Сказала, что согласна, но если ненадолго, и он повел меня на день рождение брата, в ресторан. При этом так все подстроил, что я вроде бы вышла на перерыв, а на самом–то деле в своем платье вниз, в холл спустилась, а он уже с моими вещами ждал и меня тут же раз и в такси. Но пока я спускалась, шла через холл, сердце мое так колотилось, как будто бы меня, украдут, или увезут куда–то и замуж выдадут.
Приехали, познакомились с его младшим братом и его женой. Вот и все. Мы так вчетвером и отмечали этот день рождения и с ним так и танцевали. Он во фраке, а я в своем бальном платье, с открытой спиной, длинной в пол. А когда мы заканчивали очередной танец, то все, кто был в ресторане, нам хлопали. От внимания к нам и шампанского, непривычно закружилась голова, и стало весело. А тут еще его брат, Аркадий, который младше его, предложил, что бы я зашла к нему в мастерскую, и он смог бы свободней мне сделал лиф. Грудь мою, сдавленную корсетом рассмотрел, вот, что значит классный портной!
Время пролетело, словно миг. И я даже не поняла, почему я так легко согласилась платье свое завтра же перешить, и в мастерскую, за ним прийти на примерку. В туалете переоделась, и платье передала ему для исправления. Вышли на улицу, и мне было приятно, что и Альберт и Аркадий мне столько уделили внимания. С сожалением расстались.
Они меня на машине почти к самому дому подвезли, а платье я оставила ему. Все равно, думаю, завтра зайду на примерку. Только на прощанье, когда они меня к дому довели, то руку мне поцеловали оба и он, и его брат, именинник. Видимо напились, подумала. А сколько я услышала комплиментов от них! Вот уж не думала про себя такое услышать!
Домой, как ни старалась, а все же пришла после двадцати двух часов.
Первой заерзала сестра. Почувствовала запах, как она сказала, разврата.
И как я ни старалась, но от меня, видимо, все равно запах шампанского был слышен. И как только я зашла, тихонечко прошмыгнула в туалет, а потом в комнату. А тут сестра.
— Ну и что? Тебе напомнить, как ты меня спрашивала?
— Что ты в свое оправдание скажешь? Придумала уже, что врать станешь?
— Ах, не будешь! Ну, хорошо, я тебя слушаю.
— Что, что? Ах, маме не говорить? Сама скажешь?
— Ну, хорошо, а сестре своей, тоже потом станешь рассказывать? А когда потом?
— Что и школу даже не собираешься заканчивать? Так прямо, вместо выпускных школьных экзаменов на экзамены невесты! Так, тебя надо понимать!
— А как тогда? Ну не хочешь говорить, так это понятно. Он ведь такой, благородный и красивый, не сравнить и даже не сметь на него дышать!
А мне обидно все это слышать и я, вот же свинья! Может все от того что меня просто распирало и казалось не справедливым, а может из–за шампанского и я ей.
— Не правда! Он хороший и добрый! Вот смотри, он мне и подарки такие дарил!
— Кстати, сколько же ему лет, что он такое себе позволяет? Что, что? Рестораны, подарки дарить. Что, разве не так?
— Ничего себе подарочки знакомым? Такие подарки любовницы не получают от мужчин!
— А может уже?
— Ах, я дура! Ну, как же, как. Ну, а комплименты тебе уже напели? Да не потеряла ты подарки, успокойся! Голову ты потеряла. Вот что ты потеряла и совесть!
— Кстати напомню тебе, что, вокруг тебя, не вакуум и есть еще те, кому так же не безразлична твоя судьба и кто переживает. Пока молчит, ждет, когда ты перебесишься!
— Что? Не нравится, как я говорю? А ты, что же думала, что за все такое, что он тебе дарит, делает для тебя, не надо будет заплатить? Я ведь уже не раз говорю тебе, что с тобой может случиться!
— Ну, то, само собой и судя по всему вот, вот и произойдет! Где–то в гостинице или на дому у кого–то, брата, знакомых или его сестры.
— Что? Чего не будет? Этого?
— Да будет, будет! Еще как будет! С такими молодыми, они знаешь как? Они ведь все уже пробовали и на таких как ты и потом, с такими мужчинами ты все проскочишь за одну неделю. Все прелести секса познаешь, но быстро! И даже оглянуться, запомнить и насладиться не успеешь! И, вместо того, как у всех, по годам, да с милым, вместе и по ступенькам пройти свою школу любви, ты с ним, проскочишь все в один миг, только держись! Проскочишь и… Мамочка! А я уже и беременна!
— Что ты там шепчешь? Так и будет! Ну, да!
— Видно он не мальчик и ему, именно такая как ты, в самом соку, да еще девочка, для такого радостного утешения ему на старости пригодишься. А если и дальше так продолжаться будет, то потом, среди вороха тряпок, грязных ползунков, трусов мужа, и грязной посуды, ты поймешь, что ты своей молодостью, а может и жизнью своей, за эти, его комплименты, подарки от избытка мужской похоти, заплатила!
— Ну, что ты сопишь? Только не вздумай мне плакать! А впрочем, лучше сейчас. Да что бы проняло тебя сейчас, чем потом, когда руки свои будешь по ночам кусать, около него, старого, да больного и на стенку будешь лезть. Что, не будешь? Лезть не будешь?
— Будешь, будешь, как пить дать, будешь! Ты, что же думаешь, у него в шестьдесят лет будет стоять, как у мальчика? Ах, нет? Ты так не думала!
— И будешь ты опять, как девочкой делала, ручки на себя накладывать!
— Что? Да, замолчи уже! И не позорься! Тоже мне конспиратор! Будто не знаю?
— Думай! Решай сама! Твоя жизнь и ты ей распоряжайся! Ты уже не маленькая, раз за тобой мужики увиваются!
— И еще тебе скажу, но очень важное. Слушай и не перебивай, сестричка. Тебе знакомо такое понятие, как телегония.
— Что это?
А вот то, что если ты хочешь, что бы у тебя с твоим мужем были бы самые близкие и родные вам дети, то ты не имеешь право и не должна до своего мужа познать других мужчин. Это понятно?
— Ага. Что–то от средневековья какого–то попахивает, нет, коммунизма. Стой там, иди сюда. С тем не ходи, не спи. Что там еще нельзя? — Говорю ей с вызовом.
— Ну, вот что, балда! Объясняю для глупых и наглых девчонок!
— Телегония, это далекие половые гормоны. Смысл ее в том, что решающее влияние на всё потомство женщины имеет первый мужчина в её жизни. А проще говоря, кто был первый у нее, тот оставил в ней свой генетический след, и все ее последующие дети тоже будут иметь этот след. То есть гены первого мужчины могут передаваться во все последующие поколения детей этой женщины. А если эти гены с мутациями?
— С какими такими мутациями?
— Ну, если в роду этого мужчины наследственные заболевания, СПИД, повреждения алкоголем и еще такое, чего мы вообще не знаем? Или этот мужчина другой расы, негр? Ты знаешь, что после олимпиады, в Москве, спустя несколько лет, у наших девушек вдруг стали рождаться дети с черным цветом кожи от белых мужчин. Уже несколько лет прошло, а вместо своего дитя рождались дети, отголоски того самого негра, который стал у этой девушки первым задолго до ее законного мужа.
