— Данила, Дань, спишь?
— Чего, — я резко открыл глаза, рядом Юлька, — чего ты?
Она положила ладонь мне на живот:
— А хочешь…
— Отстань, а. Я устал, не видишь, устал. Хочу полежать, отдохнуть.
— Так ты отдыхай, а я… — и она полезла под резину штанов.
Я становил её руку.
— Юль отстань, у меня сил нет.
— Так тебе силы и не нужны, я сама…
— Ты слышь, что говорю, отстань! Устал я! — я оттолкнул её и повернулся на другой бок.
С минуту тишина.
— Даня, Дань, а поехали куда-нибудь отдохнём. Олька с Глебом, в Дубай улетели. Так она, такие фотки присылает. Я тоже хочу в Дубай.
— Ты чё издеваешься? Ты видишь у меня стройка? — я начал раздражаться, — Я не могу сейчас отдыхать, ещё не заработал. Вот сдадим объект, тогда поедем куда захочешь.
Снова тихо. Я почувствовал, как начинаю проваливаться в сон, но тут меня снова толкнули:
— Какой ты всё-таки козёл! Я сижу тут одна, целыми днями. До магазина и обратно. Это что жизнь?! Пипец! Ты там, непонятно где. То вообще домой не приходишь. А я что, должна молчать в тряпочку? Меня уже это всё достало? И вообще — я беременна, и ты должен быть со мной. Мы с тобой совсем уже не общаемся. Я что-то не понимаю. Эти твои стройки для тебя дороже чем я?!
Я сел на диване. Ясно, что отдохнуть мне не дадут. Да и крики её заставили мозг двигаться немного быстрее.
— Ну что такого я сделал, прилёг после рабочего дня? Это что запрещено?! Я вообще-то не в носу ковыряюсь целый день, я бабки зарабатываю! На то, что бы ты жила в таком доме, носила вот такие шмотки, — я дернул её за мастерку в стразах. — Это что думаешь ничего не стоит, дядя приносит? Это я горбачусь, каждый день. А если тебе скучно, то займись чем-то. Сходи в салон, сделай маникюр. В бассейн сходи, поплавай. Найди занятие. И не нужно капать мне на мозги.
Я прошлел на кухню, налил воды и выпил.
— Ты не понимаешь? Я хочу, чтобы мы с тобой были вместе немного больше времени, чем ты мне уделяешь.
— Да, но и ты пойми, я не в футбол играю с друзьями, и не на рыбалку уехал. Я работаю, какие проблемы? И честно сказать, меня и домой бывает даже не тянет. Как не приду, вечно у тебя какие-то заморочки.
— Значит, ты не хочешь меня видеть? — слёзы показались на глазах и голос её дрогнул.
— Ну, нет, Заяц, ну зачем ты так говоришь? — я подошел к ней, присел рядом, обнял, — Ты тоже должна понять меня, ведь я для кого стараюсь, для тебя, для малыша. Ну что ты?
Она прижалась ко мне, и мне даже стало её жалко.
— Не волнуйся, мы обязательно поедем, куда ты захочешь, — сказал я, но в тот момент, мысли мои точно были не об этом.
— Ты любишь меня? — она посмотрела мне в глаза.
— Конечно люблю, Зая, конечно, — я прижался губами к её губам.
Но то, что я чувствовал, было точно не той любовью, о которой она спрашивала. Это было что-то привычное, постоянное, и вроде бы неотъемлемое. То, от чего так трудно отказаться, но время от времени хочется это сделать.
— Не волнуйся, я буду стараться приходить пораньше, хорошо?
— Да.
— И мы будем ходить и гулять. Хочешь?
— Конечно, хочу.
— Ну, вот и хорошо.
Зазвонил телефон. Я встал и пошел посмотреть, кто там звонит так поздно, на часах пол-одиннадцатого.
— Алло, — недовольно сказал я.
— Это ты? — услышал на том конце провода и почувствовал, как лицо моё вспыхнуло.
Глава 22
Когда я услышал в телефоне голос Татьяны, пульс мой точно участился.
— В чём дело, — спросил, будто бы недовольно.
Она помолчала, а потом сказала:
— Мне так одиноко.
— Хорошо, пусть ничего не предпринимают, я сейчас буду.
Теперь и уши вспыхнули. Я ещё никогда не врал так внаглую.
Усталость, как рукой сняло.
— Ты куда? — удивлённо глянула Юля, когда я бросился одеваться.
— Проблемы на стройке.
