— Я совершенно не понимаю, по какой причине меня вытащили из дому настолько поздно. Или, лучше сказать — рано? И к тому же, что он делает здесь? — Бондаренко мотнул головой в сторону Руслана, молча сидящего на одном из стульев у стены.
Адвокат выглядел совершенно спокойным и полностью уверенным в себе. Если он и скрывал что-то, то делал это мастерски.
Руслан перевел глаза на полковника.
Тот так же внимательно, как и он сам, изучал Бондаренко.
— Четыре часа назад на мою дочь было совершено покушение, — бесстрастно произнес Михаил Николаевич, продолжая пристально следить за реакцией адвоката. — Я хочу знать, что тебе известно об этом?
Выражение лицо Бондаренко осталось таким же спокойным, но что-то промелькнуло в его глазах.
Рус прищурился.
Сейчас он ощущал себя почти на ринге. Не было разницы — драться кулаками или силой воли и сообразительностью. Потому, как и во время любого боя, сознание подмечало все — мимолетное движение, незначительное изменение в поведении.
Нет, он не думал, что может обойти опытных следователей. Но надеялся, что сумеет чем-то дополнить их наблюдения.
— Судя по тому, что здесь сидит он, — очередной кивок в его сторону, — напали на вашу старшую дочь? — задумчиво уточнил адвокат.
— Тебе есть, что сказать? — никак не комментируя это заключение, повторил свой вопрос Самойленко.
— Почему вы так думаете? — очень искренне удивился Бондаренко.
Но его взгляд стал напряженным и пристальным.
— Руслан опознал нападающего. Это был твой человек, которого ты подсылал для провокации драки в Бойцовском клубе, — Михаил Николаевич сделал вид, что сверяется с записями в блокноте, лежащем перед ним. При этом сам Руслан и еще один офицер, с которым он познакомился не больше получаса назад, продолжали следить за Бондаренко.
— У меня нет людей, — спокойно пожал плечами тот. — Время от времени, я обращаюсь за помощью к кому-то из тех, кто готов выполнить любую работу за деньги, — после некоторого размышления и пристального взгляда полковника добавил он. Видимо «вспомнив», что Самойленко в курсе всех его дел. — Если я правильно понял о ком идет речь, то Лис — как раз из таких наемников, он не работает на кого-то одного.
— Лис? — хмыкнул Самойленко. — Вы готовы поделиться всей имеющейся у вас информацией об этом человеке?
— Разумеется, — усмехнулся адвокат. — Я всегда готов содействовать нашему законодательству и правоохранительной системе. Тем более, когда страдают такие люди, как Светлана.
Полковник никак не отреагировал на это замечание, отдающее тонкой иронией. А Рус заставил себя вспомнить, что пообещал наблюдать и не вмешиваться, перед тем, как зайти сюда.
— Это все, что вы можете сообщить следствию? — все тем же ровным тоном спросил Михаил Николаевич.
— К сожалению — да, — Антон показательно развел руки. — Больше мне добавить нечего.
— А если подумать, господин адвокат? — голос полковника изменился лишь на один полутон, но отчего-то показалось, что в комнате стало холодней.
— Я не причастен к этому делу, полковник, — чуть напряженней, резко бросил Бондаренко.
— Не причастен, — Самойленко покивал головой. — Не-при-час-тен, — по слогам повторил он. — Но что-то же знаешь еще, а парень? — жестко спросил Михаил Николаевич, пристально глядя прямо в глаза Антону.
Тот какое-то время молчал. После чего медленно покачал головой.
— Не надо это на меня вешать, Михаил Николаевич, я тут и близко не стоял. Поищите, лучше, в другой стороне, — вдруг холодно усмехнулся Антон уголками губ.
— В другой? — полковник поднял бровь. — Где именно, не подскажешь? — он откинулся на жесткую спинку своего стула.
— Да мне-то, откуда знать? — Бондаренко хмыкнул. — Вы лучше к тем, кто рядом с вами — присмотритесь.
Руслан понял, что резко выпрямился и сжал кулаки, только тогда, когда суставы хрустнули и рана отозвалась острой болью.
— Что ты знаешь?! — хрипло потребовал он ответа у Антона.
