— Почему ты еще не одета?
В замешательстве я могу только смотреть на нее. У меня раздувается живот, и я чувствую урчание глубоко внутри. Никто еще не заходил ко мне, пока я переедала. И еще ни разу меня никто не прерывали, прежде чем я смогу очиститься.
Кровь ревет между моими ушами, и меня тошнит.
— Райли! Ты меня слушаешь?
Я едва могу сосредоточиться на раздраженном голосе матери, когда она разговаривает со мной.
— Что?
— Как можно забыть о рождественском гала-концерте?
Я моргаю.
— Я думала, что это завтра.
Ее глаза сверкают смертоносным блеском.
— Нет, ты глупая девчонка. Это сегодня вечером.
Именно сейчас я замечаю наряд моей матери. На ней серебряное вечернее платье и ее любимая черная меховая накидка на плечах. В руках у нее клатч, украшенный облачным жемчугом, и тяжелое бриллиантовое колье на шее.
Она выглядит шикарно и элегантно — дорого, точно так же, как та Нора Джонсон, которая известна. Идеальный образ богатой жены-миллиардера.
Она смотрит на меня раздраженно, как будто я непослушный ребенок.
— Сегодня вечером, — говорю я безучастно. Как я забыла такое важное событие? Мой отец упоминал об этом при каждой возможности. Благотворительный гала-концерт — это мероприятие, позволяющее ему собрать больше социальных связей. Ему нужна вся возможная поддержка, поскольку он баллотируется на пост сенатора.
Моя мать вздыхает от разочарования, прежде чем отправиться в мою гардеробную и начать рыться в разных вечерних платьях.
Она выходит обратно с платьем без бретелек сливового цвета, перекинутым через правую руку, и парой черных туфель на каблуках в левой руке.
Я делаю шаг назад, качая головой. Мой желудок скручивается от тошноты, и мне нужно избавиться от всех тех калорий, которые я ввела в свое тело. Еды, которую я съела, было больше, чем могло вместить мое тело, и отчаяние освободиться от нее вцепилось мне в плоть. — Сначала мне нужно в ванную.
Мама усмехается и хватает меня за локоть.
— У нас нет на это времени, Райли! — Она тащит меня к моему белому туалетному столику и заставляет сесть на плюшевый табурет. — Твой отец уже ждет внизу, и мы опоздаем. Ты прекрасно знаешь, как твой отец ненавидит опоздания!
Нет, она не понимает.
Мне нужно почиститься, иначе я не переживу эту ночь. Еда плотно осела у меня в желудке, и это вызывает у меня неприятные спазмы.
— Мама! — кричу я, слезы жгут мне глаза. — Мне необходимо воспользоваться ванной комнатой! Просто дай мне десять минут, пожалуйста.
В моей голове всплывает образ того, как я склоняюсь над унитазом и испытываю рвоту, когда провожу пальцами по горлу. Это то, что мне нужно прямо сейчас.
Мой взгляд падает на царапины на тыльной стороне костяшек пальцев, и я пытаюсь спрятать руки на коленях. Я знаю, что некоторые люди могут очиститься, не используя пальцев, но, как бы я ни старалась, я просто не могу этого сделать. Это также причина, по которой я всегда держу ногти короткими, к большому неудовольствию моей матери, чтобы не повредить горло и не вызвать какие-либо инфекции.
Рука матери сжимает мою руку и ущипывает меня прямо над локтем. Меня щиплет, и я вздрагиваю. Наши глаза встречаются в зеркале, и ее лицо покраснело от гнева.
— Мне надоело твое отношение, юная леди. Раздевайся, немедленно! У нас буквально есть всего пять минут, чтобы сделать тебе прическу и макияж.
Я подавляю тошноту и делаю, что мне говорят. Я послушная дочь своей матери.
Покладистая, верная и послушная.
Когда я одеваюсь, она собирает мои волосы в аккуратный пучок, пока я пытаюсь быстро нанести макияж. Она изучает меня через зеркало, и мне интересно, может ли она увидеть все мои недостатки, все уродства, которые я храню внутри себя.
— Тебе повезло, что ты получила от меня свою естественную красоту, — надменно делает она комплимент, но я знаю, что похвала больше адресована ей, чем мне. — Вот, используй красную помаду. Ярко-красные губы всегда завершат любой образ.
