— Я бы беспокоилась об этом, если бы ты не был ходячим мертвецом, — бормочу я, отказываясь думать, что он выглядит сексуально прямо сейчас с этой дерзкой ухмылкой и этими темными глазами, сверкающими победой.
— Ты так доверяешь своему отцу и его людям. Просто подумай, как было бы хорошо, если бы ты так же доверяла мне, — говорит он мягко, игривость исчезает с его лица. Его большой палец ласкает мои губы. Взгляд не фокусируется на мне, а затуманен и отстранен, как будто он тщательно обдумывает что-то. Он целует меня. Это легкое прикосновение губ, словно шепот дыхания на моей коже, а затем он уходит, захлопнув дверцу машины.
У меня такое чувство, что я причинила ему какую-то боль. Я пожимаю плечами, потому что, очевидно, я начинаю страдать от какого-то Стокгольмского синдрома. Я напоминаю себе, что это он был тем, кто зажимался с другой после того, как отшил меня на вечер. Воспоминание об этом мучительно.
Я откидываюсь на спинку сиденья и прикрываю глаза. Мне нужно действовать. И быстро. Вздохнув, оглядываю заправку. Никого. Несколько машин стоят поблизости. Но они пусты. Перевожу взгляд на здание и сквозь витрину вижу, как Марк идет в сторону туалетов. И, о чудо, в этот момент из двери магазинчика выходит девушка. Она направляется к красному седану, припаркованному рядом с нашей машиной.
***
Быстро протягиваю руку к бардачку, морщась от боли, когда металл наручника впивается мне в запястье. Какое-то время шарю в поисках, и, наконец, кончики моих пальцев находят то, что мне нужно. Накидываю тряпку, которую Марк грозился запихнуть мне в рот, на свое запястье, скованное наручником. Не хочу, чтобы девушка испугалась и подняла лишний шум. Когда она равняется с машиной, я окликаю ее.
Хорошо, что Марк опустил окно перед тем как уйти. В эти летние дни стоит такая жара, которая не спадает даже к вечеру. Меня поражает насколько он внимателен к мелочам и заботится о моем комфорте, особенно, учитывая его угрозы. На самом деле, я не боюсь его. Он не причинил мне боли, по крайней мере, физической. Все его прикосновения во время нашей перебранки были сильными, но в то же время мягкими.
— Девушка, извините, мой телефон сел. Вы не могли бы одолжить мне свой на минутку? Мне очень надо позвонить папе, — я из всех сил стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, не выдавая паники.
— Ну, ладно. Возьмите, только я спешу, — она достает телефон из сумочки и протягивает мне.
— Я быстренько. Спасибо!
Я так взволнована, что с моих губ срывается радостный стон, а потом я быстро оглядываюсь через плечо, почти ожидая увидеть там Марка.
— Слава Богу, — вздыхаю с облегчением. Я сосредотачиваюсь на телефоне и набираю номер, который папа заставил нас с Ромой запомнить наизусть. Надеюсь, он примет вызов с неизвестного номера.
— Папа, это я!
— София! Где ты, черт возьми? С тобой все в порядке?
Мои глаза закрываются, и я улыбаюсь, мгновенно чувствуя себя лучше.
— Я в порядке, папа.
— Тогда почему Никита звонит и говорит мне, что тебя похитили? Почему никто из моих людей не может найти тебя?
— Это моя девочка? Максим, это София? — слышен голос мамы.
— Я правда в порядке, пап. Марк… он не причинит мне вреда. Он просто… он не очень хорошо переносит… наш разрыв.
— Разрыв? Он прикасался к тебе? Что, черт возьми, ты имеешь в виду под словом разрыв? Он же только недавно приехал в город.
— У нас было свидание или два… на самом деле полтора.
— София…
— Папа, я не могу долго говорить. Марк вернется с минуты на минуту, и мне нужно отдать телефон. Мы сейчас на заправке. Недавно мы проезжали мимо дорожного знака с надписью "Серебристые озера". Я не знаю, куда мы едем, но я постараюсь узнать это в ближайшее время. Но, главное, я в порядке. Марк не обидит меня.
— Я убью его, — кричит папа. — Ты же знаешь, что я его убью!
