Роузи Кукла - Познание французского языка

— Бум, бум, бум! — посыпались глухие и спасительные удары на того кто тянул меня сзади, и тут же почувствовала, как ослабли на горле звериные удушающие захваты.

— Ах! — затянула первый глоток спасительного воздуха, следом выдох и тут же — ощущение освобождения горла от удушающего сдавливания.

Потом, по моей спине, секундой спустя, заскользили противные и за все цепляющиеся руки насильника. Ими он хватался за бедра и следом, сбивая меня с ног, ухватился, стягивая с меня одежды, потянул за собой книзу. Я бы упала, если бы не другие: сильные, крепкие и уверенные руки, которые тут же меня подхватили и удержали. Но все равно, тот, другой, страшный еще секундами назад, он все еще, хватаясь цепкими и наглыми руками, тянул, стягивал с меня одежды, обнажая. На секунду его пальцы задержались на поясе юбке, а следом…

— Трах… — затрещал разрываясь, пояс, противно и беспомощно обнажая тело по бедрам, а следом вниз, по ногам, как спущенный флаг у поверженного врага, сползли трусы.

— Держись! — только успела услышать на фоне своего крика: — А…а…а!

Потом еще по тому же насильнику удары: — Бум, бум, бум!

Навалившаяся сзади страшная и опасная тяжесть, наконец-то сбросилась окончательно, освобождая остатки порванной одежды. И следом, теперь уже его крепкие и надежные руки, меня удерживая, потянули, стараясь вернуть в вертикальное положение…

— Стоишь?

— Да!

— Держись! Держись за меня, дура!

А я и держусь! Только я не дура, а просто я не могу устоять, из-за ослабевших от страха ногах, от шока и от неожиданного обнажения своего тела ниже пояса.…И я, по женской вековечной привычке, присаживаюсь, стараясь прикрыться…

— Встань, слышишь! Да, вставай же ты, уже?! Да я и не смотрю.…

— Отвернись — прохрипела тому, кто надвинулся надо мной, широко расставив ноги.

— Да ладно тебе!

— Ничего не ладно! Ну и как я в таком виде, по твоему, пойду по городу? — говорю тому дрожащим от волнения и испуга голосом, кого ощущаю рядом, и на кого опираясь, да с чьей помощью, наконец-то выпрямляюсь, выпрямляюсь и тут же оказываюсь в его объятиях.…

Только и успела подумать — неужели же и он тоже? Но он, опережая мои нелепые и такие сейчас неуместные, страхом воспаленные мысли о своем спасении:

— Ты чего? Неужели ты думаешь.… Да как ты вообще могла обо мне такое подумать? Ну и бабы?…

Слышу, наконец-то, от него и впервые различаю улавливаю тембр, и гневные интонации в голосе моего спасителя…

— И вовсе не бабы, а женщины, красивые и порядочные… — говорю ему прямо в лицо с глубокими придыханиями.

— Ага! Особенно в таком виде.…Да ты, никак, пьяная?

— И вовсе не пьяная! Запомни, пьяных женщин вообще не бывает! Бывают только веселые и доступные …

— Ну, да! Ох, и веселая же ты тогда!

Говорил тот, кто спас меня и так ловко теперь обнимал, прижимал к себе за обнаженные бедра, что я, вопреки пережитому только что дикому страху, все еще напряженно дрожа, невольно отреагировала на его тесные и теплые объятия.…Откинулась и теперь пытаюсь рассмотреть своего спасителя, но темнота и потом, действительно ведь, я и резкость — то без очков не могу на него навести. …А может, это у меня от выпитого? — так тоже, мгновенно подумала.

— А ты кто? — спрашиваю.

— Я? Я Валериан! — сказал и еще крепче так прижал меня за мои обнаженные бедра, что я.… Только и, успевая, пытаясь себя сразу же не обломать и не желая ему уступать…

— Только ты, Валериан, того и даже не говори мне, что я спас тебя и все такое… Я бы и сама с этим справилась. А ты его, случаем, не убил? — тут же встревожилась.

— Не убил, а хотел бы! У, сволочь! — сказал и, отделяясь от моего тела, несколько раз пнул куда-то в темноту и себе под ноги… Я тут же в темноте ищу его руки…

— Не бросай, не уходи от меня! — нашла руку и тут же вцепилась, сама шагнула навстречу и снова крепко прижалась к нему всем телом. Притиснулась плотно своими обнаженными бедрами, ощущая, какие у него горячие, сильные руки, которые меня с силой прижали.

Почему-то, мои руки, все еще дрожащие от страха, потянулись, ощущая крепкие и сильные плечи своего спасителя… Лицом, и вся я, невольно, к нему потянулась…

Остро почувствовала запахи мужского ухоженного лица, колкие волосики вокруг его губ — все это вывело меня из оцепенения и я, освобождаясь от пережитого ужаса, вся дрожа, потянулась к нему с поцелуем благодарности…

— М…да!

Его губы суховаты, но горячие, они ухватили мои и прижали, обдавая меня невероятно приятной волной ощущений защищенности и заботы мужской близости…Близости мужчины, ощущения его силы, особенно — от его объятий, защищающих меня …

— М…м…м… — целую, а сама ощущаю, как в его теле возникает такое знакомое и давно ожидаемое мной — напряжение.… Неужели же я у него вызываю сейчас и еще такое…

И он снова удивительно прозорлив, опережая мои мысли:

— Едем ко мне домой. И не возражай даже, поняла?

— Поняла.… А это куда? Ну, если только с тобой, Валериан, то я говорю тебе — да, я согласна.…

Но два обстоятельства смущают меня: во — первых, тот, кто на меня пытался напасть, тот все еще где-то лежит рядом и второе, это мой внешний вид. Это, пожалуй, сейчас для меня — самое важное. Его спросила об этом, а он говорит, что тот, пусть так и лежит, заслужил к себе такого отношения, а что касается моего вида…

Он, молча, снял рубашку и попытался обмотать ею мои обнаженные бедра.… При этом я, невероятно волнуясь, стояла перед ним обнаженная, и даже почувствовала его дыхание у себя там. Он присел передо мной, закинул свою рубашку мне сзади на бедра, потянул за рукава, стараясь связать, как-то не прикасаясь туда, но…

— Пусти, я сама, ну, же… — его руки неохотно отпускают мои бедра.…Потом эти же руки пытаются приподнять по моим ногам то, что осталась от моих рваных трусов, и я ощущаю, как у меня болтается между ногами какая-то бесформенная рваная тряпка…

— Не надо, а ну их, брось! — говорю и, переступая через них, срываю, поддевая ногой, отбрасываю их от себя куда-то в темноту тому, кто так старался стянуть их с меня еще минутами назад.

— И что, так и пойдешь без трусов?

— А что? Тебе неприятно?

— Мне? Ну, что ты! Правда, мне никогда еще не приходилось водить по городу женщину без трусов …

— Во, во.…Ну, во — первых, не женщину, а пострадавшую девушку и потом, ты же меня прикрыл? Нет, правда?