Я одета и готова идти ровно через восемь минут.
Мать выталкивает меня из комнаты и вниз по лестнице, где в вестибюле ждет отец. Он едва удостаивает нас взглядом.
— Ты опоздала.
— Мне очень жаль, — бормочу я, извиняясь, себе под нос.
— Опоздание не по-женски, — резко ворчит он.
— Я понимаю, я больше не опоздаю. — Бриллиантовое колье на моей шее больше похоже на сдерживающий воротник, чем на красивое дорогое ожерелье, подаренное мне на день рождения.
По дороге на место у меня раздулся живот. Это больно и крайне неприятно, но я ничего не могу с этим поделать. Я ерзаю на сиденье, и от убаюкивающего движения «Рейндж Ровера» мой желудок скручивает от тошноты, но я продолжаю ее проглатывать.
Горло горит кислой желчью. Глубокий вдох, напоминаю я себе. Точно так же, как я читала в Интернете.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Когда машина останавливается, я судорожно вздыхаю и накладываю фальшивую улыбку, прежде чем выйти. Это улыбка, которую я освоила. Та, которая говорит людям, что Райли все контролирует, даже когда она выходит из-под контроля.
Та, которая говорит об уверенности, хоть и сморщивается изнутри.
Я Райли Джонсон: уравновешенная и уверенная в себе. Спокойная, хладнокровная и собранная. Идеальная женщина, которую вырастила моя мать и которую ожидает от меня мой отец.
Они видят то, что я хочу, чтобы они увидели.
И так было всегда, сколько я себя помню.
Послушная, тихая, женственная.
Мои мать и отец входят внутрь, ее рука обхватывает его локоть. Они действительно выглядят как властная пара, идущая с предельной уверенностью и авторитетом.
Я тихо следую за ними, не обращая внимания на вспышки фотоаппаратов.
Только я знаю, что их брак без любви. Договоренность о дальнейшем развитии политической карьеры моего отца. Моему отцу нужна была невеста из высшего сословия, а моей матери нужен был мужчина с большим богатством и социальным положением. Их брак — обман, а я — неприятный результат их фальшивой любви.
Внутри прохладно, но я напрягаюсь, когда вижу людей — все они в маскарадных платьях и костюмах, с бокалами шампанского в руках и осуждающими взглядами в глазах.
В моем теле повышается температура, и я внезапно чувствую удушье.
Я всегда веду себя наилучшим образом во время любых общественных мероприятий, мило улыбаюсь, когда разговариваю со всеми, кто приближается ко мне. Но я ненавижу это.
Я ненавижу толпу.
Я ненавижу голоса.
Я ненавижу тихую игру оркестра на заднем плане.
Я ненавижу каждый звук, который смешивается воедино, и у меня начинают чесаться уши. Мое горло перехватывает, и мне приходится заставить себя проглотить тяжелый ком, застрявший в горле.
Но моя улыбка ни разу не померкла.
Общение — это навык, которым я овладела с тех пор, как была маленькой девочкой, но мне это ни капельки не нравится.
Официант протягивает мне коктейль с фруктовым пуншем, и я принимаю его с милой улыбкой, тихо благодарю его, прежде чем найти себе одинокий угол, чтобы стоять. Я наблюдаю, как люди взаимодействуют друг с другом; за исключением того, что я не могу не думать о том, что все это так… фальшиво.
Эти события — величайшая энергетическая поездка. Место, где распространяются сплетни, тайное соперничество и, что хуже всего, портят репутацию крайне предвзятые и богатые дети.
Я потягиваю коктейль, когда мой взгляд падает на кого-то знакомого. Кто-то, кого я узнаю. Кого-то, кого я никогда не хочу видеть на подобных мероприятиях.
Наши взгляды встречаются на другом конце комнаты, и я моргаю от изумления. Социальная маска, которую я носила, скрывающая мои эмоции и уродство, живущее во мне, треснет.
Он видит это — мой шок и тревогу, увидев его.
И Джаспер понимающе ухмыляется.
Но как я могу быть такой глупой?
Я должна была знать, что он будет здесь. По крайней мере, я должна была этого ожидать. Вот только это совершенно вылетело у меня из головы раньше, пока мама торопила меня одеваться.
