Было ужасно больно, и я подумала о том, что, когда вернусь к нему, попрошу намазать мне анус ментоловым бальзамом. Мне очень не нравится запах ментола, но вонь какашек мне не нравится еще больше, и я начала беспокоиться, что палец пропахнет какашками, если им намазать попу. Я пряталась в туалете на том этаже, где находился бар, и так плакала из-за того, что меня отымели в попу, что веки опухли. Я в первый раз так сильно рыдала, веки настолько отекли, что я не могла смотреть на себя в зеркало.
А еще я поняла, что не хочу, чтобы он видел меня в таком состоянии. Стрелки моих часов с Микки-Маусом показывали четыре часа утра. Я пряталась в туалетной кабинке, сев на стульчак прямо в юбке и трусах, в той позе, в какой обычно какают. А потом задумалась и нечаянно начала писать. Я хотела рассмеяться, но мне было так хреново, что даже и рассмеяться как следует не смогла. И тут мне подумалось, что правду говорят о людях, которые не могут смеяться, потому что с ними произошло что-то, пожар там или землетрясение. Выйдя из кабинки, чтобы посмотреть, спал ли отек, я глянула в зеркало. Но мое лицо по-прежнему оставалось таким же опухшим, как и раньше. Тут зашел охранник и спросил меня, живу ли я в отеле. Я извинилась и ответила, что всего лишь воспользовалась туалетом. Тогда он окинул меня с ног до головы взглядом и остался стоять. Делать было нечего, мне пришлось уйти из туалета, опустив глаза. Я пересекла холл, который подметал какой-то сухой старик, и вышла из отеля. Охранник все это время брел за мной следом.
Услышав слово «Урава», таксист обрадованно постучал по стеклу правой рукой, приглашая меня сесть. Затем пробормотал удивленно: «А, даже такая волна есть», увеличил громкость радио и стал подпевать Сабуро Китасима. У меня одновременно болели и разодранный лоб, и задница. Задумавшись о нити, которая могла бы соединять два этих больных места, я вдруг вспомнила о том, как той женщине надевали на соски черные резинки и скручивали их.
Водитель посмотрел на меня в зеркало заднего вида и, улыбнувшись, сказал: «Поздняя работа, да?» Вот гад, подумала я. Ведь знает, что я проститутка, и делает вид, что тупой. Но он оказался совсем не таким. Он очень много работал, на прежнем месте у него были неприятности, он задолжал крупную сумму, продал дом и теперь ютился в маленькой квартирке. Сыну, который учился в старшей школе, он не мог ничего купить, из-за этого у них возникли разногласия, тот перестал его уважать, даже до драки дело дошло, а ведь проиграть оппоненту физически — значит проиграть ему морально. Так что, несмотря на свою маленькую зарплату водителя, он пошел еще заниматься карате. Когда я услышала все это, я начала его уважать и даже поделилась с ним своими чувствами. Ему понравилось, и он обрадовался. Но, похоже, что главная стычка между ними уже случилась. Водитель занимался карате по утрам на спортивном поле младшей школы, где когда-то учился его сын. Но сын был крупной комплекции и изначально имел все шансы на победу, да и к тому же занятия карате не продлились больше одного месяца, так что даже удачный удар не мог быть эффективным. Однако сына это очень расстроило, он даже расплакался и спросил, почему отец не может бить в полную силу. А потом он ушел из дома, и выглядело это прямо как в какой-нибудь телевизионной драме. Я даже позавидовала мужчинам, ведь у них могут быть товарищеские чувства, а еще у них нет влагалища, они всегда чисты и свободны. Я выпалила это таксисту, а он спросил меня, что со мной произошло. Я сначала молчала, но потом решила, что человеку, который специально занимался карате, чтобы сразиться с сыном, можно сказать все что угодно. Я сообщила, что папа у меня держит маленький магазин по продаже косметики, мама занимается там же продажами, старший брат раньше был профессиональным игроком в волейбол, а сейчас работает в типографии, и еще у меня есть младшая сестра, толще, чем я. «А ты чем занимаешься?» — поинтересовался он. Я ответила что-то неопределенное, а он предположил, что, наверное, мама с папой очень беспокоятся за меня. Мне стало неприятно, и я соврала, что работаю спутницей на различных вечеринках. Неумелая была ложь, я ведь совсем не выгляжу как спутница. Таксист начал читать лекцию на тему того, что можно, конечно, что угодно сказать незнакомому человеку, но совершенно необходимо иметь достоинство, потому что если оно будет, то даже при всех трудностях и проблемах ты не сломаешься внутри. Я не совсем поняла, что значит сломаться, однако вспомнила, как облизывала пальцы ног той женщине в отеле, и решила, что это как-то связано. Мне подумалось, что не все так плохо, я ведь всегда не только получала от кого-то за что-то, но и могла ответить. Хотя устаешь от этих всех «ты не так посмотрела», «не наглей», «извинись». Когда я облизывала ей пальцы и меня трахали в задницу, из моего тела как будто что-то ушло. И там внизу совсем другие ощущения были. Во время секса с ним я чувствую себя некрасивой, а сегодня подобного не было. И хотя она на самом деле куколка, я об этом даже не думала. Может, потому, что я ото всего уже устала? У меня такие мысли уже бывали. Обычно это случается, когда мне грустно или он напьется, напихает мне овощей во влагалище, потащит в ванную за волосы и написает там на меня.
Уже начало светать, когда мы подъехали к Сайтама. Таксист все еще продолжал говорить о достоинстве, а у меня из раны на лбу снова пошла кровь. Мне уже было не до чувства обиды из-за всего, что со мной сделали, просто казалось, что я потеряла все силы, будто кончила. Я заплакала. Мне стало казаться, что широко раздвинутые ноги той женщины, ее круглая задница и колышущиеся груди — это так естественно и очень красиво. А я со своей кожей, толстыми веками, вогнутыми ногтями и прыщами на попе совсем не подхожу этому миру. Я вообще не человек, а так, картофельный червь, паразит. С такими мыслями я подошла к его квартире.
Свет был включен. Я взяла молоко и газету у входа и зашла, но его не было дома. Кровать была расстелена, но оказалась холодной, и мне почудилось, что он ушел погулять. Полистала комикс, но потом вспомнила, что он по утрам никуда не ходит гулять, заволновалась, открыла его ящик и увидела, что там нет ни чековой книжки, ни его печати, ни темных очков, которые он так любит. Я испугалась, не настолько светло было на улице, чтобы ходить в темных очках. Я позвала его по имени, но в ответ только услышала, как капает вода из крана на кухне. Мне никогда не нравился этот звук, поэтому я изо всех сил стала закручивать кран, но у меня ничего не получилось. От усилий вновь разболелся анус, и я пошла в ванную за ментоловым бальзамом. На стене была прикреплена записка.
Дура! Я тебя ненавижу!
Намазывая анус бальзамом, я перечитала записку сотни раз. Затем вдохнула запах ментола и поняла, что на этот раз помириться просто трахнувшись нам не удастся. Я вытерла бальзам салфеткой. Было больно.
