Я заставила себя расправить плечи, для разнообразия примерив на себя фальшивую уверенность, и вошла в комнату. Голоса стихли, и Гектор уставился на меня из-за своего тяжелого черного стола. Хмурый взгляд заставил меня ужаснуться, от холода, который появился в его глазах и волной передался мне, у меня застыло сердце.
Мне захотелось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Вместо этого я подошла к нему и поцеловала в щеку.
— Привет, папа.
У меня появлялся рвотный рефлекс каждый раз, когда мне приходилось разыгрывать этот маленький спектакль, но я справилась с ним и снова выпрямилась.
— А вот и моя маленькая девочка, — протянул он. Сдержанный гнев в его голосе — как нож в ножнах — заставил меня на мгновение зажмуриться. — Посиди здесь с папой, — сказал он, откидываясь на спинку стула и похлопывая себя по колену.
Я посмотрела на диван, где обычно сидела, но не посмела ослушаться его. Не стоило, когда я уже и так нарушила дресс-код. Сглотнув желчь, которая уже подкатывала ко рту, я села на его костлявое колено. Он обнял меня и притянул ближе, прижимая к своей широкой груди и округлому животу. Гектор был на тридцать лет старше меня, и изображал отца настолько правдоподобно, что ему поверил бы любой, кто просто взглянул бы на нас. Но ни одной двадцатилетней женщине не пристало вот так сидеть на коленях у отца.
Повернув голову, я, наконец, увидела другого мужчину в комнате. Незнакомого мне. Он был невысокого роста, с редеющими на висках темными волосами, и глаза его были удивительно похожи на глаза грызуна, как будто он всегда рассчитывал самый быстрый способ достать сыр.
— Лоренцо, это моя дочь Анжелика.
Лоренцо опустил подбородок, но глаз от меня не отводил.
— Приятно познакомиться, Анжелика.
Гектор скользнул ладонью по моему бедру.
Комната, казалось, стала меньше, стены давили на меня. Мое дыхание участилось, и мне потребовалось собрать всю волю, чтобы не сбежать.
— Моя дочь своенравна. Это часть её очарования, понимаете? — произнес Гектор, сжимая мою ногу, пока я не прикусила губу, чтобы не закричать от боли. — Я много лет пытался приручить её, но теперь вижу, что это может сделать только её муж.
Муж?
Лоренцо обошел вокруг стола Гектора и сел на один из стульев.
— Похоже, приручить такую — это должно быть весело, не так ли?
Гектор рассмеялся:
— Истинно так. Я уверен, что вам эта задача по силам.
Моё сердце забилось так, что почти заглушило мои мысли, но я все ещё не могла осознать, что происходит, ситуация не укладывалась в голове. Гектор держал меня у себя не просто так, ухаживая за мной, как за своей маленькой дочкой, придерживал как козырную карту. У него не было детей, и он купил меня у моего отца, чтобы использовать в качестве актива. А теперь, похоже, он готов был меня продать. Какую бы сделку он ни заключил с Лоренцо, она включала меня в качестве части компенсации. Моя кожа похолодела, пот выступил на лбу, сердце у меня в груди разлетелось на мелкие осколки.
Гектор отпустил моё бедро, но другой рукой схватил меня за волосы.
— С ней будет веселее, чем с другими, учитывая, что она все еще невинна.
Темные кустистые брови Лоренцо поползли вверх.
— Тебе удалось сохранить её девственницей?
Краска залила мои щёки, стыд и ненависть смешались, окрашивая кожу в оттенки свеклы.
— Сначала я в этом сомневался, но потом... — он усмехнулся. — После некоторых, скажем так, интенсивных расспросов она призналась, что никогда не была с мужчиной. Я думаю, что она последняя девственница в Филадельфии, сидит здесь у меня на коленях и может стать твоей.
Лоренцо окинул взглядом мою фигуру и облизнул губы:
— Она, конечно же…
— Красивая?
— Судя по тому, что я вижу… — Лоренцо скрестил ноги в коленях и откинулся назад.
Меня вызывали в середине переговоров, где я была приманкой, которую Гектор использовал, чтобы подсластить пилюлю. Я знала, что он никогда не испытывал ко мне иных чувств, кроме того, что я была для него предметом торга, вещью, редким сокровищем, попавшим к нему в руки, или извращенным развлечением для его отвратительных друзей. Но знание всего этого не подготовило меня к этой ситуации — быть проданной другому мужчине.
