Мысли Ясона Минка уже около получаса витали в далях, абсолютно неизвестных ни его Советнику, ни кому-то ещё. Рауль Эм, наблюдавший за данным действием практически с самого его начала, уже начинал чувствовать некоторое раздражение, временами отрывая взгляд от «покинувшего его» Первого Консула и смотря на сцену, где в танце кружились два пэта. Второй Консул лично поставил этот танец, надеясь наконец-то вытащить Минка из непрерывного круговорота «работа-дом-работа» и выяснить, что с ним происходит. Не в правилах Эма было лезть в чью-то личную жизнь, но Ясон был исключением — ещё с Академии между ними установились чувства и эмоции сродни человеческой дружбе и Советник не мог оставаться в стороне от столь беспокоящих его событий. И дело было не только в том, что Первый Консул в последнее время сразу после работы спешил домой, забыв практически про все свои прошлые увлечения, включая аукционы пэтов и званые вечера — Минк менялся внутренне — очень сильно менялся. Эм сомневался в том, что это заметно кому-либо ещё, кроме него, ну и, разумеется, Матери. Но Юпитер по какой-то причине не хотела вмешиваться, а значит, это придётся сделать ему — его Советнику.
Устав гипнотизировать неподвижно смотрящего в одну точку — где-то чуть повыше сцены — Ясона, Рауль непозволительно громко поставил свой бокал с недопитым вином на стол, чуть задев им бутылку, издавшую при этом мелодичный звон.
— Скучаешь? — он невозмутимо встретил взор повернувшегося на звук Минка.
Тот внимательно смерил Консула взглядом и, кажется, догадался о причинах столь странного поведения. Устало потерев пальцами переносицу, Первый Консул Амои беззвучно отвернулся к сцене, на этот раз действительно устремляя свой взгляд на пэтов, исполняющих уже танец несколько другого толка.
— Рауль… — задумчиво произнёс он через несколько мгновений наблюдения, — это ведь всё искусственное, ты знаешь? — обращая испытующий взгляд на Второго Консула.
Эм почему-то сразу понял, что их разговор будет слишком откровенным — и он внесёт определённые изменения в их отношения.
— В какой-то степени всё в этом мире искусственно, — Рауль чуть пожал плечами, не показывая, как сильно удивило его это изречение. — Ты только об этом думаешь уже почти час?
— Нет, далеко не всё… — Минк явно снова погрузился в то самое состояние прострации, отворачиваясь к сцене и игнорируя второй вопрос. — Я точно знаю, что не всё.
— Ты поделишься со мной своими размышлениями? — Эм уже почти не скрывал своей заинтересованности от данных, по сути ничего не значащих, слов.
— Уверен, что хочешь это слышать? — спросил Минк неожиданно резко, в противовес своему лирическому настроению.
— Слишком много уточнений, Ясон, — блонди нахмурился. — Ты не считаешь, что это лишнее для нашего с тобой разговора?
Ничего не ответив, Минк жестом подозвал фурнитура, едва слышно приказав убрать пэтов и, дождавшись исполнения, целиком повернулся к сидящему в кресле Советнику.
— Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что знаю каково это — дотрагиваться до чужой обнажённой кожи, получая наслаждение самому и дарить его в ответ?
Сказать то, что Рауль на некоторое время лишился дара речи, значит — ничего не сказать. В его голове судорожно метались мысли о том, что это всего лишь шутка, или оговорка, или просто неверно истолкованная мысль, но нужно было быть полным идиотом, чтобы заподозрить в таком Первого Консула. Эм чётко понял: он истолковал всё верно, абсолютно верно, но вот представить Ясона Минка, подобно пэту, сжимающего в своих объятия кого-то, было выше его сил.
Молчание затягивалось, Первый Консул невозмутимо смотрел собеседнику в глаза, ожидая любой возможной реакции — смеха, который слишком редко возможно услышать от Рауля, и заявления, что это неплохая шутка, гнева и криков о том, что он сошёл с ума, что практически так же невозможно, как и первый вариант, просто тяжелого вздоха и слов о том, что Первый Консул явно заигрался. Но Советник молчал, лицо его было непроницаемо, пальцы рук побелели, изо всех сил сжимая ручки кресла, было видно: новая информация требовала более значительного времени для своего усвоения.
— Не молчи, я знаю, что это… звучит несколько странно, но не настолько же, чтобы ты разучился говорить? — лёгкая улыбка тронула губы Минка, вмиг ослабляя напряжение, тяжёлым воздухом повисшее в воздухе.
Наконец выдохнув, Эм откинулся на спинку кресла и чуть прикрыл глаза, выравнивая дыхание — стало легче, физически. Для облегчения же тревог духовных требовалось гораздо больше времени и прояснение слишком многих вопросов.
— Я уже было решил, что ты соблаговолил пошутить, — тихо произнес Советник. — И с кем ты… экспериментируешь таким образом? — совершенно незначительный вопрос, но Второму Консулу требовалось время для того, чтобы собраться с мыслями целиком и полностью.
— Думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос… — немного уклончиво ответил Ясон, наконец вспоминая про бокал с вином, чтобы смочить сухое горло перед следующей фразой.
Эм едва заметно кивнул. «И в самом деле, глупый вопрос…тот монгрел, конечно это он». Вопросов было слишком много: «как?», «почему?», «зачем?», наконец. Воображение сыграло с блонди злую шутку — Рауль представил себя на месте одного из пэтов в шоу, и к его горлу тут же подступила тошнота, а на висках выступил пот. Он не мог видеть себя в подобной роли и не представлял в ней Ясона. Касаться голыми руками чужого тела — это воистину было мерзко, грязно. Как возможно находить в этом удовольствие — он просто отказывался понимать. Почему Ясон пошёл на это? Ответа не было. Блонди не интересует физический контакт. Никогда. Это заложено в их сути, созданной самой Юпитер. Что же пошло не так?
Минк с нескрываемым любопытством следил за «душевными метаниями» своего Советника, медленно потягивая вино из хрустального бокала. Наконец он встал и налил в давно опустевший бокал Рауля ещё вина.
— Не пытайся понять меня, Рауль, — тихо сказал он, ставя перед своим другом божественный напиток, — я просто отвечал на твой вопрос, помни об этом, — он явно не удержался от ехидства.
— Не буду, — неожиданно согласился Рауль, поднося к губам бокал с вином, — но ответь мне всё же на ещё один вопрос… Почему ты это делаешь?
Казалось, Первый Консул задумался над вопросом так, как будто это было что-то философское, а значит не требующее конкретики.
— Я так хочу, — произнёс он, наконец, после значительного перерыва.
* * *
Блонди стоял в душе, и казалось, никак не мог отмыться от пропитавшего его чувства отвращения. Эму по-прежнему казалось, что он касается чьей-то кожи, что касаются его… Он устало прислонился к холодной стене под обжигающими струями воды и прикрыл глаза. Было странно — он узнал секрет Ясона, но никогда не предаст его, рассказав обо всём Юпитер. Он просто не сможет такого сделать, хотя это наверняка повлияет на столь любимую им Систему.
