Все короли слепы. Хорошие знают это и в своем правлении всегда опираются на нечто большее, чем зрение
Дж.Р. УордБратство Черного Кинжала, книга 7«Отомщенный любовник»Перевод: Naoma, РыжаяАня, Bewitched(при участии Лапочка-дочка и Avrile)Редактура: Tor_watt, Seyadina[vkontakte.ru/jrward – jrward.ru – Rutracker]
ПОСВЯЩАЕТСЯ ТЕБЕ:
«Добро» и «зло» никогда не были столь относительны,
Применимо к таким, как ты.
Но я согласна с ней. Для меня ты всегда был героем.
БЛАГОДАРНОСТИ:
Огромная благодарность всем читателям «Братства Черного Кинжала», а также поклонникам с форума!
Большое спасибо:
Стивену Аксельроду, Кейре Сезаре, Клэр Зион, Кэйре Уэлш и Лесли Гелбмен.
Спасибо, Loop и Opal, а также нашим администраторам и модераторам за все, что вы сделали по доброте душевной!
Как всегда, спасибо моему исполнительному комитету:
Сью Графтон, доктору Джессике Андерсон и Бэтси Воган.
И спасибо несравненной Сюзанне Брокманн и фантастической Кристин Фихан (а также ее семье).
Д.Л.Б. – сказать, что я уважаю тебя, будет тривиально, но все же. Мамочка любит тебя.
N.T.M. – кто всегда прав, и по-прежнему остается любимым всеми нами.
ЛиЭлла Скотт – та, которая владеет этим, да, детка, это так.
Малышке Кайле и ее мамочке. Я так сильно люблю вас.
Ничего бы не получилось без:
моего любимого мужа, моего советчика, смотрителя и фантазера
моей замечательной мамы, которая подарила мне столько любви, что я не смогу отплатить ей,
моей семьи (по крови и по выбору); и дорогих друзей.
О, и, конечно же, моя любовь лучшей стороне Собаки Писателя.
– Король должен упокоиться навечно.
Четыре простых слова. По отдельности они не представляли ничего особенного. Но вместе? Они несли много разного дерьма: Убийство. Предательство. Измена.
Смерть.
В наступившей тишине, после того, как они было озвучены, Ривендж хранил молчание, позволяя квартету повиснуть в душном воздухе комнаты. Четыре стороны темного, злого компаса, с которым он был близко знаком.
– Каков будет ваш ответ? – спросил Монтрег, сын Рема.
– Нет.
Монтрег моргнул и затеребил шелковый платок у себя на шее. Как и подавляющая часть Глимеры, он твердо стоял своими бархатными тапочками на сухих, шикарных песках своего класса. И, значит, с ног до головы его окружала роскошь. В смокинге и аккуратных брюках в тонкую полоску и… черт, это что, действительно короткие гетры? – он словно сошел со страниц Ярмарки тщеславия[1] столетней давности. И это бездонное высокомерие в сочетании с яркими, бредовыми идеями – он был словно Киссинджер[2] без президента, когда дело касалось политики – простой анализ, никакой власти. Что и объясняло эту встречу.
– Поздно останавливаться, – сказал Рив. – Ты уже спрыгнул с крыши. Приземление мягче не станет.
Монтрег нахмурился.
– Мне не под силу относиться к делу с вашей легкомысленностью.
– А кто здесь шутит?
Стук в дверь заставил Монтрега повернуть голову, его профиль напоминал ирландского сеттера: один сплошной нос.
– Войдите.
Доджен, вошедшая с его разрешения, сгорбилась под тяжестью серебряного сервиза, который она пронесла через всю комнату на эбеновом подносе размером с крыльцо.
Девушка подняла голову и увидела Рива.
И замерла, словно моментальный снимок.
– Поставь наш чай здесь, – Монтрег указал на низкий столик между двумя шелковыми диванами, на которых они сидели. – Здесь.
Доджен не двигалась, только пристально смотрела Риву в лицо.
– В чем дело? – требовательно спросил Монтрег, когда чайные чашки со звенящим шумом задребезжали на подносе. – Поставь наш чай сюда, сейчас же.
Доджен склонила голову, что-то пробормотала и медленно сделала шаг вперед, еле переставляя ноги, словно она приближалась к свернувшейся в клубок змее. Она остановилась как можно дальше от Рива, и, поставив сервис на стол, дрожащими руками тщетно попыталась расставить чашки по блюдцам.
Когда она потянулась к чайничку, стало ясно, что она прольет напиток по всему столу.
– Позвольте мне сделать это, – сказал Рив, подавшись вперед.
Она резко отпрянула от него, ручка чайника выскользнула из ее хватки, и сосуд полетел вниз.
Рив ладонями поймал накалившееся серебро.
– Ты что натворила? – вспылил Монтрег, вскакивая с дивана.
Доджен съежилась и прикрыла лицо руками.
– Я сожалею, господин. Пожалуйста, я…
– О, замолчи, и принеси уже лед.
– Это не ее вина, – сказал Рив и спокойно взял чайник за ручку и разлил напиток. – Я в порядке.
Они оба уставились на него так, словно ждали, что он сейчас же начнет перескакивать с ноги на ногу и ойкать от боли.
Он поставил серебряный чайник и посмотрел в бледные глаза Монтрега.
– Один кусок или два?
– Могу я… могу я предложить Вам что-нибудь от ожога?
Рив улыбнулся хозяину, обнажая клыки.
– Я в порядке.
Монтрег казался уязвленным тем, что ничего не мог сделать для гостя, и поэтому излил свое недовольство на служанку.
– Ты достаточно опозорилась. Оставь нас.
Рив посмотрел на доджена. Ее эмоции предстали трехмерной сеткой, состоящей из страха, стыда и паники, плотно закрывающей пространство вокруг нее, как кожа покрывает мускулы и кости.
«Успокойся, – подумал он, глядя на нее, – и знай, ты все сделала правильно».
Удивление отразилось на ее лице, но напряжение покинуло плечи, и она отвернулась, выглядя при этом уже более спокойной.
Когда она ушла, Монтрег откашлялся и сел на диван.
– Не думаю, что от нее будет польза. Она совершенно некомпетентна.
– Почему бы вам не начать с одного кубика, – Рив бросил кусок сахара в чай. – И посмотреть, захотите ли вы второй.
Он протянул ему чашку, но не слишком далеко, а так, чтобы Монтрег был вынужден снова подняться с дивана и перегнуться через стол.
– Спасибо.
Рив не отпускал блюдце, изменяя ход мыслей хозяина.
– Я нервирую женщин. Она не виновата.
Он резко выпустил чашку, и Монтрегу пришлось постараться, чтобы удержать Роял Далтон[3].
– Упс. Не пролейте, – Рив откинулся на спинку дивана. – Будет жалко посадить пятно на этот прекрасный ковер. Это же Обюссон[4]?
