Цвет греха. Алый

И, да…

Адем вернулся!

Хотя, если честно, не думала, что он в самом деле успеет прилететь из другой страны, когда мы с Ниной приглашение на всех трёх братьев подписывали, по всем канонам положенных традиций в целях будущего и дальнейшего мира между нашими семьями.

Ну и, немножечко, в меркантильных целях — тоже.

Так сказать, малюсенькая проверка!

Для моего личного спокойствия…

Ведь если бы кто-либо из них счёл такую предложенную нами мировую полнейшим бредом, то не пришёл бы, проигнорировал.

Хорошо сделали!

Ведь так или иначе, но Айзек здесь. Как и Кай. Со мной. А теперь ещё и Адем. Невзирая ни на что.

В самом деле вернулся…

И не один!

— Ого… — срывается с моих уст невольным продолжением мысли, но уже вслух.

Впечатляться тут было чему. Ещё как. Я само появление Адема, если честно, на секундочку сместив фокус внимания от Айзека, в принципе замечаю не совсем потому, что он — это он.

Она…

Та, кто с ним рядом.

Миниатюрная, симпатичная, со взглядом чайного оттенка, даже с такого расстояния заметным своей глубиной и выразительностью, с роскошно уложенными блестящими волосами в пышную косу, элегантно ниспадающую по хрупкому плечу, закрепленную чёрными и явно драгоценными камнями. Не хило так стоящими, к слову, камнями. А уж само платье — с полуобнажёнными плечами, облегающее, в самый пол, но не настолько, чтоб быть слишком провокационным, скорее балансирующее на тонкой грани, позволяющее угадывать черты грациозного силуэта, включать фантазию, невероятным контрастом выделяющееся на фоне вообще всего, что тут существует.

В самом, мать их, прямом смысле!

Среди кропотливо созданного стиля французский прованс!!!

Она…

Кто?!

На сбежавшую жену, которую Адем Эмирхан собирался найти и вернуть в Стамбуле — однозначно не похожа!

Хотя бы по возрасту.

Если только она — не ведьма!

Или…

— Знакомьтесь, Асия, — после установлено положенных вежливостей о добром вечере, поясняет источник моего поступающего невроза, то есть тот, кто её приводит. — Моя… Кхм…

А вот тут замолкает. Ему определённо требуется время и возможность, чтобы подобрать формулировку получше или же просто более подходящую, что на него точно совсем не похоже. И на этом моменте я быстренько забываю про абсолютно не вписывающееся в рамки мероприятия платье, а также грубое нарушение установленного дресс-кода.

— Дочь, — заканчивает за него девушка.

Показалось, или в самом деле с мстительными нотками?

Адем…

Не отрицает.

Ладони Кая на моей талии сжимаются чуть крепче. Спасибо ему, дальнейшую инициативу по продолжению внезапного знакомства он берёт на себя, как и всегда отличаясь выдержанной сдержанностью, которой требует ситуация, помогая и мне с этим.

Я… всё ещё в шоке.

Учитывая возраст Адема, это когда же он её заделать успел?

В двенадцать что ли?

То и озвучиваю.

Не могу не спросить!

— А тебе… сколько? — не ему адресую.

Девушке.

Та...

Шумно выдыхает. Всё ещё пытается удержать на лице элементарную улыбку. Слишком порывисто сжимает кулаки, пряча их в складках своего наряда. Тем самым себя и выдаёт. Явно нервничает. Не уверена, из-за меня или Кая, а может всё сразу, или же потому, что как и я, пусть и мимолётно, но успевает разглядеть всех присутствующих, которые всё это время заинтересованно пялятся на нас, никак не наглядятся.

— Он — мой отчим. И опекун. Ненадолго.

И так она это сказала…

Вообще никто не поверил!

Особенно Адем.

Его сопутствующий мрачный многозначительный взгляд…

Вместо тысячи слов!

А мне лично её так жаль становится…

Прям очень-очень.

Аж захотелось помочь.

Но чем я ей помогу?

Знаю эту троицу…

Нечем.

Но хотя бы подтянуть бокал у проходящего мимо официанта в качестве маленькой женской солидарной поддержки — это я в силах. И себе, и ей беру. Так выпить захотелось. Прям сильно. По-хорошему, не шампанское бы, а что-нибудь куда существеннее, покрепче. Но мне, если уж на то пошло, не стоит. А ей…

Оказывается, тоже.

Девушка даже пригубить не успевает. Чужие пальцы по-хозяйски цепляются за стекло. Вернее, пытаются. А игристый напиток разливается. На платье.

— Вот же… — ругается Асия.

В чайном взоре, направленном на Адема, вспыхивает раздражение и укор. Но у того совести… как у Кая. Нет. Совсем. Сплошная категоричность. Неудивительно, что это несостоявшееся противостояние таким и остаётся. Несостоявшимся.