Меня вдруг перестаёт всё это интересовать. Я думаю только о Гарри моём Гарри.
- Нет! Я люблю тебя, Гарри мой Гарри! - кричу я беззвучно.
Вся душа моя и сердце вопиют к тебе, озорной Котёнок. Вспомни, как нам было хорошо вместе сегодня! И тебе вовсе не было больно…
Я стараюсь передать эти мысли Гарри, но он стыдливо, как девственник, отводит взгляд, а без этого прекрасного, невинного… грёбанного взгляда я не могу передать ему мысли, как раньше, когда мне не требовалось смотреть ему в глаза, чтобы он понял, о чём я думаю.
Неужели я растерял всю хвалёную, неведомого происхождения магию, итить её, приобретённую посредством появления первенца. Вот же он, словно перед глазами лежит голенький, как две капли воды, похожий на меня, меня одного, а не на нелюбимую супругу… Какой же он уродливый!..
Да какая теперь, к Мордеду в пасть, из неё супруга! Ведь я свободен вновь от зла и от добра… Но я приказываю себе сосредоточиться, как никогда сильно в… том времени, и произношу серьёзно и сконцентрировавшись:
- Incendio!
Голубой огонёк пляшет у меня в ладони, а ведь палочку я сжёг вместе с останками Квотриуса, сделав ему прощальный подарок!
Значит, есть, осталась у меня магия без необходимости в «костыле»! Я прежний могущественный по… понятным мне причинам волшебник.
Гарри отпрыгивает в сторону, как укушенный оборотнем. А что уж я сделал-то… такого, страшенного, необычайного?
Ремус восторженно глядит на меня и спрашивает несмело:
- Этому ты научился… там?
- Да, - с гордостью отвечаю я.
Но вот Гарри убегает прочь по коридору, однако почти на выходе вспыхивает то желтовато-белое сияние, и вот уже поглотило оно его тонкую фигурку, и нет его. Исчез из Запретного Коридора.
- Ремус, Рем! - кричу я в ужасе.
Я-то знаю, что обозначает это сияние - временной переход.
- Рем, почему ты не остановил магию Запретного Коридора?! - кричу я почти уже в настоящей истерике, недостойной Сней…
И просыпаюсь заплаканный.
Гарри мой, пока ещё мой Гарри спит на боку, повернувшись ко мне. Рука его покоится у меня на плече. Это он заснул, обнимая меня.
Ну надо же, какая дрянь приснится! Нет, конечно, это хорошо, что Ремус стал Директором Хогвартса. Теперь освободилась желанная моя вакансия профессора ЗОТИ. Но вот всё остальное так странно, что я с чувством зеваю, и с зевком уходят воспоминания о сне, из-за которого я даже разревелся, как старая маггла. Встаю, умываюсь на кухне оставшейся после вчерашней помойки водою.
На узенькую кухню вышел заспанный Гарри в тунике и валяных ботинках.
- Замёрз? - спросил Северус.
Он сам был в полном неглиже, то есть голышом за неимением любимого шлафрока. Да и откуда в этом времени взяться такой удобной и даже роскошной, тёплой, уютной вещи, как шлафрок? Но Северусу было отчего-то необычайно жарко. Он не постеснялся даже наготы перед Куильнэ, принёсшего дюжину яиц для извечного саксонского блюда и предложил приготовить его.
- Что же, готовь, если умеешь, - ответил ему Снейп тогда.
Когда Гарри добрался до кухни, заспанный и с подозрительно красными глазами и опухшими веками, в помещении стоял аромат жарящихся шкварок, залитых яйцами. Куильнэ по саксонскому обычаю готовил глазунью.
* * *
* Sacrum Impericum Romanius Nations Teutonicae (лат.) или Heiliges Römisches Reich Deutscher Nation (нем.) - большое государственное образование, в годы расцвета объединявшее всю Среднюю Европу, часть Западной и Италию. Просуществовала с девятьсот шестьдесят второго по тысяча восемьсот шестой годы. Последние триста лет государство существовало только на территории Германии, да и то де-юре. На самом деле Германия с позднего средневековья (времени Реформации) была расчленена на множество крупных и мелких княжеств.
Глава 82.
- Что-то ты сегодня плохо выглядишь, Гарри мой Гарри.
Снейп просто не видел себя со стороны: такого же зарёванного, да ещё и с четырёхдневной щетиной. Саксы имели медные зеркала, но использовали их только женщины. Мужчины никогда не брились. Некоторые «модники» заставляли жён или дочерей подстригать им бороды, но большинство народа ходило с разлапистыми бородищами, изрядно портящими внешний, и без того грубоватый, облик мужчин.
Северус спросил Куильнэ, есть ли в доме зеркало. Бритву он, как и Гарри, припас с собою перед выходом из дома в таком далёком Сибелиусе. Снейп был осведомлён о наружном облике саксонских мужчин. Да и женщины, как могли, не отставали, но всю жизнь растили волосы, заплетая их в длинные, не подобранные косы, которые волочились за ними по полу и даже по пыльному или заснеженному двору.
Оказалось, зерцала в доме нет, ведь саксы не знали об обычае бритья у ромеев, а также и англичан в «своём» времени. Но Снейп запустил себя до… такой степени, что бритьё было жизненно необходимым, как для него самого, так и для Гарри, на котором из-за его большей «волосатости» выросло уже нечто похожее на бородку, закрывавшую добрую часть лица.
Северус послал раба в дом Тиуссудре за зерцалом, намереваясь отнять его у какой-нибудь жёнки из большого дома предводителя Тинга, а сам нашёл утешение в мыслях, которыми он забивал себе голову, дабы не думать о Квотриусе и его погибели.
Саксы не мылись никогда, кроме Купаловской ночи, когда все голые - и мужчины, и женщины, и юноши с девушками, и половозрелые подростки обязательно окунались и бултыхались в ближней речке, из которой в остальное время только брали воду и стирали в ней бельё. После же все попарно разбегались по сараям и стогам.
Подростки и большинство девушек, кроме самых смиренниц, теряли невинность именно во время праздненства Купалий.
Христианские миссинеры, вездесущие, как назойливый августовский рой мух, а именно так их воспринимали и англы, и саксы, и юты в Британии, проповедовали о недопустимости Купалий и об их греховности. «Свальный грех», - называли этот праздник иноки и были, по большому счёту, совершенно правы.
Но саксы были непробиваемы, словно сталь, о которой они не имели понятия, но ею являлись морально в отличие от более мягких по натуре, несмотря на присущую всем варварам жестокость и жажду угнетать ненавистных соседей, кочующих неподалёку гвасыдах. Но на соседях бритты и отыгрывались.
В остальном же гвасыдах не столь усердно уже приносили жертвы богам, живущим в священных рощах и на небе, потому иногда некоторые племена или даже целые роды принимали христианство, конечно, только на словах и продолжали, теперь уже с полным правом, приносить «старым» богам только бескровные жертвы.
