— Или ты хотела что-то другое, Аля?
Я аж язык проглотила от паники. Теперь курица в соусе ассорти кажется не такой уж и дорогой.
— Два бенто, — не дождавшись ответа, повторяет Евгений улыбчивой официантке, которая собирает со стола меню и дефилирует прочь. Бросает на меня обеспокоенный взгляд. — Опять давление?
С ужасом наблюдаю, как крепенький мужчина в белой поварской униформе вылавливает сачком двух серебристых рыб из аквариума и широко улыбается нам. Чешуйчатые красавицы дергаются в ловушке, машут хвостами, растопырив плавники, и разбрызгивают воду.
— Он их убьет.
— Да, а потом мы их съедим.
— Люди такие жестокие, — печально смотрю в обескураженное лицо Евгения.
— Ну, кушать же нам что-то надо, — он очаровательно улыбается и смеется.
И не поспоришь. Тут уютно. Японская утонченность переплелась с европейской строгостью: дерево, решетчатые панели на стенах, бумажные абажуры, расписанные иероглифами, и ростки бамбука в вазах на столах.
— И так, какие у вас поручения для меня? — раскрываю записную книжку и замираю над ней с ручкой, с ожиданием глядя на Евгения.
— Давай на ты.
— Нет, вы мой босс, — вежливо и натянуто улыбаюсь я, а в душе сама себе отвешиваю оплеухи.
Часть меня очень хочет подружиться с Евгением и перейти в более близкие отношения, в которых он будет вызывать меня в кабинет не только для того, чтобы я принесла ему кофе. Все внутри трепещет от откровенной фантазии, как он закрытыми дверями целует меня и горячим шепотом желает доброго дня. Однако вон Валерию он не только целовал и что в итоге?
— А почему к боссу нельзя обращаться на ты? — Евгений с легкой усмешкой щурится.
— И как это будет выглядеть для остальных? Все к вам на вы, а я на ты? — у меня под столом трясутся коленки и поджимаю пальцы в туфлях.
— Согласен, — серьезно кивает Евгений. — Я бы тоже заподозрил что-то неладное. Я, как и ты, против грязных слухов и сплетен. Это радует, Аля, что ты прежде всего думаешь о репутации.
— Спасибо, — киваю коротко и со спокойствием, что дается мне тяжело.
— Хотя сплетни уже поползли, — Евгений хмыкает. — К секретаршам всегда особое внимание, а до тебя случился некрасивый скандал, когда увольнялась твоя предшественница.
— Меня не волнуют сплетни, которые не имеют под собой оснований и причин, — я щелкаю ручкой, слишком громко и сердито. — И до скандалов с предшественницами мне тоже нет дела.
— Вот совсем не любопытно, о чем шушукаются за спиной? — недоверчиво приподнимает брови.
Вообще-то, очень любопытно. Я не в курсе слухов о моей скромной персоне, потому что я нахожусь вне рабочего коллектива и никто со мной особо не болтает. Я всегда печалилась, что у меня нет и не будет хороших и дружеских отношений с остальными сотрудниками.
— О чем? — я откладываю ручку.
— Неважно, — отмахивается Евгений.
— Вы издеваетесь?
К нам подходит официантка и ставит в центр стола приплюснутый стеклянный чайник, в котором танцуют мелкие цельные листочки чая, и две небольшие фарфоровые чашечки.
— О чем слухи-то? — поддаюсь в сторону Евгения, который загадочно молчит и улыбается.
Официантка ставит перед нами глубокие подносы с отделениями, в которых красиво и с выдумкой уложены ломтики рыбы, зеленый салат с кусочками редиса, креветки в кляре и прочая очень красивая еда, от одного взгляда на которую просыпается зверский аппетит. И рыбок уже не жалко. Убираю блокнот в сумку, чтобы освободить место.
— Мисо суп, — улыбается официантка и ставит рядом с бенто небольшую и глубокую чашку с крышкой.
Видимо, я выгляжу очень растерянной деревенщиной, поэтому она решила пояснить, что она принесла такого интересного в мисочке.
— Приятного аппетита, — разливает в плоские соусницы темный соевый соус и удаляется.
— Слухи о том, что ты моя любовница, — внезапно заявляет Евгений через несколько секунд, и я роняю палочки на стол.