— Дай мне поговорить с моей девочкой! — я слышу встревоженный окрик мамы на заднем плане. Теперь в телефоне слышна какая-то возня, я знаю, что папа не хочет отдавать телефон, но как она всегда это делает… мама выигрывает.
— София, детка, ты в порядке?
— Со мной все хорошо. Я клянусь. Но мне пора идти. Просто успокой папу. Марк не сделает мне ничего плохого. Он просто расстроен, что я порвала с ним после того, как увидела его со стриптизершей в клубе.
Я оглядываюсь и через окно магазина вижу Марка, расплачивающегося на кассе.
— Мне надо идти, мама. Он возвращается. Я скоро свяжусь с вами снова. Я люблю тебя, и скажи папе, я люблю его тоже.
Я выключаю телефон и передаю ее девушке, которая смотрит на меня удивленно. Не знаю, о чем она подумала и что слышала, но молюсь, чтобы она побыстрее отошла и села в свою машину.
Она делает это как раз вовремя, когда Марк появляется в дверях магазина. Он идет ко мне и пристально рассматривает мое лицо, как будто пытаясь понять, что я делала в его отсутствие или, может быть, читая вину на моем лице.
Проблема в том, что я не уверена, что чувствую себя виноватой.
— Ты как? Хорошо? — спрашивает он, открывая дверь.
Я двигаю рукой взад-вперед, многозначительно глядя на наручники.
— Зависит от того, что ты подразумеваешь под словом хорошо, — бормочу я, и он улыбается.
Я изо всех сил игнорирую тот факт, что его улыбка заставляет мои внутренности сжиматься от желания. Я не знаю, почему меня все еще тянет к нему. Но не могу отрицать, что он сексуален и что часть меня действительно хотела бы, чтобы он поцеловал меня снова…
Я замечаю, что мы проезжаем мимо излюбленного многими места для отдыха на природе — Серебристых озер.
— Куда ты меня везешь? Может ответишь наконец, — я поворачиваю голову от окна на Марка.
— В одно укромное местечко.
— Но куда именно? Боишься сказать? Думаешь эта информация поможет мне сбежать?
— У меня есть хижина в лесу. Довольна? — он крепче сжимает руль.
— Здесь? На Серебристых озерах?
— Нет. Я же не дурак. Здесь бы нас быстро нашли, — качает головой Марк.
— И как по-твоему нас найдут?
— Думаю, в этот момент Илья уже пытается отследить мой телефон. Но это скоро не будет проблемой. Максимум, они проследят наш маршрут, вернее его часть, но не пункт назначения.
— А там, куда мы едем…
— А там, куда мы едем, нет связи.
— И где же это? Сейчас, по-моему, везде стоят вышки. — я недоумеваю, начиная нервничать по-настоящему.
— Хижина в Черном лесу.
— Но это же так далеко, — я нервно сглатываю, — и это дикая глушь. Там вообще можно проехать на машине? И откуда там какие-либо дома?
— Домов нет. Хижина есть. И она одна. — он ухмыляется, видя мою растерянность. — Не волнуйся ты так. Я знаю эту местность очень хорошо. Мой дядька в детстве часто брал меня с собой в лес на работу.
Теперь я уже вообще ничего не понимаю. Словно читая мои мысли, Марк добавляет — Он был егерем. Это он построил хижину и о ней больше никто не знает.
— И ты думаешь, нас там не найдут?
— Хижины нет на картах. Найти ее практически нереально. А свой телефон я выключил еще на заправке. Пока телефон в не зоны действия, его нельзя отследить. По крайней мере у Беркутов таких технологий точно нет. Я уверен, я работал со всеми их системами.
— Тогда зачем понадобилось забирать у меня телефон и оставлять его прямо на капоте. Мой новый телефончик, черт! Если его кто-то украдет…
— На твоем телефоне может быть установлен маячок.
— Ты думаешь, отец сделал бы такое?
— Не знаю. Но у меня не было времени это проверять в любом случае.
— И все равно, ты мог…
— Ты замолчишь когда-нибудь, женщина? — обрывает он меня и потирает виски.
— Ну может попробуешь опять поугрожать мне вставить кляп в рот, как сделал бы похититель, кем ты, собственно, и являешься? — язвлю я.
