— Марисса…
— Знаю, что ты сожалеешь. Но не мне ты должен высказывать свои извинения. Начни с Бет. Если она когда-нибудь будет готова тебя выслушать.
Когда дверь за Мариссой захлопнулась, Хейверс закрыл глаза.
Милостивый Боже, эта боль в его груди…
Боль от поступков, которых уже нельзя исправить.
Прислонившись в стене, Хейверс осел, стянув хирургическую шапочку с головы.
Счастье, что Слепой Король имеет сложение настоящего воина, крепкое тело и сильный дух. Хотя, если бы не практически чистая кровь Мариссы, и — как подозревал Хейверс — не присутствие его темноволосой шеллан, он бы попросту не выжил. Бет, как ее звали, в течение всей операции находилась рядом с Рофом. И хотя воин оставался без сознания, его голова была повернута в ее сторону. Она несколько часов подряд, не отходя, говорила с ним, пока ее голос, в конце концов, не превратился в хриплый шепот.
Бет и сейчас находилась возле него, хотя была так измождена, что с трудом могла сидеть прямо. Но все также не давала осмотреть свои раны и отказывалась от еды.
Она просто оставалась рядом со своим хеллреном.
Шаткой походкой Хейверс подошел к глубоким раковинам и, взяв судки из нержавеющей стали, посмотрел на осадок. Ему казалось, его вот-вот вырвет, хотя желудок был пуст.
Братья все это время оставались снаружи, ожидая от него новостей.
Они прекрасно знали о его поступке.
Прежде, чем Хейверс зашел в операционную, Тормент схватил его за горло и поклялся, что, если Роф умрет на операционном столе, братья подвесят того за ноги в его собственном доме и будут избивать голыми руками, пока он не истечет кровью.
Без сомнения, Зейдист все им рассказал.
«Боже, если бы я только мог вернуться в тот переулок», подумал Хейверс. Если бы только совсем туда не ходил.
Он должен был знать, что не следует обращаться к члену братства с такой предательской просьбой. Даже к тому, кого все считают бездушным ублюдком.
Как только он сделал то предложение Зейдисту, вампир взглянул на него своими пугающими черными глазами, и Хейверс сразу понял, какую совершил ошибку. Быть может, Зейдиста и переполняла ненависть, но он не был предателем своего короля. И то, что с такой просьбой обратились именно к нему — его задело.
— Я убью бесплатно, — прорычал вампир. — Но только, если целью будешь ты. Убрался прочь, пока я не вытащил свой нож.
Ошеломленный, Хейверс поспешил скрыться. Но вскоре обнаружил, что его выследил, как он предположил, лессер. Вампир впервые оказался так близко к одному из немертвых, поэтому для него стало настоящим сюрпризом, что волосы и кожа члена Общества Лессеров оказались просто невероятно светлыми. Но при этом создание было чистейшим злом, в любой момент способным на убийство. Загнанный в ловушку в углу переулка, перепуганный до смерти, Хейверс начал говорить — не столько для того, чтобы осуществить задуманное убийство, сколько чтобы остаться в живых. Поначалу лессер был настроен весьма скептически, но Хейверс всегда умел убеждать. Да и часто звучавшее из его уст слово король — привлекло внимание убийцы. Так информация перешла в другие руки. Лессер удалился.
Кости были брошены.
Глубоко вздохнув, Хейверс попытался собраться с силами, чтобы выйти в коридор.
По крайней мере, он мог с чистой совестью сказать, что во время операции сделал все от него зависящее.
Хотя причина заключалась вовсе не в желании спасти свою собственную жизнь. Все равно ничто не искупило бы его проступка. Он будет казнен за совершенное им преступление. Это лишь вопрос времени.
Нет, он сделал все, что было в его власти, потому что только так мог загладить вину за то злодеяние, что совершил. А также отчасти из-за пятерых вооруженных вампиров и свирепого человека, ожидавших в коридоре, которые выглядели так, словно у них разрывались сердца.
Но ничто из этого не являлось истинной причиной. Жгучая боль в глазах темноволосой Бет — вот что преследовало его. Это полное ужаса выражение беспомощности у нее на лице. У него было точно такое же после того, как у него на глазах умерла его шеллан.
Ополоснув лицо, Хейверс вышел в коридор. Братья и человек тут же подняли на него глаза.
— Он пережил операцию. Теперь остается ждать, выкарабкается ли он, — Хейверс подошел к Торменту. — Вы хотите забрать меня сейчас?
Воин посмотрел на него холодным, жестоким взглядом. — Пока мы оставим тебя в живых, чтобы ты заботился о нем. А потом он сможет сам тебя убить.
Хейверс кивнул и услышал тихий всхлип. Оглянувшись, он увидел Мариссу, прикрывшую рот ладонью.
Он уже было собрался подойти к ней, как это сделал человек. Мужчина помешкал, прежде чем протянуть ей платок. Но она приняла предложенное и отошла в сторону.
* * *
Бет опустила голову на дальний угол подушки Рофа. Его уже перенесли с операционного стола на больничную койку, но пока не спешили помещать в обычную палату. Хейверс решил оставить его в реанимации на случай, если ему вдруг вновь потребуется хирургическая помощь.
В этом помещении с белыми стенами было холодно, но кто-то укрыл Бет теплой кофтой. Очевидно, этот кто-то также обернул одеяло вокруг ее бедер и ног. Но она не могла вспомнить, кто был так добр.
Услышав вдруг какой-то щелкающий звук, Бет взглянула на кучу приборов, подключенных к Рофу. Она внимательно изучила показания каждого из них, хоть и понятия не имела, что они значили. Но, учитывая, что никаких тревожных сигналов они не подавали, она предположила, что все в порядке.
Но звук послышался вновь.
Бет взглянула на Рофа, и тут же вскочила на ноги.
Он пытался что-то сказать, но у него во рту все пересохло, и язык не слушался.
— Шшш, — схватив его за руку, она придвинула лицо ближе, на случай, если он вдруг откроет глаза. — Я рядом.
Его пальцы дернулись в ее ладони, и затем он снова отключился.
Боже, Роф выглядел ужасно. С впалыми глазами и бледным лицом цвета плитки на полу операционной.
На его шею была наложена толстая повязка, живот обмотан марлей с ватными тампонами, а из раны тянулась вниз трубка. В руку вводилась капельница с жидкостью для поддержания циркуляции крови и обезболивающими, а у кровати висел катетер-баллон. На груди лежал клубок проводов от ЭКГ, а к среднему пальцу прикреплен кислородный датчик.
Но Роф был жив. Пока.
И пришел в сознание, пусть даже всего лишь на мгновение.
За следующие два дня ситуация не изменилась. Роф приходил в себя, и снова терял сознание, возвращался к ней, и вновь покидал. Он словно должен был удостовериться, что она рядом, прежде чем вернуться к титанической по своему объему задаче — заживлению ран.
