— Дай посмотреть, — попытался он убрать мою руку от головы.
— Отвали!
Но увидев на его лице искреннее беспокойство и тревогу, расплакалась. Слёзы сами собой потекли из глаз, но я не сделала и попытки хоть как-то их сдержать. В душе кипела какая-то детская обида на него. Это как если ты бросила снежок, а тебя в ответ с головой засунули в сугроб.
Что тут началось! Моё попранное самолюбие было полностью удовлетворено. Высокородный изменился в лице, и я впервые увидела его растерянным. А ещё он запаниковал, не зная, что со мной.
— Где болит? — требовательно спросил он и убрал мою руку, закрывающую лоб. Его глаза расширились, когда он увидел шишку. — Тебе плохо?
Сграбастав меня и прижимая к груди, он тут же вскочил на ноги, заметался по комнате, а потом выскочил из неё, приговаривая: — "Сейчас-сейчас, маленькая…"
— Я голая! — завопила я, стоило ему вынести меня из комнаты.
Он рванул обратно, спешно завернул меня в покрывало с кровати и опять куда-то понёсся. Я очутилась в коконе и даже не видела, куда он меня тащит. Острая боль прошла, и всхлипывала я уже скорее из принципа, чтобы некоторые прониклись.
Мне кажется, мы спускались на лифте, опять бежали, потом были чужие голоса и властный приказ высокородного: "Вышли все!"
Когда он начал выпутывать меня из покрывала, я уже не плакала, а лишь с любопытством огляделась, не забывая сохранять обиженное выражение лица.
Мы точно были в медицинском блоке. Белые стены, яркий свет, какая-то аппаратура по периметру стен. В центре стоял обтекаемой формы саркофаг. Мы как раз подошли к нему. Когда же до меня дошло, что он собирается засунуть меня туда, всё моё недавно обретённое самообладание рассыпалось в прах.
— Нет! — в панике, я вцепилась в него мёртвой хваткой.
— Милая, это регенератор. Сейчас он тебя просканирует и вылечит, попытался что-то объяснить мне он, но я ничего не слышала. При мысли, что меня засунут в него и закроют, меня накрыло волной такого дикого ужаса, что я перестала адекватно воспринимать окружающее.
— Не надо! Я в порядке! — обливалась слезами я, и он не мог оторвать меня от себя. Я ничего не хотела слышать. Все мысли сосредоточились лишь на том, чтобы избежать попадания в этот ящик. В детстве как-то я оказалась запертой в тесном шкафчике и с тех пор у меня не то чтобы фобия, но подсознательный страх. Причем лифты переношу спокойно. Там же я могу двигаться, а вот оказаться зажатой и в темноте… В детстве часто мучили кошмары, а потом прошло. Сейчас же я как будто опять стала ребёнком и боялась этого саркофага до потери сознания. Поэтому, как обезьянка, вцепилась всеми конечностями в дейгасса, не желая туда залазить.
— Милая, — обхватил он руками моё лицо и заглядывая в обезумевшие от страха глаза, — ты же проходишь очистку в кабине. Чего боишься?
— Там я стою! — выдала я железобетонный аргумент. По крайней мере, для меня. — И там светло.
— Когда ты ранен, неудобно стоять, — как маленькой объяснял он. — Давай ты немного полежишь в нём, и больше нигде болеть не будет.
— У меня ничего не болит! — быстро заявила я, смотря на него честным взглядом. Бог с ними, с коленками, и голова уже почти не болит. Вот только мне не поверили и предприняли ещё одну безуспешную попытку туда уложить.
Наша недолгая борьба закончилась моей победой, так как применять силу он не хотел, а оторвать от себя как-то иначе не смог. Сдавшись, он подошёл к шкафчику и начал шарить там. Я не видела, что он делает, поэтому просто твердила: — "Не надо!"
— Ш-ш-ш-ш, — успокаивал он. — Сейчас я сделаю тебе укольчик, и всё пройдёт.
Поверив, я не сопротивлялась и не мешала ему его делать. Только вместо обезболивающего, он вколол мне снотворное, и я провалилась во тьму.
— Милая, просыпайся! — ласково позвали меня, и я послушно открыла глаза. Прямо перед собой увидела лицо высокородного. Скосив глаза, поняла, что нахожусь в том чёртовом саркофаге. Рука сжалась в кулак, и я сначала молниеносно врезала ему, а потом села.
— Ты всё же засунул меня в него! — возмутилась я, но как-то спокойно, без запала. От удара рука заныла, и я потрясла ею.
— Милая, ты только после восстановления, не нужно себя калечить, — произнёс дейгасс, потирая скулу. — Давай я тебе помогу.
Не дав ответить, он ловко извлёк меня, поставил на пол и тут же закутал в покрывало, которое держал наготове. Я потрогала свой лоб, но ничего не болело и от шишки не осталось и следа. Начала разворачивать покрывало, чтобы посмотреть на свои колени, но дейгасс не дал этого сделать, подхватив меня на руки.
— Эй! Я сама идти могу, — сделала попытку быть самостоятельной.
— Босиком? — приподнял он бровь, намекая на скудность моей одежды.
— А хоть бы и так! — воинственно произнесла я. Вернее попыталась, так как внутри оставалась спокойной, как удав. — Признайся, меня успокоительным напичкали? — подозрительно поинтересовалась у него.
— Воздействие на организм происходит автоматически, согласно физическому и эмоциональному состоянию объекта.
— Вот что ты за изверг? Я же даже разозлиться на тебя не могу, — вздохнула я. — Ничего, завтра придумаю, как тебе отомстить, — поделилась своими планами, отчего уголки его губ дрогнули.
— Закутайся в покрывало, — сказал он мне.
— С чего это?
— Милая, надеюсь, ты не хочешь, чтобы тебя видели в таком виде мои люди?
Несколько секунд я раздумывала над тем, чтобы из чувства протеста сказать, что мне наплевать на это. Победил здравый смысл, и с недовольным видом я уткнулась в его плечо, подтянув повыше покрывало и прячась в него с головой. Не хочу краснеть. Сейчас действительно не лучшее время для знакомства.
— И часто ты девушек сюда таскаешь? — из вредности задала вопрос.
— Эта капсула предназначена для восстановления после тяжёлых ранений. За кого ты меня принимаешь? — Ой, кажется, я кое-кого уязвила.
— И под какую степень тяжести попадало моё, что ты меня сюда притащил? — ворчливо поинтересовалась у него.
— Я хотел, чтобы ничто не напоминало тебе о неудачном падении, — отозвался он, и мы двинулись на выход.
"Нет, это же надо иметь наглость ТАК вывернул в свою сторону ситуацию?! — поразилась я. — Получается, это я неудачно упала, а не он на меня свалился. Вот же… дейгасс!"
Мы вернулись в наши покои и меня уложили на постель.
— Хочешь есть? — спросил он меня.
Я бросила на него удивлённый взгляд, намекая, что мы недавно как бы ужинали.
— После восстановления обычно просыпается зверский аппетит, — пояснил он.
"Обычно?!" — зацепилась я за слово. Звучало так, как будто для него это было не в первой.
