Затененный тусклым светом, Шами сидит снаружи в черной куртке на скамейке для пикника рядом со своей квартирой. Он окружен несколькими друзьями, но выделяется, так как на голову выше остальных. Я уверенно иду к нему в кожаных штанах и босоножках на танкетке, которые подчеркивают мои длинные ноги. Моя куртка расстегнута, открывая кружевную майку. Когда я забежала в туалет перед выходом из бара, то увидела, что мои длинные волосы остались в порядке и не завились.
— Привет, — говорит он, когда я подхожу к нему.
— И тебе привет. — Я сажусь на скамейку рядом с ним, вытянув перед собой длинные ноги. Его друзья быстро встают и исчезают.
Я их смущаю? Слова проносятся у меня в голове, пока я смотрю, как они убегают.
— Как бар? — спрашивает он.
— Хорошо. Жаль, что ты не присоединился ко мне. — Я для вида провожу рукой по волосам.
— Нет машины. — Он мило улыбается.
— Это грустно. — Я ухмыляюсь.
Две банки сидра не делают меня слишком пьяной, но дают мне небольшое преимущество. Я чувствую себя хорошо, что обычно приводит к неприятностям, и подумываю переключиться на пиво. Я ненавижу его вкус, так что буду пить меньше и останусь более трезвой.
Светская беседа плывет как стая пескарей, когда мы разговариваем.
Я задаю вопрос, на который действительно хочу получить ответ, и понимаю, зачем мне нужен крепкий сидр.
— Что случилось после нашего свидания? — Я действительно хочу узнать. — Почему ты не написал мне?
Он извивается, и его движения напоминают мне гусеницу. Я еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться. Его рука находит мою ногу.
— Я должен был поехать в Израиль, а потом путешествовал.
— Неужели? Ты не мог написать оттуда? Или когда вернулся?
— Думаю, мне следовало это сделать. Извини.
На долгие секунды воцаряется тишина. У меня закончились темы для разговора, и я протрезвела. Закрываю глаза, когда свежий ночной воздух касается моих щек. Я слышу, как скрипит скамейка, когда мы устраиваемся на неудобных деревянных сиденьях. Чувствую во рту неловкость момента. Наконец мы задаем друг другу вопросы, чтобы прервать тишину.
Шами встает и потягивается.
— У тебя ведь есть машина?
— Да. — Я не хочу говорить больше, понимая, к чему все идет.
— Давай прокатимся. — Его белые зубы блестят в темноте.
— Не уверена, что это хорошая идея. Я выпила пару стаканчиков сидра.
— А я нет. Я поведу. Плюс, это очень близко. — Он протягивает руку.
Я колеблюсь, но потом роюсь в сумочке и протягиваю ему ключи, уже понимая, что утром буду ненавидеть себя за это.
Мы выезжаем. Я рада, что Шами хороший водитель, но чувствую запах его одеколона. Для моих перевозбужденных рецепторов он воняет. Тот факт, что он ведет мою машину, заставляет меня чувствовать себя загнанным в угол животным, но я сделала это сама.
Я пребываю в замешательстве, когда мы въезжаем на темную стоянку у Макдональдса. Шами паркуется в дальнем углу, подальше от входа. Неловкое молчание наступает, когда он остается.
Из-за высокой температуры салон моей крошечной Toyota Matrix быстро нагревается, и мои кожаные штаны прилипают к коже. Шами снимает пиджак, под которым видна серая футболка. Его рука скользит по моему бедру, и я спрашиваю себя, куда ушел вежливый, милый студент колледжа, который держал для меня дверь кальянной, и кто заменил его.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, убирая его руку с моей ноги и не слишком осторожно кладя ее на его бок.
— Вот почему мы на этом свидании, верно? Ты хочешь переспать, да? — Он прикасается к различным частям своего тела. — Я вижу, как ты оцениваешь Шами. Ты хочешь этого. — Его мышцы под футболкой напрягаются.
Теперь я испытываю отвращение. Его обращение к себе от третьего лица звучит глупо, самонадеянно и незрело.
— Все, что я хочу, — это узнать тебя. — Я смотрю на вывеску Макдональдса и думаю, что «Шами» проводит здесь все свои супер-веселые свидания.
— Ты меня поймала. Я лучший в Центральном государственном колледже Коннектикута. — Он наклоняется и пытается поцеловать меня.
Я подставляю ему щеку и отодвигаюсь назад.
— Я начинаю сомневаться в этом.
— Ты не трахаешься?
Я чувствую, как мои глаза вылезают из орбит.
