— Я уже написала, что Времени нет. Теперь меня принимают за сумасшедшую. Лучше я напишу, как мы с тобой...
— Не стоит.
— Ладно, не буду. Хотя мне очень хочется, чтобы на это посмотрело много людей. Это так возбуждает...
— Слушай, переключись на философию. У тебя же есть интересные собеседники. Твой последний оппонент в Интернете. Он, правда, студент, судя по рассуждениям.
— Этот студент, наверное, женщина.
— Ты неравнодушна к женщинам тоже. Тем более, напиши ему-ей, как ты любишь женщин.
— Ну уж нет. Эти вещи я описывать не собираюсь.
— Хорошо, это вообще не мое дело - твои записки падающей колибри.
— Хм... Почему это колибри?
— Ну не вороны же. Ты тонка и изящна как колибри. Поэтому я и люблю тебя.
— Не забывай, как только я остановлю пальцы на клавиатуре, ты останешься впечатанным в контент и, возможно, больше не шевельнешься.
— Ничего, я подожду. Я умею ждать.
10
— Да я всё всегда понимаю правильно, - мягко улыбнулся писатель. - Разве что говорю это не всегда. - Помял рукой пустую папиросу и посмотрел в окно уплывающего лета. Задумчиво сказал: - Она ко мне относится, как бы вам сказать... Не знаю и как.
— Не стоит, - предложил представитель. - Я всё понимаю. Она считает вас уже ушедшим поколением.
— Вы очень верно заметили, - скользнул в согласие небритый блондин. - Но, нужно отдать ей должное, она женщина действительная.
— Тут вы правы, - кивнул головой собеседник, уйдя фокусом внимания внутрь предположений.
— А поэтому, - продолжил мысль действительности Паркер писатель, - стоит уточнить детали рандеву. Я подозреваю, вы её родственник.
— Да нет, не родственник, - ответил представитель. - Так, было что-то общее в одно время, в некотором прошлом. Мы работали в одном проекте. Она была совсем ещё девочкой. Такой непосредственной. Пока не увлеклась своей работой...
— Мда, эта странная работа...
— ... у неё совершенно не было склонности...
— ... весьма странна.
— ... к философии.
Глядели на камин, излучающий теоретическое тепло наступающих после осени дождливых зимних дней нерушимых падением в новый год.
— Вы, я думаю, хотите включить Кристину в проект? - спросил представитель. - Если да, то это сложный вопрос, мне думается.
— Почему?
— Не знаю. Размноженное одиночество вещь почти неподступная.
— Одиночество в наше время тотальное явление, - сказал писатель. - И в некоторой степени становится востребовано на определённом рынке. На рынке идей, например.
— Рынок идей... Звучит академически, - заметил представитель. - Слышал подобное, но встречать не приходилось.
— Нюансы узкого круга, - ответил блондин. - Круг несколько элитарен, в отличие от тусовок продвинутых детишек нуворишей. Вам не приходило в голову, кто придумывает анекдоты?
— Задумывался.
— Могу сказать, что их автор почти в единственном числе.
— А это как?
— Это коммуникативная цепочка нескольких умов, которые личный разум отключают и, в какой-то степени, становятся одним целым.
— Жуют пейот?
— Некоторые думают, что ЛСД-25. Да, и жуют пейот, и курят траву, и варят мухоморы. Химия тела. А что тут такого?
— Да, в общем-то, ничего, - несколько относительно проговорил представитель и снова закурил. - Химия тела дело такое.
— В этой химии главное не перекрыть дорогу эндорфинам.
— Да я в курсе.
— Поэтому мухоморы даже полезны для здоровья.
— Да что вы говорите.
— Психического.
— Ну, тогда возможно.
— Про это ещё Кастанеда намекал, но его намёки неправильно поняли.
— Я не понял Кастанеду вообще, - сказал представитель. - Прочёл как-то одну его книгу про путешествие в никуда.
— Кастанеда понял реально то, что до него ощущали многие.
— И что же это такое?
— Есть вещи, которые разрушаются при их озвучивании и, так сказать, воплощении в поле описанных мыслеформ. И он молча пытался их озвучить, надеясь не уничтожить в пламени слов. Поняли не все.
«Мистерии египетской любовницы»
Мягкий свет лился из арочных окон, располагая к спокойному созерцанию персидских ковров и миниатюр фламандских мастеров, расположенных в интерьере кабинета, отделанного красным дубом и карельской березой, чеканно впечатанной в брусчатку паркета орнаментом магических символов масонских эзотерических пассажей.
— Я даже не думала, что смогу с тобой побеседовать в такой обстановке, - сказала она и мягко улыбнулась. Спросила:
— Это не страшно?
— Ты меня спрашиваешь про страх? - Откинулся в кресле и с любопытством стал смотреть на собеседницу. Добавил: - Не перестаю тебе удивляться. Ты же сама себе устраиваешь экстрим, а потом невинно задаешь подобные вопросы.
— Ну, не совсем я. В данный момент в этом кабинете ты. Я просто журналистка. Без аккредитации и права интервью. Да, как ты отнесешься к тому, чтобы все же дать интервью представителю читателей литературного ресурса? Без права публикации. На частной основе дружеских отношений.
— Прекрати. Тебе ничего давать не стоит. Ты возьмешь сама. Выпьешь?
— Опять абсент?
— Что пожелаешь.
— Давай абсент. Не будем менять привычки. После некоторых событий я решила придерживаться традиционной ориентации в жизни.
