Освободив от мягкого захвата его шею, Юля слегка приподнялась, собираясь продолжить рассказ, но Вал зафиксировал её затылок, не позволяя вырваться, и впился в приоткрытые губы безумным поцелуем.
Целовались жадно и исступленно, так, словно не могли надышаться друг другом. Что если разорвут контакт — мир рухнет на их плечи, придавив неподъемной тяжестью. Как же хотелось целоваться с ним, не размыкая объятий. Пить хриплый стон, прорастая друг в друга каждой клеточкой. Чувствовать между пальцев жесткие короткие пряди темных волос, прижиматься грудью к его мощному торсу, ощущать на коже горячие ладони и тихо стонать от влажного скольжения языка.
Кажется, дыхание оборвалось, еле-еле втягивала в себя воздух. Сердце рвало грудную клетку, в голове шумело от вожделения, внизу живота болезненно пульсировало. Наверное, Вал услышал, как неистово забилось её сердце, потому что выпустил из сладкого плена её губы и рвано выдохнув, прижался к её лбу, поглаживая шершавыми подушечками разгоряченное лицо. Пока так. На эмоциях. Что-то изменилось в его Юльке. И сам не знал что, но глаза её стали ярче. То ли от загара, на фоне которого зелёные изумруды засверкали ещё выразительней, то ли от искрящихся к нему чувств. Но то, что вернулась иной, более чувствительной, более соблазнительной — было ясно как божий день.
— Вот это я понимаю «привет»! — накрыл широкой ладонью её грудь, подпрыгивающую в такт мощным ударам сердца, и слегка сжал налившееся полушарие. — А то пять минут, спешу, некогда.
Юля смущенно улыбнулась, пряча возбужденные соски за широкой резинкой лифа и пересела на свое место. С Валом всегда так: сначала на эмоциях, с выяснением отношений и глупой ревностью, а потом, под конец, с головокружительными поцелуями и дикой страстью.
Господи, а ведь ей ещё возвращаться домой.
Вал растер ладонями лицо, потом тряхнул головой, словно пробуждаясь от крепкого сна и провернув в замке зажигания ключ, хрипло произнес:
— А теперь, давай, рассказывай, что там у тебя стряслось, потому что твои пять минут уже давным давно закончились.
Юля тяжко вздохнула и, поправив волосы, подалась назад. Время действительно пролетело незаметно. Как же не хотелось открывать рот и рассказывать о своих опасениях, когда по телу до сих пор толпами носились мурашки, а внизу живота, не смотря на тянущую боль, так и осталось неудовлетворенное желание.
Вал сдал назад, присмотрелся к зеркалам, и плавно крутанув руль, выехал из тупика.
Вот и всё. Прощай сладкая истома, привет жестокая реальность. Чтобы хоть как-то спрятать набежавшие слёзы, Юля опустила глаза и как можно тише перевела дыхание, прислушиваясь к воцарившейся тишине.
— Эй, роднуль… — позвал её Вал, увидев, как она вжалась в сидение, обхватив себя за плечи. Потянулся, прикоснулся к нежной коже щеки, прошелся по ней костяшками и всё-таки заставил вынырнуть из оцепенения, сосредоточив на себе внимание. — Да не переживай ты так! Хорошо, — утопил педаль газа в пол, снова начиная закипать, — если для тебя так важно здоровье Глебушки, обещаю, больше и пальцем его не трону. Но только если он не тронет тебя. Справедливо? Я считаю, даже очень.
Юля только горько улыбнулась, не зная, с чего именно начать. Собираясь с мыслями, расправила на коленях платье, сверилась со временем, отмечая, что уже давно должна быть дома и сухо сглотнула несуществующую слюну, чувствуя на себе полыхающий взгляд.
— У Марины задержка, — выдала, как на духу, — и тест, пускай размыто, но показал две полоски. Если вести отчёт со дня вашей… кхм… близости, то всё совпадает.
Вал едва не налетел на ехавшую впереди Ладу и резко сбавил скорость, переваривая услышанное.
— Это точно? — прозвучал его голос, будто из глубокой ямы: глухо и практически безжизненно. Он уже и думать забыл о Военбург, а тут такая новость! Охренеть!
Юля сдвинула плечами, заметив на его лице шок. Вдруг стало не по себе. Помимо шока, там было ещё что-то. То, что болезненно полоснуло по сердцу, вынуждая впиться пальцами в старую обивку сидения.
