Беру трусы-боксеры фирмы «Calvin Klein» и надеваю их. Эрик пораженно на меня смотрит и восклицает:
— Опля! Булочка, ты меня заводишь даже в этих трусах. Иди сюда.
— Даже не думай.
— Иди сюда.
— Я же говорю — нет… Твоя мать нас ждет.
— Иди же, детка, у нас еще есть время!
В этот момент звучит сигнал, сообщая, что ему пришло электронное письмо. Я говорю ему об этом, но его мысли уже заняты другим и он хочет совершенно другого. И то, чего он хочет, — это я.
Бегаю по комнате, прыгаю на кровать, где он и ловит меня. Заваливает меня и сладко целует, а я кричу от возмущения. Он хохочет и стаскивает с меня трусы. Расстегивает брюки и, не снимая их, вонзается в меня. Мы смотрим друг другу в глаза, а он еще и еще раз проникает в меня, нашептывая ласковые слова, от которых я улетаю на седьмое небо.
После быстрого секса одеваемся. Снова надеваю боксеры, джинсы и футболку, отбиваясь от его поцелуйчиков. Когда я беру свой телефон, его компьютер снова напоминает сигналом, что есть непросмотренные письма. Отвесив мне смачный поцелуй, Эрик идет к компьютеру, и вдруг улыбка, которая еще пару секунд наполняла радостью мое сердце, исчезает с его лица, и он надевает маску Айсмена. Его взгляд темнеет, он ругается, затем, пошевелив мышкой компьютера, поворачивается ко мне и с напряженной челюстью рычит:
— Не ожидал от тебя такого.
Резко закрывает крышку компьютера и злой выходит из спальни. Не раздумывая, подхожу к компьютеру, открываю его и читаю сообщение.
От: Ребекка Эрнандес
Дата: 8 декабря 2012 8.24
Кому: Эрик Циммерман
Тема: Твоя невеста
Рада, что у нас с тобой до сих пор одинаковые вкусы.
Прикрепляю пару фотографий. Я знаю, что ты любишь наблюдать. Наслаждайся.
Я в ужасе открываю прикрепленные фотографии и теряю дар речи. На фотографиях мы с Ребеккой сидим в кафе и улыбаемся. Но на них не видно ни Марисы, ни Лорены. Интересно, где они? Открываю вторую фотографию и вскрикиваю. На ней я стою обнаженная, а Ребекка держит меня за грудь. На следующей фотографии она склоняется к моей киске, и ее руки у меня между ног. У меня перехватывает дыхание… не понимаю. Как смогли сделать эти фотографии? И самое главное, как эти фотографии попали к Эрику?
Я вся дрожу. Не знаю, зачем Ребекке понадобилось присылать фотографии. Выхожу за Эриком. Он в гостиной, багровый от злости, наматывает круги, как сумасшедший. С дрожащими руками подхожу к нему, оставляю мобильный на столе и не знаю, с чего начать. Не знаю, как объяснить то, что запечатлено на этих фотографиях.
— Ты можешь мне объяснить, что это значит? — сердито кричит он.
— Нет… Не знаю. Я…
С безумными глазами он кричит:
— Ради бога, Джуд, что ты там вытворяла с Беттой?
— С Беттой?!
— Не притворяйся невинной! — рычит он. — Ты прекрасно знаешь, что Бетта — это Ребекка.
Я полностью парализована. Бетта — это Ребекка? Женщина, которая изменила Эрику с его отцом, и есть та самая, с которой я на фотографиях? У меня подкашиваются ноги. Нужно срочно сесть. Пытаюсь найти всему этому объяснение и теперь абсолютно уверена, что меня обвели вокруг пальца, чтобы разрушить наши с Эриком отношения.
— Эрик… послушай…
В ярости он вопит прямо мне в лицо:
— Как давно ты с ней знакома?
