Леха. Где он, что он? Я давно ничего о нем не слышала.
Мама его умерла. Дом снесли. От него остался только след на соседнем доме, к которому он был пристроен. В последнее время в средствах массовой информации было очень много довольно романтической информации о различных бандитах, шикующих на Канарских островах, о ворах в законе, скупающих виллы по Лазурному берегу в окрестностях Ниццы. И я было подумала…
Да и несколько брутальный и вместе с тем экзальтированный тон письма был в его стиле… И то, что он давно за мной наблюдает и многое обо мне знает, вроде сходилось…
Конечно, его предложения были для меня совершенно не приемлемы. Мне только не хватало связаться со всякой уголовщиной и стать крестной мамой. Но бабье любопытство жгло меня, и я все-таки предприняла попытку отыскать его.
В старой записной книжке я нашла телефон его дружка Толяна, который в прежние времена служил для нас связным. По этому номеру его, как и следовало ожидать, не оказалось. Бывшую коммунальную квартиру вот уже полгода занимал какой-то не очень воспитанный молодой человек. В ответ на все мои вопросы он послал меня в риэлторскую контору, которая занималась расселением квартиры. Сам он в эти подробности не вдавался. Когда я попыталась все-таки выяснить, был ли среди бывших жильцов некий Анатолий, он меня проникновенно попросил:
— Мамаша, не загружай…
И я пошла в риэлторскую контору. Там поначалу ко мне отнеслись с подозрением, но все-таки мне удалось их убедить, что я не из бригады рэкетиров, и они, поковырявшись в своем компьютере, нашли мне адрес Гришина Анатолия Валерьевича, 1934 года рождения. Он теперь проживал в Митино и телефона не имел.
Мне пришлось садиться в машину — теперь у меня был небольшой уютный «форд-эскорт» цвета «мокрый асфальт», сменивший целый выводок «жигулей», пришедших в свое время на смену «Волге», и поехать в Митино.
Дом его я отыскала без труда. Дверь мне открыл совершенно лысый, какой-то весь потертый мужичонка в майке и в мятых шароварах «адидас». Плечи и руки его были богато орнаментированы татуировкой.
С трудом узнав в нем прежнего Толяна, я подумала, что последние тридцать пять лет уголовной деятельности ему явно не пошли на пользу…
А вот он узнал меня сразу и засуетился, забормотал что то непонятное:
— Маша… Мария, простите, не знаю, как вас по батюшке, кем буду, хотел занести. Вот, думал, только добью до корки… Только собрался, и тут меня замели… Пока срок мотал, мамаша откинулась, а сестры-шалавы все вещички порастащили на портвешок… Ну все, думаю, — с концами. А тут в ларьке увидел и взял. Хотел сразу позвонить, телефон забыл. Весь срок помнил, а тут забыл… Я сейчас, а вы присядьте пока…
Он указал мне на продавленный детский раздвижной диванчик. Я решила не вдаваться в смысл его бормотания и с величайшей предосторожностью присела.
Толян, отставив свой тощий зад, с головой нырнул в нижнее отделение не старинного, а просто старого буфета, долго там звенел пустой посудой, а когда вынырнул, в руках его были два ядовито-зеленых тома с золотым тиснением. Это был «Граф Монте-Кристо». Я вспомнила, как сама для конспирации давала ему эту книгу, и поняла, что он решил, будто я пришла за ней.
— Вот, — сказал он, протягивая мне оба тома. — Эти даже красивше, с золотом…
— А вы их прочли? — улыбнулась я.
— Не-а, — сказал он. — Те прочел, а эти не хотел пачкать…
— Ну так прочтите…
— В смысле?
— В смысле оставьте себе… Вам же нравится.
— Очень.
— А об Алексее вам ничего не известно?
— А что? — насторожился он. — Уже был суд?
— Какой суд?
— А-а… — сказал он. — Так вы не курсе… Я думал, вы что-то новенькое знаете.
— Я вообще ничего о нем не знаю, а в последний раз видела в 1960 году.
— Так он там, за бугром, вот уж скоро год как чалится в предварилке… Камера с телевизором, душ, футбол, хавка с воли, газ, чифирь, шалавы, все что хочешь, — демократия! Чего так не сидеть? Я бы и не выходил!
— А в чем его обвиняют?
— Они бы на него все висяки сбросили, да доказать ничего не могут. Зацепились за ксиву, вроде незаконно он к ним свалил… По этому делу срок до года, а он уже отсидел, вот они и роют землю, чтоб еще чего наскрести. С понтом, им вроде все известно, а на него никто не показывает даже из тех, кого он прижучил, потому что по справедливости…
— А где же он сидит? — спросила я. Он назвал мне страну.
— С ним можно как-нибудь связаться?
— А как же! — воскликнул Толян. — Черкни пару слов, а я передам…
— А может, ему что-то нужно? Деньги, продукты, вещи?
— Не-а, — помотал головой Толян. — Ему ничего не надо. Он в полном порядке! — в голосе Толяна прозвучала гордость за кореша. — Он же в законе! — пояснил Толян, прочитав сомнение в моих глазах. — В его руках общак…
Леха явно отпадал. Я написала ему коротенькую записочку. Подбодрила, пожелала удачи… Хотя чего его подбодрять, если он в полном порядке?
4
Вторым в этом списке был скульптор. У него были обещанные в письме дома, машины и деньги. Насчет яхты я точно не знала. К тому же он мог, при определенной точке зрения, считать себя виноватым в том, что наша случайная близость не получила продолжения…
При очень больших допусках можно было предположить, что его чувство развивалось по следующему сценарию: в то время, когда мы с ним встретились во второй раз, ему было не до меня. Потом, когда жизнь его немножко успокоилась, он вспомнил обо мне, но я была уже замужем. Потом он уехал. Потом вернулся, потом случайно узнал, что я свободна, долго сомневался и вот наконец решился… Местом нашей первой встречи была его мастерская, которую он вполне мог выкупить и привести в соответствие со своим теперешним положением мировой знаменитости…
Все могло быть, хотя я сильно в этом сомневалась. Что бы окончательно разрешить все мои сомнения, я позвонила ему в Америку и нашла его в мастерской, где, судя по звукам в трубке, было какое-то парти.
Он ничуть не удивился моему звонку.
— Ты где? — кричал он в трубку, чтобы перекричать гвалт. — Приезжай, у нас тут весело.
— Я не успею… — невольно крикнула я ему в ответ, хотя знала, что с Америкой связь такая, словно ты разговариваешь с человеком из соседней комнаты. — Мне до тебя лету больше восьми часов.
— Так ты в Москве?
— Да.
— Что-нибудь случилось? — встревожился он.
— Нет, все в порядке… Просто захотелось услышать твой голос… — поспешила успокоить его я. — Судя по шуму в трубке, у тебя все в порядке?
— Да вроде ничего… — озабоченно пробормотал он. — А как у тебя дела?