— Здесь, на стоянке? Ты шутишь? Кто это делает?
Его дерзкое выражение лица мрачнеет. Очевидно, он знает, что я назвала его шлюхой, потому что ему нравится прятаться в темных уголках парковок у закусочных.
— Ты становишься занудой. Ладно, я голоден. — Он осматривает здание закусочной.
Затем Шами открывает дверцу машины, и в воздухе разносится запах жареной картошки. Не говоря ни слова, он оставляет меня на пассажирском сиденье.
Я жду, не зная, что делать. Я хочу уйти. К сожалению, он забрал мои ключи с собой. Толчок. Обнадеживающая часть меня оживляется. Может быть, это свидание удастся спасти. Наверное, он забежал внутрь, чтобы принести нам молочные коктейли. Я почти права. Шами приходит с молочным коктейлем, картофелем фри для себя. Я смотрю, как он пожирает это.
В животе урчит.
— Это подняло мне настроение, — говорит он, доедая еду. Его змееподобная рука обнимает мою руку, но я уверена, что он целился в другую часть моего тела. Он придвигается ближе.
Я отодвигаюсь, моя задница сталкивается с дверью. Он не замечает этого. Я стараюсь избегать его, когда он наклоняется для поцелуя, с набитым ртом говядиной и луком. Это в лучшем случае отвратительно.
Я отталкиваю его.
Мой желудок снова урчит.
— Мы могли бы пойти выпить и поужинать?
— Я только что поел. — Я чувствую запах маринованных огурцов и соуса, пока он говорит, его губы превращаются в угрюмую гримасу. — Послушай, если этого не случится сегодня вечером, я, пожалуй, побуду с парнями.
— Думаю, это отличная идея.
Мы едем домой в тишине. На парковке он вручает мне ключи и уходит, не оглядываясь. Ошеломленная, я сижу в машине и понимаю, что с нетерпением жду, когда целый год буду встречаться с ним в комплексе и в кампусе. Моя жизнь — это всего лишь одна веселая карусель.
Возвращаясь домой, я чувствую прохладный ветерок на бедре. Я смотрю вниз, чтобы увидеть длинный разрез на моих кожаных штанах.
Все, чего я хочу сейчас, — это съесть остатки моей вегетарианской тайской еды, свернуться калачиком под одеялом и плакать.
Сумасшедшее свидание? Но это не самое худшее мое свидание.
#становлюсьвегитарианкой
Глава 4
3 ноября
Ходить на свидания — это нормально. Вы, вероятно, знаете кого-то, кто имеет сразу нескольких партнеров, встречаясь с ними в один и тот же день. Так что, когда к вам приходит осознание того, что вы — законченный сторонник единобрачия, обнаруживается, что в мире существует целая куча возможностей найти свое: будь то один человек или несколько партнёров. Возможно, многожёнство или совместительство тебе по душе больше, чем моногамия, или же совокупление чуть ли не с каждым парнем в колледже. Ты просто берёшь то, что можешь, или создаёшь то, что хочешь получить.
***
Я сижу в аудитории на «Ораторском искусстве» и смотрю в окно на тусклое серое утро. Предполагалось, что это будет легкая пятерка, но с этим предметом я борюсь больше всего в этом семестре, и это вызывает беспокойство. Узлы напряжения внутри такие тугие, что трудно управлять собой. Я упорно занимаюсь, чтобы сохранить оценку «А» (примеч.: по американской шкале баллов «А» равняется «5»). В аудитории пока нет других студентов, и мне это нравится. Из-за собственного волнения я прихожу на пятнадцать минут раньше на каждую лекцию, чтобы занять место сзади и спрятаться.
Я игнорирую сообщение от Рики о совместной последней лабораторной, которая должна быть на следующей неделе. Напишу ему вечером. Я наблюдаю, как на улице падают на землю несколько желтых листьев. Они точно отражают мое душевное состояние. Я не только падаю и умираю из-за всей работы по этому предмету, а также по занятиям по генетике, физике и общественным наукам, но и медленно увядаю в социальном плане, из-за ограниченных средств. Это не имеет никакого отношения к свиданиям: у меня не было ни одного после странного инцидента в Макдональдсе с Шами. Я даже серьезно подумываю над тем, чтобы завязать с парнями. Однако холодные вечера с Таней и Кайлом за просмотром «Ходячих мертвецов» не поднимают моего настроения. Даже у них есть средства на выпивку и закуски. Мне нужна работа. Тогда мне больше не придется полагаться на полурегулярные подачки матери. Наш последний разговор сегодня утром, прошел не слишком гладко.
