Мою дочь.
Ее маленький ротик приоткрывается от удивления, в светло-карих глазах того же цвета, что и у матери, появляется узнавание.
— Это ты, — шепчет она.
Прежде чем успеваю понять, что она имеет в виду, с кухонным полотенцем в руке, вытирая стакан, выходит Райан.
— Ханна, детка. Что я тебе говорила насчет того, чтобы самой открывать дверь? Ты не можешь... — она резко останавливается, буквально вздрагивая, словно от удара.
После шести долгих лет мы стоим лицом к лицу, наши взгляды встречаются, и раскаяние, отражающееся в ее глазах, никак не помогает, чтобы облегчить предательство, разрывающее зияющую в груди рану.
— Райан, — приветствую ее жестким тоном. — Давно не виделись. Вижу, ты времени зря не теряла.
Глава 6
Райан
Потрясение накрывает меня на месте; разъяренный мужчина, стоящий в дверном проеме, — не тот, кого я ожидала увидеть. Выражение ярости на его лице и осознание моего обмана сжимают сердце в холодные тиски и погружают его в черную бездну.
Я открываю рот, чтобы заговорить, извиниться и сказать все, что хотела за последние шесть лет, но голоса нет, слова застревают в горле. Я знала, придет время и я столкнусь с ним лицом к лицу, но не так. Застигнутая врасплох и не подготовленная.
— Мама, — тихий, неуверенный голос Ханны вырывает меня из терзаний.
Она закусывает губу, переводя взгляд с меня на Джастиса.
Я не хотела, чтобы они встретились подобным образом, я хотела гораздо большего, и мне некого винить, кроме себя.
Ей не нужно находиться здесь. Не сейчас. Не когда он так зол.
Стерев слезы, хватаю ее за маленькие плечики и веду к лестнице.
— Детка, иди, поиграй в своей комнате. Я скоро за тобой приду.
Полными тоски глазами она оглядывается через плечо на Джастиса, но делает, как я говорю. Он делает шаг вперед, будто хочет что-то сказать, но останавливается. В его взгляде вспыхивает необузданное волнение, когда он смотрит, как она уходит, и это разбивает мне сердце на миллион кусочков. Мгновение спустя его яростные глаза встречаются с моими, наполняя меня страхом.
Минуя его, выхожу на крыльцо, готовясь к битве, которая, знаю, меня ждет.
— Не смей, бл*дь, уходить от меня! — он бросается за мной, хватает за руку и разворачивает к себе. От его грозного вида по позвоночнику бежит страх.
— Прости. Мне очень жаль, — я задыхаюсь, в груди зарождается рыдание.
— Тебе жаль? — ревет он. — Ты украла у меня дочь, и все, что ты можешь сказать, это гребанное «прости»?!
— Позвольте мне объяснить.
— Тебя ничего не может оправдать. Ничего!
— Пожалуйста, попытайся понять, — кричу я. — Я не могла там оставаться. Не могла дать ей жизнь в этом городе, Джастис. Только не с моими родителями. Я была молода и напугана. У меня не было никого…
— Проклятье, у тебя был я. Я бы позаботился о тебе!
Это признание лишь еще сильнее разбивает мне сердце.
— Я хотела рассказать тебе, собиралась, но в ту ночь... — я замолкаю, в голове прокручиваются воспоминания о той ужасной ночи. — Все пошло ужасно неправильно, — прерывисто шепчу я.
— Хочешь сказать, таков был твой способ отомстить мне за то, что, по твоему мнению, ты видела?
Я отрицательно мотаю головой.
— Это неправда.
— Разве?
— Нет! Я поступила так не потому, что хотела причинить тебе боль. В ту ночь произошло столько событий, которые повлияли на мое решение.
— А как же мое гребаное решение? — ревет он. — Ты его меня лишила. Скрывала от меня дочь целых, мать твою, шесть лет, Райан! Мою родную плоть и кровь!
— Она знает, кто ты, — говорю, всхлипывая. — Она знает о тебе все. Я никогда не скрывала этого от нее.
— Что с этого толку, если я ни хрена не знаю о ней!
— Прекрати! — Ханна выбегает из дома, ее маленькое личико сморщено от гнева и залито слезами. Она встает передо мной, защищая, и отталкивает Джастиса. — Оставь ее в покое! Оставь мою маму в покое и убирайся отсюда!