— Точно скажет врач после обследования, но насколько я могу судить…
— Она не врет, да? — закончил вместо неё Вал, съехав на обочину. Ударь в капот молния — и то меньше бы удивился, нежели рухнувшему на голову известию. Он, конечно, предполагал, что всё может быть, не одну ночь думал об этом, но… пздц, хрен поймешь, как реагировать.
— Он ведь может быть и не моим? — схватился за соломинку, испытывая к себе презрение. Нет, от своих слов не отказывался, если его, значит, судьба. Нужно быть последней тварью, чтобы отказаться от своей крови, но зная Марину… с*ка… как же узнать-то, а?
Внезапно он почувствовал на лице прохладные пальцы и, оторвав от дороги взгляд, и переместил его на притихшую Юлю.
— Он твой, Вал, — прошептала сдавлено, яростно прикусив изнутри щеку. Было больно говорить о таком, но лучше сразу сказать. — Я чувствую. Да, возможно Марина не заслуживает доверия, но и врать ей нет смысла. Даже если это не так, сам подумай, тест на отцовство в одночасье раскроет её ложь. Смысл тогда врать?
Вал молчал, и только широкая грудь часто вздымалась, показывая, какими мощными порциями он закачивал в себя кислород.
— Ты рад? — нарушила давящую тишину Юля, покусывая губы.
Он помассировал переносицу и, стиснув зубы, грозно прорычал, красноречиво отвечая на заданный вопрос. И вдруг, ни с того ни с сего, засадил кулаком об руль, задыхаясь от распирающего диафрагму бешенства.
— Не знаю, спросишь об этом завтра. Марина не та женщина, от которой я хотел бы иметь ребёнка, но, раз уж так получилось, — улыбнулся криво, продолжая смотреть на проносившиеся мимо автомобили, — наверное, рад. Не знаю, Юль. Мать бы точно была счастлива, а я…
Что он — так и не сказал, отвернувшись к окну.
— Ещё она знает о нас, — произнесла едва слышно Юля, считая, что Вал должен быть во всеоружии. — Ну как, знает, — опустила глаза, выдержав непродолжительную паузу, — она спросила прямым текстом, я соврала. Но думаю, она не поверила. А мне так важно, сохранить нашу связь в тайне хотя бы до окончания суда.
— А как она вообще узнала? — повернулся к ней Вал, потирая ушибленные костяшки.
Юля ощутимо вздрогнула, оказавшись застигнутой врасплох. Думала, Вал не станет копать глубже, да и какая разница, так ведь? Но от неё ждали ответа, и раз уж она сказала «А», то следовало перечислить до конца. Врать и изворачиваться, не было никакого желания.
— Вчера, когда мы ночью разговаривали, — начала неуверенно, собираясь с духом, — она услышала часть разговора и прицепилась с расспросами, как зовут, при каких обстоятельствах познакомились, почему не рассказала сразу… в общем, обычное женское любопытство.
— И?
— Я сказала, что это не её дело. Она обиделась, стала торговаться…
— Вот сука! — выдохнул мрачно Вал, представляя, как это всё происходило.
— А потом она сказала, что в ту ночь… когда вы были вместе, — повернула к Валу пылающее лицо, нервно прокручивая на пальце обручальное кольцо, — ты признавался в любви некой Юле…
Вал и бровью не повел, продолжая играть желваками. Возможно, прозвучит глупо, но в тот момент хотелось, чтобы он обнял её и повторил те же слова, но уже для неё. Вроде, о любви судят по поступкам, и она ни в коем случае не сомневалась в его чувствах, просто… вот захотелось тут и всё. Ведь когда ты чувствуешь — это одно, а когда слышишь — совсем другое.
— А ты что? — вырвали её из поплывших не в ту степь мыслей.
— Сказала, что это не я. Мало ли в нашем городе Юль.
Вал внимательно просканировал её лицо, сжав покоившийся на бедре кулак.
— А сразу написать и рассказать обо всем, было слабо, да?
Юля вскинула на него взволнованный взгляд, испытывая в глазах бесконтрольное жжение.
— Просто я не хотела тебя тревожить раньше времени.
— Да-а-а? — скользнул по ней острым, как бритва, взглядом, удивленно выгнув темную бровь. — Интересно, сколько ещё таких моментов ты «просто» решила утаить, чтобы не тревожить меня «раньше времени»?