Он подхватывает палочками тонкий, почти прозрачный ломтик рыбы, макает в соус и отправляет в рот. Я наблюдаю, как его язык касается аппетитного кусочка и вместе с ним скрывается за зубами. Евгений слишком провокационно ест и непростительно эротично облизывает губы. Щеки горят, ноги слабеют, и я утыкаюсь глазами в бенто, крепко стискивая палочки.
— Но это наглая ложь, — хрипло отзываюсь я и зло похрустываю креветкой в кляре.
Она тает на языке сладковатой и нежной остротой.
— Забавно, что Вадима в твоих любовников не записали.
— Наверное, потому что он женат, — боюсь поднимать взгляд, ведь Евгений чем-то очень аппетитно похрустывает.
— Да я тебя умоляю, будто женатики не изменяют.
Прячу неловкость и смущение за сырыми ломтиками нежной плоти, которой я ставлю десять из десяти, позабыв о несправедливо завышенной цене за ланч. Я, конечно, ела суши, но они были слеплены из риса и перемороженной рыбы, от которой и запаха толком не осталось, а тут мои рецепторы на языке ловят, не побоюсь этого слова, настоящий вкусовой оргазм.
Супа в чашке буквально на пять ложек, а салата на три укуса. Не спорю, все изысканно и даже омлет с овощами в хрустящей обсыпке удивляет феерией вкусов, но я опять вспоминаю о стоимости этого прекрасного бенто, и котлетки с макарошками выигрывают. В плане экономии.
— Поручения, — решительно откладываю палочки, промакиваю губы салфеткой и лезу в сумку.
— Дай мне насладиться обедом, — Евгений вновь проворачивает фокус с языком и кусочком сочной рыбы.
Медленно моргаю, сжимая записную книжку не в силах отвести взгляд от его губ. Они растягиваются в улыбке, обнажая белые ровные зубы, и я шумно сглатываю.
— Вы же говорили, что это деловой обед.
— О, милая, ты не поверишь, но деловые обеды, ужины или завтраки в таком ключе и проходят, — кусочек маринованного дайкона отправляется в глубины жадного и голодного рта.
— Нет, не поверю.
— На деловых встречах, как эта, важно наладить контакт. Как ты думаешь, у нас получается? — Евгений с улыбкой разливает чай по чашкам, придерживая крышку, и поднимает на меня взгляд. — Наладить контакт?
От макушки до пят прокатывается волна слабости и тепла, и я завороженно киваю, но потом очухиваюсь и тихо говорю:
— Только если деловой контакт в параллели начальник и подчиненная.
— Одобряю слово подчиненная, — Евгений отвечает с едва уловимой хрипотцой.
Носок его туфли под столом касается моей лодыжки, и у меня спирает дыхание.
— Прости, случайно, — улыбается и придвигает чашку с чаем ко мне. — Места тут маловато, а у меня привычка вытягивать ноги.
— Я в уборную, — встаю под темным и гипнотизирующим взглядом Евгения.
Бегу на цыпочках мимо аквариумов к барной стойке и сипло уточняю, где они спрятали здесь туалеты. Через минуту в тихой истерике запираюсь в кабинке, пытаясь отдышаться и прийти в себя, но тщетно. В мыслях всплывает лицо Евгения, его губы, язык и пристальный взгляд. А затем вспоминаю его пятничные ласки, рот на моем соске и обжигающий шепот на шее.
Во вспышке неконтролируемого вожделения к недосягаемому объекту воздыханий расстегиваю брюки и ныряю дрожащей рукой в трусики, со стоном привалившись к холодной стене. Пальчиками рисую истеричные и болезненные восьмерки по напряженному и зудящему похотью клитору и через несколько секунд закусываю губы в немом крике острого и освобождающего от грязных фантазий оргазма. Мысли о сильных руках, жадных губах шефа стихают вместе с судорогами, и я жалобно выдыхаю, слабо ударившись от отчаяния головой о кафель.
Какая я неудачница, что мне приходится самоудовлетворять низменные желания в туалете дорого ресторана. Всхлипываю от осознания своей ничтожности, застегиваю ширинку и тихо выхожу, стараясь не цокать каблуками.
Умываюсь холодной водой. В отражении зеркала вижу какую-то бледную поганку в рубашке с глухим воротом. Во мне нет даже искры от той самоуверенной и яркой девицы в красном. И я боюсь возвращаться за стол к боссу, который улыбками и тихим голосом доводит меня до полуобморочного состояния.
