Теперь мне стало не по себе не из-за моей одежды или лица без макияжа.
Я вспомнила вечер нашего знакомства и то, как предлагала ему то, что у него имеется в избытке. Надо же было родиться такой дурой. Как жаль, что нельзя отмотать время назад.
Теперь его поведение в тот вечер меня не удивляло. Представляю, сколько таких жадных до денег девочек каждый день вешаются ему на шею. Даже странно, что он позволил моему рту касаться своего достоинства.
Официант услужливо передал мне меню, в котором не было указано сумм. Какая прелесть. В то же время как понять, что выбрать, если названия блюд ни о чём не говорили, а фотографии отсутствовали?
Сабуров отложил своё меню, пытливо посмотрев на меня. Прикусила уголок губы. Той части, что не тянула болью.
— Слушай, я в душе не представляю, что такое «фламбе на камне с трюфелем и тремя соусами». Это вообще на русском? — раздражённо убираю его, будто по нему бегают тараканы.
Местная обстановка, взгляды, направленные в нашу сторону, вызывали невроз. Чувствовала себя не в своей тарелке. Мне тут не место.
Но поняла, что ещё хуже было бы, реши он меня скрывать. Тут наверняка есть приватные зоны. Это стало бы весьма унизительным.
Официант оказался настолько услужливым, что следил за каждым нашим движением. А потому по одному взгляду Сабурова тут же подошёл к столику и принял заказ. То самое фламбе с чем-то там.
— Спасибо, — притихнув, ответила, — отойду попудрить носик.
Пока шла, хищницы разобрали меня по молекулам. Задрала подбородок выше и проследовала мимо.
Ополоснула лицо холодной водой и взглянула в зеркало. Я бледная, измотанная. Под глазами синяки, губа разбита. Неудивительно, что наше появление вызвало ажиотаж. Сегодня я ему совсем не пара.
Выпрямилась, ещё раз осмотрела себя. Но ведь сейчас он со мной, а не с любой из этих напомаженных девиц. И даже в таком виде я вполне привлекательна. С лёгким оттенком загадочности и тяжёлой печатью долбанутости. Вполне вероятно, они думают, у нас с ним настолько активные сексуальные игры. Что у меня аж рот порвался. Хех.
Возвращаясь к столику, заметила, что Ратмир с кем-то раздражённо разговаривает по телефону. Он поймал мой взгляд и уже не отпускал. Смотрел на меня, пока я не села за стол.
— Ты уверен, это точно он? — услышала фразу на подходе.
Наблюдаю, как кулак Сабурова сжимается пока костяшки не побелели. Вглядываюсь в его лицо с тревогой.
— Нет, пока ничего, — отвечает своему собеседнику и кладёт трубку.
— Что-то случилось? — обеспокоенно интересуюсь.
Его глаза застыли на одной точке. Казалось, он не услышал моего вопроса.
Совершила невиданное — протянула прохладные пальцы и коснулась его руки. Он перевёл на меня пустой взгляд, будто вспоминая, кто я вообще такая.
— Рат? — тихо произношу его имя. Почему-то захотелось именно в такой форме.
Моргает и возвращается обратно в нашу реальность. Опускает взгляд на мои пальцы на своём кулаке. Я тут же их убираю, ощущая, что позволила себе лишнего.
— Ничего, — врёт. Чую.
Спустя минуту передо мной привычный Сабуров. Во всей красе своей холодности и неприступности. С той лишь разницей, что смотрел на меня дольше обычного. Так хотелось заглянуть в его голову и узнать, о чём его мысли. Тяжёлые. Тёмные.
Возможно, я накручивала себя, ошибалась. Но казалось, он думает обо мне. И странный телефонный разговор тоже связан со мной.
Глава 15
Обед прошёл в напряжённой тишине.
К моему удивлению, загадочное блюдо оказалось весьма недурным. Я даже забыла о том, насколько мне не нравится это место. Нежнейшее мясо таяло на языке, и в какой-то момент от удовольствия я непроизвольно застонала, прикрыв глаза. Должна признать, глутомат натрия с этим не сравнится. Не зря чревоугодие смертный грех. Всё запретное сладко.
Не отрываясь от тарелки, доела и взглянула на Сабурова.
Такое ощущение, что всё это время он просто сидел и пялился на меня. Почувствовала себя неловко. Ела как с голодного края. Аж покраснела до ушей.
