и умру.
Так и представляю, моя нелепая фотография, которую выбрала мама, всплывает во всех новостных каналах и веб-сайтах, сообщающих о моей смерти.
Очередная местная тупая сучка покончила с собой.
Ну, давай уже!
Она струсит на половине пути, я уверен.
В уголках моих глаз появляются слезы, когда я, моргая, поднимаю взгляд на высоченную сторожевую башню. Известняковая кладка, которая, возможно, когда-то была белой, стала грязно-серой, покрытой лишайником и мхом. Я оглядываюсь через плечо на Элайджу и его друзей, посмеивающихся над моей нервозностью. Если бы не моя больная потребность вписываться куда не следует, я бы сейчас лежала дома в постели. Элайджа сказал, что хоть раз в жизни забраться на башню поместья Уайлдов должен каждый подросток Уиллоу-Хайтс. Сейчас я думаю, что мне следует просто смириться со своей позицией нежеланного новичка.
Нет. Это всего лишь несколько лестничных пролетов. Все, что мне нужно сделать, это подняться, а потом спуститься.
— Я сейчас поднимусь, — кричу я через плечо.
Кончики моих пальцев трясутся, когда я сжимаю ржавую металлическую дверную ручку. Она открывается без особого сопротивления, и меня встречает каменная лестница. Видны лишь первые несколько ступенек, а затем — кромешная тьма, сулящая неприятности. Если я сейчас струшу, то смогу попрощаться с любым шансом стать своей в этой компании. Я все еще слышу слова своей матери, которые она сказала мне после того, как я поделилась впечатлениями от своего первого дня в старшей школе.
— Они просто сплоченный коллектив! Дай им шанс.
Я заставляю себя начать подъем, используя телефон, чтобы осветить хотя бы небольшой участок пути впереди. Дверь за мной закрывается с металлическим стуком, и я делаю глубокий вдох, подавляя желание убежать в тот же момент. Я совершаю ошибку. Мама и папа оторвут мне голову, если кто-то, обитающий здесь, не получит ее первым. Призракам лучше помиловать меня. Я здесь не для того, чтобы причинить им вред. Я причиняю вред только себе.
Кончики моих пальцев покрываются пылью, когда я решаю использовать стену в качестве ориентира. С каждой преодоленной ступенькой мой пульс учащается и, к тому времени, как я добираюсь до конца, — я задыхаюсь. В конце лестницы меня ожидает тяжелая деревянная дверь, про которую мне никто ничего не говорил. Хотя, не помешало бы быть подготовленной к таким неожиданностям. Насколько я знаю, я прошла всего лишь половину пути, и по другую сторону меня ждет ещё одна лестница. В данный момент мне остается полагаться лишь на удачу.
Я дергаю ручку, но она тут же вылетает из моей хватки. Я теряю равновесие, когда машинально отшатываюсь от фигуры, возникающей в широко открытом дверном проеме. Мои ноги соскальзывают со ступеньки, и я чувствую, что начинаю падать вниз. Я зажмуриваюсь, готовясь к удару.
Я превращусь в мешок с костями, скрепленными лишь кожей, если упаду вниз. Я умру, я…
Рука обхватывает меня за талию, и мое лицо сталкивается с чем-то теплым и твердым. И в тот момент время словно замедлилось и ускорилось одновременно. Каждый удар сердца эхом отдается в моих ушах, когда моя грудь соприкасается с чьей-то черной рубашкой. Мои глаза пробегаются по одежде, пока не достигают лица. Все слова, используемые для описания человека, тут же вылетают из моей головы.
— Мне очень жаль. Я… — слова с трудом слетают с губ. Мой рот слипается от сухости, которую может вызвать только страх и оцепенение. — Мои друзья бросили мне вызов. Мне очень жаль.
— Опять? — парень разворачивает нас спиной к лестнице позади меня и опускает руки.
Тьма окутывает его так, что черты лица едва различимы. Насколько я могу судить, он потрясающе красив. Черные кудри свисают со лба, задевая густые брови, а его глаза словно две темных бездны, которые, казалось, приковали меня к месту отсутствием света в них.
— Не такие уж они и друзья, — огрызается он. — Ты могла упасть.
— Я бы не споткнулась, если бы ты меня не напугал, — отвечаю я, скрещивая руки на груди.