— Руслан! — с намеком одернул его полковник, но и сам нахмурился, глядя только на Бондаренко.
А адвокат перевел задумчивые глаза на Руса.
— Знаете, а я готов помочь следствию, — вдруг протянул он с расплывшейся усмешкой и вольготно откинулся на стул. — Я вот тут вспомнил, что совсем недавно, кое-кто интересовался у меня, не знаю ли я человека, готового сделать за деньги все. И, как ни странно, кажется я как раз Лиса посоветовал…, — Бондаренко напустил на себя задумчивый вид. — Или не его? Надо бы посидеть…, подумать…
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — адвокат издевается над ними. Он явно знал о ситуации много. Но хотел выторговать что-то и для себя.
— Хорошо, подумайте, — вдруг как-то легко согласился Самойленко.
И повернулся ко второму офицеру.
— Леня, поднимитесь, пожалуйста в мой кабинет, — полковник достал из кармана мундира ключи и положил перед помощником. — На второй полке шкафа, который у окна, есть папка со всеми делами, в которых господин Бондаренко выступал защитником. Принесите ее, посмотрим, может там нашего адвоката что-то подтолкнет на верный путь.
Руслан сомневался, что дело в этом. Разве что полковник нуждался в предлоге чтобы…
Офицер без вопросов поднялся и вышел из кабинета. А Бондаренко, казалось, расслабился еще больше.
Едва дверь за его помощником закрылась, Самойленко прищурился и практически впился взглядом в адвоката.
— Говори, — отрывисто и резко приказал он.
— Нет, я просто так ничего не скажу, — Антон покачал головой. — Мне гарантии нужны.
— Какие гарантии? Ты где? На базаре? Или в магазине технику покупаешь? — насмешливо спросил полковник не меняя тон. — У меня на тебя материала достаточно, чтобы пять уголовных дел открыть.
— Ваше право, только я ведь в суде много интересного рассказать могу, — Бондаренко уверенно смотрел на Самойленко. — Всякое в нашем городе делается, и всякие люди в нехороших делах замешаны бывают.
— Этим ты вряд ли поможешь себе, — Михаил Николаевич передернул плечами. — Скорее, наоборот, подпишешь смертный приговор. У криминала руки длинней, чем у нас, порой.
— А кто здесь о криминале говорит? — наигранно удивился Бондаренко. — Все мы люди честные и интеллигентные, из хороших и порядочных семей, — он сделал ударение на последнем слове, отчего Руслан в который раз буквально впился глазами в адвоката.
Не нравились ему эти намеки о семье. Ох, как не нравились…
— И чем тебе твоя родословная в суде поможет-то? — хмыкнул Самойленко.
— Моя? — переспросил Антон. — Моя — ничем. А вот ваша… Представляете, сколько работы будет журналистам, когда они узнают, что честного и самоотверженного адвоката, всю жизнь отстаивающего интересы бедных слоев нашего общества, хотят обвинить в попытке убийства, выгораживая среднюю дочь полковника СБ — Марию Михайловну Самойленко? Какой резонанс это дело обретет в нашей стране, а? Сколько голов и погонов полетит? Но разве это главное? Нет, главное — что справедливость восторжествует, и виновницу, которая заказала убийство собственной сестры — арестуют и осудят…
Он замолчал и внимательно посмотрел на Самойленко, насмешливо вздернув бровь.
Руслан тоже смотрел на Михаила Николаевича.
Тот выглядел ошарашенным и опустошенным.
На побледневшем лбу Самойленко выступила испарина, и он тяжело рванул верхнюю пуговицу мундира. Так, что та отлетела и звонко запрыгала по полу, нарушая звенящую тишину, повисшую в комнате.
Наплевав на слово, которое дал, Рус вскочил со стула, и подошел к отцу Светы, опасаясь инфаркта или чего-то похуже.
Хотя… куда уж, хуже-то?
Руслан не знал, отчего сам воспринял эту новость так… холодно. Может потому, что всегда считал Марию способной на что-то подобное. А может, наоборот, никак не мог осмыслить, что даже самый гнилой человек может поднять руку на родную кровь.
Не зная точно, как тут помочь, он просто плеснул воды из старого стеклянного графина, стоящего на столе в стакан и протянул полковнику.