— Почему ты ничего не съел? — интересуюсь, переводя взгляд на его нетронутую порцию.
— Нам пора, — получаю вместо ответа.
После этого дурацкого телефонного разговора всё изменилось. Он изменился.
В груди возникло нехорошее предчувствие. Настолько плохое, что я едва сдерживала порыв обнять Сабурова. Побоявшись, что могу его потерять. Откуда это вообще?
Он допил свой чёрный кофе, расплатился и выпроводил меня на морозный воздух.
— Ты сегодня больше никуда не поедешь, — сообщает сухо по пути к машине, — я отправлю своего человека поговорить с твоими знакомыми о сестре.
Резко останавливаюсь, вглядываюсь в его лицо.
— Я не хочу ждать твоего человека! Я хочу поехать туда сейчас. Спасибо за обед, было очень вкусно, но мне пора.
Я была ему крайне благодарна за этот день. Но Аня — моя жизнь. Я разорву в клочья любого, кто встанет на моём пути. Даже его.
— Мне плевать, чего ты хочешь, — сжав моё предплечье, выдыхает мне в лицо. — Садись в машину, или я затолкаю тебя в багажник. Меньше шума будет.
Тут мне становится страшно. Отличать моменты, когда с Сабуровым можно играть в кошки-мышки, а когда слушаться беспрекословно, я уже научилась. И сейчас он демонстрировал второй вариант.
Оглядываюсь непроизвольно, осматривая пути побега. Уже стемнело. Дамы в дорогих нарядах то и дело покидают заведение в сопровождении мужчин. Вокруг меня беззаботная, красивая жизнь. И только я здесь лишняя.
Сабуров прочитал всё по моему лицу даже раньше, чем я успела подумать. Открыл дверь и бросил на пассажирское сиденье. Я дёрнулась в наивной попытке сбежать, пока он будет занимать своё место, но дверь уже оказалась заблокированной.
Сколько ни тянула на себя ручку — не поддавалась.
Он сел, и машина тронулась вперёд, набирая с каждой секундой скорость всё больше. И мне отчего-то казалось, что чем дольше мы едем, тем дальше я от сестры.
Вдруг накатила такая сильная, чёрная тоска, что, не ожидая от себя, я заплакала. Навзрыд, задыхаясь и захлёбываясь от собственной боли. Сгорбилась, уткнувшись в свои ладони, сотрясаясь всем телом.
Рядом со мной мужчина, для которого я словно игрушка. Он может делать со мной всё, что вздумается. Я в его власти. Моя жизнь — в его руках. И он отлично знает это.
А где-то далеко сестра. Моя маленькая испуганная девочка, которая плачет, видя уличных котят. Хотя мы с ней такие же дворовые, выброшенные на произвол судьбы дети. Она ждёт меня. Я знаю, верит, что я её найду. Не могу её подвести.
Я не заметила, что автомобиль остановился. Вздрогнула, когда тяжёлая ладонь легла на мою шею.
— Серафима.
Он произносит моё имя с новой интонацией. Непривычной. Почти мягкой.
Другая рука проскользнула под моими ногами, и неожиданно я оказалась на его коленях.
Глава 16
Смотрю на него заплаканными глазами со слипшимися ресницами. Всхлипывая. Переполненная удивлением.
От его взгляда ток пошёл по венам. Побежал. Заискрился. Дыхание тут же сбилось.
Жёсткие губы накрыли мои, и я застонала от сокрушающего удовольствия.
Он. Меня. целует.
Сам.
Я не вешалась ему на шею, ничего от него не требовала. Не выклянчивала поцелуй, как это было в прошлый раз.
Голова закружилась. Мы остановились, а мир вокруг нас вертелся с оглушительной скоростью.
Он целовал меня так, будто это последний день его жизни. Будто ничего важнее моего рта сейчас не существует. Жадно, алчно, со звериным голодом. Злостью.
И наверное, мне снова было больно, но даже эта боль имела остро-сладкий вкус. Я пила эту боль, наслаждаясь ей. И тем, с какой силой меня хотел Ратмир.
Осознание этого факта вклинилось в мой мозг, наполняя энергией. Сжигающей дотла радостью. И отразилось счастьем. Пугающим своей мощью. И в то же время хрупким, тонким, полупрозрачным, как горный хрусталь. Которое так легко разбить. Стереть в пыль.