— Это ты нарушила границу, — его голос звучит спокойно, но от этого тон не становится менее зловещим.
Сейчас не время показывать характер, поэтому лучший вариант из возможных для меня в этой ситуации, — уйти. Я делаю шаг назад, но это неверное решение, ведь он делает шаг вперед.
— Я уже сказала, что мне жаль. Просто дай мне уйти.
Секунды, которые кажутся минутами, проходят в полной тишине. Меня ни за что не убьют здесь. Я выпрыгну из окна позади себя, прежде чем позволю кому-то лишить меня жизни.
— Ты проделала весь этот путь только для того, чтобы развернуться…
Я не могу сказать, делает ли он заявление или задает вопрос, поэтому просто пожимаю плечами.
— Оглянись, — он указывает подбородком на что-то позади меня.
— Что?
Я осмеливаюсь лишь бросить взгляд через плечо, но чуть не спотыкаюсь, когда понимаю, о чем он говорит. Воздух из моих легких мгновенно испаряется. За мансардным окном, встроенным в стену, открывается один из самых красивых видов, которые я когда-либо видела. Под нашими ногами простирается Уиллоу-Хайтс, мерцая всяческими оттенками разноцветных огней. Клубы дыма поднимаются из домов, в которых до сих пор сохранились оригинальные работающие дымоходы. Это напоминает сцену из какого-то произведения.
— Красиво… — шепчу я.
— Раз ты уже здесь, нужно наслаждаться, — он отходит от меня и, прижимаясь к двери, засовывает руки в карманы темных джинсов. — Я не знаю, почему, вы, идиоты, делаете так из года в год. Большинство не преодолевает даже половины пути, скажу честно.
Я не уверена, что на это ответить. Это подтверждает, что Элайджа и его друзья говорили правду о том, что это обряд посвящения, но это также означает, что я единственный человек, который действительно решил довести дело до конца. Остальные просто обыкновенные лжецы, которые, вероятно, просто хотели посмотреть, как далеко они смогут подтолкнуть аутсайдера вроде меня. Прекрасно.
— Кстати, меня зовут Скарлетт. Я знаю, что это ужасное первое впечатление. На самом деле я не такая.
Возможно, этот парень и ведет себя угрожающе, но он очень спокойно отнесся к тому, кто только что неожиданно ворвался в его собственность.
— Джордан, — просто отвечает он.
— Я никогда не видела тебя в школе, — говорю я, поглядывая на город за окном и пытаясь запомнить этот вид в мельчайших деталях, потому что уверена, что никогда больше не увижу его с этой точки обзора. — Ты уже закончил ее?
— Я учусь в последнем классе школы-интерната.
Я отворачиваюсь от окна и иду к середине комнаты.
— Это круто, — слова звучат неубедительно, но я не знаю, что сказать тому, кто, возможно, круче, старше и богаче всех, кого я знаю.
— Все в порядке, — он смотрит куда-то через мое плечо, а затем переводит взгляд обратно на меня. — Тебя нужно отвезти домой?
— Что? Нет… — я запинаюсь, оглядываясь через плечо, и вижу фары автомобиля, мчащегося по извилистой дороге в противоположную от дома сторону. — Вот дерьмо.
Они оставили меня. Это унизительно. Сегодняшний вечер просто не может стать еще хуже, чем уже есть.
— Я могу пойти пешком. Все в порядке.
Джордан приподнимает бровь. Это самое эмоциональное выражение лица, которое у него было за все время нашего разговора.
— Вниз по горе?
— Там есть дорога.
Он тяжело вздыхает, и это выглядит так, словно он готов в любой момент взорваться и уйти.
— Соглашайся, я отвезу тебя обратно.
Мы молча спускаемся по ступенькам, Джордан освещает путь фонариком. Мое беспокойство уменьшается по мере того, как мы приближаемся к выходу. Хотя тот факт, что меня поймали — не самый хороший итог, но это все же лучше, чем быть убитой призраком или спрыгнуть с бетонной лестницы, разбив себе голову. С каждой минутой я чувствую себя все более нелепо. Всего этого можно было избежать, если бы я просто осталась дома с книгой. Это всего лишь средняя школа. Имеет ли значение, если эти люди назовут меня изгоем? Все равно через год все закончится.