— Ночью?
— Да ночью. У нас там ночная бригада работает.
Понимая, что вступать со мной в спор сейчас бесполезно, может только разозлить, она промолчала. Но в молчании этом, немой укор. А может это только показалось. Когда врёшь, кажется все об этом догадываются, но делают вид, что не догадываются.
В общем, какая разница. Мне нужно идти и точка.
Дверь открылась, наверное, ещё тогда, когда я даже не успел нажать кнопку звонка. Я вошел. В квартире что-то поменялось. Всё не так. Всё другое. Нет, то же самое, но абсолютно другое.
И она — Татьяна. Волосы мягко спадают на плечи, маленькое кружевное то ли платье, то ли ночная рубашка, сразу и не разберёшь. Что-то новое и ещё более притягательное в выражении лица. Там и смущение, и согласие, и любопытство, и что-то ещё чего я не разгадал. Но было понятно, она готовилась. Она ждала.
Ещё секунда и Татьяна уже начала смущаться. Ещё чуть-чуть и этот образ, который она постаралась примерить на себя — пропадёт. И чтобы не дать этому случиться. Я толкнул дверь, она захлопнулась.
И теперь, началась — моя власть.
— Зачем ты позвала меня?
— Я тебя не звала, — сказала она почти испуганно, как будто понимая, что я уличил её в преступлении.
— Звала, — с упрямой и самодовольной улыбкой я осмотрел её с ног до головы.
— Я не знаю.
Ещё немного и она снова закроется и превратиться снова в ту колючую и неприветливую Татьяну. И если я этого не хочу, то нужно действовать прямо сейчас.
Толчок и она уже у стены, я прижал её всем телом. Я знал, чувствовал, что так будет. Татьяна выдохнула, я коснулся губами её губ. Язык смело проник между ними и дотронулся до языка. От неожиданности, в первый момент Татьяна оторопела, но потом я почувствовал, как её пальцы скользнули мне под пальто, двинулись по спине.
Она стягивала с меня пальто, и я быстро скинул его на пол. Чёрт с ним, ради такого можно и пожертвовать его идеальным чёрным. Татьяна ощупывала пальцами мою грудь, и теперь уже её ладонь проникла между пуговиц рубашки. Я целовал шею и спускался к груди. Мои пальцы поползли ниже. Прерывистое дыхание Татьяны, каждое движение, расстегнутая пуговица. И наконец, расстегнула все, потянула за рукава, но манжеты застряли, пришлось повозиться, чтобы их расстегнуть. Рубашка тоже полетела на пол.
Татьяна, потянула мой пояс, и чтобы не терять время, я сам дернул пряжку. Пуговица ширинки поддалась мгновенно, в одно движение разъехалась молния. Я просунул пальцы между ног Татьяны и почувствовал как там горячо. А мой член уже встал в позицию и требовательно оттягивал трикотаж трусов. Быстрым движением я дернул резинку. Схватил девушку за бёдра, приподнял и насадил её разгорячённую плоть на своего возбуждённого красавца.
Я прижимал к стене её стройное тело, держал её и вставлял член. А она хватилась за мою шею и подскакивала каждый раз, когда я входил в неё. Ноги Татьяны опоясывали мои бёдра и сжимались, но это не тяжелая ноша, она желанная. Я чувствовал, как наливаются кровью мои глаза. Невероятное состояние отрешения от всего остального и погружения в атмосферу первобытного соития. Я прижимался губами к её соскам, хватал их, втягивал. Язык мой прикасался к её шее, к ложбинке между грудью.
Невероятно, непостижимо, непонятно.
Я не мог в этот момент осознавать, что происходит. Только держал её ягодицы и вставлял, вставлял, член в напряженную промежность. Татьяна стонала и изворачивалась, выгибала спину и тянула меня к себе. И каждое моё движение отдавалось дрожью в её теле. Внезапно я почувствовал приближение и посмотрел ей в лицо.
— Поцелуй меня, — быстро проговорил я.
И она впилась в мои губы. Сразу движения мои участились. Её горячая промежность стала сжиматься, и Татьяна простонала мне в лицо, отчего я тут же стал кончать. Отчаянно в последних движениях, уткнувшись в её грудь, догоняя в наслаждении.
Всё. Я счастлив. Навсегда.
После душа я вошел в комнату. Татьяна лежала на кровати, укрытая одеялом и сосредоточенно смотрела в экран телевизора. Она даже не повернулась и не глянула на меня.