— Ханна, перестань. — Я тянусь к ней, но она вырывается, продолжая смотреть Джастису в лицо.
— Мама всегда мне говорила, что ты борешься с плохими парнями, но это была ложь, — кричит она. — Это ты плохой парень, и я не хочу, чтобы ты был моим папой.
— Ханна! — охаю я. — Не говори того, чего на самом деле не думаешь, — подхватив ее на руки, прижимаю к груди, она крепко меня обнимает и рыдает, уткнувшись мне в шею. Бросаю взгляд на Джастиса поверх ее головы, боль на его лице разрывает мое раненое сердце.
Он отступает назад с таким видом, словно его только что выпотрошили, и спускается по ступенькам крыльца.
— Джастис, не уходи, — умоляю, не желая, чтобы он уходил вот так.
Он ни на секунду не замедляет шаг. Запрыгивает в грузовик и уезжает, оставляя мой мир в руинах.
Опустошенная, заношу Ханну в дом, она жмется ко мне и не перестает плакать.
— Ш-ш-ш, все в порядке, малышка, — успокаиваю ее, поглаживая по спине. — Нам просто нужно дать ему немного остыть. — Я уговариваю не только ее, но и себя, хотя знаю, ему потребуется гораздо больше времени, чтобы простить меня.
— Почему он так злился? Ты ведь говорила, что он хороший.
Я отнимаю ее от себя, вглядываясь ей в лицо, так похожее на лицо ее отца, ее темно-каштановые волосы прилипли к мокрым щечкам.
— Он хороший. Просто сейчас он очень зол и обижен, и у него есть на это полное право.
Я всегда честно рассказывала ей о нем, и о том, что он ничего не знает. Я не объясняла причин, потому что, как объяснить такое ребенку? Но я говорила, что однажды они встретятся, просто никак не думала, что это произойдет вот так.
Ее крохотное личико искажено грустью, нижняя губа дрожит от сдерживаемых рыданий.
— А ты не можешь просто сказать ему, что сожалеешь?
Я закрываю глаза, желая, чтобы все было так просто.
— Я постараюсь, детка. Правда, но не хочу, чтобы ты о нас беспокоилась. Он сердится не на тебя, ты не сделала ничего плохого, ясно?
Она кивает и кладет голову мне на плечо, прерывисто вздыхая в изнеможении. Я несу ее в спальню и ложусь рядом, мой взгляд устремляется к фотографии Джастиса, которую она держит на тумбочке, сожаление давит на меня тяжким грузом.
Мне следовало давным-давно все ему рассказать. В произошедшем некого винить, кроме меня. При каждой попытке я теряла самообладание, опасаясь последствий.
Вдруг он заберет ее у меня? Будет ли бороться за опеку? Заставит ли нас вернуться в этот богом забытый город? От последней мысли меня тошнит. Я не могу туда вернуться. Ни за что.
— Как думаешь, он вернется? — шепчет Ханна, отрывая меня от мучительных мыслей. В ее голосе звучит надежда, но тоска более различима. Как бы она ни злилась, она хочет быть с ним. Хочет его узнать.
Я крепко ее обнимаю, прижимаясь губами к нежной щечке.
— Да, детка. Он вернется к тебе.
В этом я не сомневаюсь. Лишь молюсь, чтобы он не попытался отнять ее у меня. Это мой самый большой страх. Я смогу вынести его гнев и обиду, но не смогу вынести этого. Ханна — моя жизнь, мой смысл существования.
Как только она засыпает, осторожно слезаю с кровати и отправляюсь на поиски мобильного. Достав его из сумочки, вижу несколько пропущенных звонков от Тэтчера и понимаю, что телефон стоял на беззвучном режиме.
От сожаления закрываю глаза. Если бы только я была предупреждена, для Ханны все бы обернулось по-другому, для всех нас.
Нажимаю на номер его телефона, и на экране появляется их с Ханной фото. Он отвечает после первого гудка.
— Святые небеса, я названиваю тебе уже несколько часов, дитя.
— Извини, я не слышала, — шепчу, мой хриплый голос выдает эмоции.
— Мой мальчик побывал у тебя, — говорит он, уже зная ответ.
— Да, — я замолкаю, тяжело сглатывая. — Он очень зол, Тэтчер.
— Знаю, дорогая. Но мы ведь понимали, что этот день настанет, верно?
Я киваю, потом вспоминаю, что он меня не видит.