— Судя по тому, что ты видишь, да? — Гектор щелкнул пальцами, и в дверях появился Хорхе.
— Сэр?
Гектор столкнул меня со своих колен.
— Лоренцо сомневается в привлекательности Анжелики, в её огне.
— Я ничего такого не говорил.
Гектор поднял руку, резко оборвав Лоренцо.
— Так давайте устроим ему демонстрацию, — проговорил он и повернулся ко мне.
Я вскочила и сжала руки в кулаки. Нет, нет, нет.
Гектор жестом подозвал Хорхе.
— Я знаю, что было у тебя на уме с тех пор, как ты впервые увидел её.
Теперь настала очередь Хорхе почувствовать, как в животе у него все сжимается. Он покачал головой:
— Нет, босс. Я бы не стал этого делать…
— Мне все равно. Вы все были благородны и всегда уважали мой приказ не прикасаться к ней, — Гектор скользнул взглядом по мне, его темные глаза изучали меня, но никогда по-настоящему не видели. — Но теперь я хочу, чтобы ты сделал с ней то, что тебе хочется.
— Сэр? — уточнил Хорхе, склонив голову набок.
Гектор махнул рукой в мою сторону:
— Взять её. Прямо здесь. Покажи мне, что ты хочешь с ней сделать. И всё это с моего разрешения.
Слёзы обожгли мне глаза, и я попятилась к двери. Может быть, я смогла бы сбежать. Если бы я могла просто пройти мимо Хорхе, мимо охранника у входной двери и выбежать прочь из дома, я могла бы спрятаться в поместье.
Хорхе перевел взгляд на меня, в его глазах был голод. Я сделала шаг назад и наткнулась на край кожаного дивана. Еще раз взглянув на Гектора — тот кивнул и снова махнул в мою сторону — Хорхе вытащил пистолет из нагрудной кобуры и положил его на стол Гектора. Взгляд Хорхе не отрывался от меня, как у ястреба, следящего за новой добычей. Лоренцо наклонился в кресле, чтобы лучше видеть.
Хорхе снял пиджак и повесил его на спинку стула.
— Я ждал этого, Эйнжел, — проговорил он. Его издевка подтолкнула меня к действиям.
Я метнулась вдоль стены и почти добралась до двери, прежде чем его руки обхватили меня и потянули назад. Мой крик вырвался из легких огненным шлейфом.
— Тссс! — прошептал он, схватил меня за подол рубашки и дернул.
— Слезь с меня!
Я боролась и сопротивлялась, но он легко раздел меня, разорвав ткань блузки, отбрасывая её. Рывком он разорвал застежку моего лифчика, резинка отскочила, обжигая кожу болью.
Мои туфли упали, когда он оттащил меня назад и толкнул на ковер перед столом Гектора. Слезы хлынули из глаз, когда я боролась с ним за пуговицу джинсов, но я не могла остановить его. Он разорвал пуговицу и молнию, затем начал стаскивать мои джинсы вниз по бедрам.
— Хватит! — закричала я, попыталась перевернуться и уползти, но он уже полностью снял с меня джинсы и трусики, а потом перевернул на спину. — Прекрати пожалуйста!
Я ударила его в грудь, когда он просунул одно колено между моих бедер.
— Не останавливайся, маленькая сучка, — процедил он, схватив меня за горло одной рукой, а другой протянул руку между нами, и звон пряжки его ремня прозвучал как похоронный звон. Я прочертила ногтями по его лицу, царапая с обеих сторон. Он закричал и свободной рукой ударил меня так сильно, что у меня на мгновение потемнело в глазах. Вкус крови во рту вернул меня к действительности.
Хорхе снова встал между нами, и я поняла, что всё кончено. Он был слишком тяжел, слишком силен. Но я продолжала бороться, хватая его за волосы и дергая.
Он зарычал и рванулся вверх. Что-то твердое прижалось к моему бедру, и я оскалила зубы. Я сделаю всё, что смогу, чтобы причинить ему боль.
— Хорхе, — спокойный голос Гектора прервал нашу борьбу, и тот замер.
— Сэр? — переспросил он и посмотрел на меня сверху вниз с неприкрытым голодом и ненавистью в глазах.