— Не говори глупостей. Я не знаю, кто эта женщина. Она и…
— Я тебе не верю! — орет он. — Как ты могла? Как?
Нервно поднимаюсь со стула и хочу к нему подойти, но он мечется по комнате вне себя от злости, выкрикивая ругательства. Он такой большой, что попытаться остановить его — все равно что наткнуться на поезд на большой скорости.
— Пожалуйста, Эрик, выслушай меня. Все не так, как ты подумал. Клянусь, я не знала, что эта женщина и есть Бетта, и тем более не делала ничего такого, о чем можно подумать, глядя на эти фото. Ради бога, Эрик, ты должен мне поверить…
Звонит мой мобильный, Эрик смотрит на него, и когда я вижу на экране «Ребекка», у меня останавливается дыхание. В гневе он хватает телефон и, перебросившись несколькими нелестными словечками со своей бывшей, изо всей силы швыряет его на пол. Закрывает глаза, и его лицо искажается от боли. Он опустошен и в отчаянии.
Открыв глаза, смотрит на меня несколько секунд и затем громко и четко произносит:
— Игра окончена, сеньорита Флорес. Собирайте свои вещи и уходите.
У меня внутри все сжимается. Я едва могу дышать.
— Эрик… дорогой, ты должен меня выслушать. Это ошибка, я…
— Непростительная ошибка, и ты это прекрасно понимаешь, как и я. Уходи!
— Эрик, нет!
Его взгляд полон презрения.
— Сначала Мариса, теперь Бетта. Что ты еще скрываешь?
— Ничего… и если ты позволишь мне…
— Ты собиралась ехать со мной в Германию и хотела дальше все скрывать?
— Боже мой, Эрик, ты можешь меня выслушать?!
— Знаешь что? — прерывает он меня. — Таких женщин, как ты, у меня просто завались.
Вернулся всемогущий Эрик.
— Что ты сказал? Таких, как я? — свирепо выкрикиваю я.
— Да, лживых. Лживых, не знающих, что такое угрызения совести, готовых причинить боль кому угодно, — отвечает он. — Я поверил, что ты особенная. Это была ошибка.
— Эрик, хватит говорить чепуху, и послушай, что угнетает меня.
С циничным выражением лица, мужчина, которого я люблю, ухмыляется и говорит:
— Что тебя угнетает, так это тот факт, что Бьорн или любой другой мужчина или женщина, с кем я тебя делил, не позвонят тебе. Но успокойся, я поделюсь с ними твоим телефончиком. Уверен, они будут мне благодарны.
— Как ты можешь такое говорить? Как ты можешь быть таким жестоким? — он сурово на меня смотрит, а я в ярости верещу: — Только попробуй кому-нибудь дать мой номер!
Он прищуривается:
— Ты права, зачем? Ты сама прекрасно с этим справишься.
Не меняя жесткого выражения лица, он разворачивается и открывает дверь:
— Когда я вернусь после обеда с матерью, не хочу тебя здесь встретить.
Я не хочу, чтобы он уходил, не хочу, чтобы наши отношения так прервались. Пытаюсь задержать его, но в конце концов кричу:
— Если ты уйдешь, не поговорив со мной, не дав мне возможности объясниться, то сам будешь отвечать за последствия!
Мой крик задерживает его, он поворачивается и спрашивает:
— Последствия? Я узнал, что моя невеста и моя бывшая — нечто большее, чем подружки. Тебе это кажется недостаточно веским последствием?
— Это ложь!
— Ложь или нет, но фото говорят сами за себя.
Не дав мне времени что-либо сказать или сделать, он выходит и закрывает за собой дверь. Мне больно осознавать, что человек, которого я люблю, выгоняет меня из своей жизни, даже не дав возможности что-либо объяснить. Я хочу побежать за ним, но знаю, что ничего этим не добьюсь. Что я хорошо знаю об Эрике, так это то, что когда он в гневе, он не может здраво мыслить. Он еще хуже, чем я.
