— А разве твоя любовница Аланна Вит не красивая, милорд? — шаловливо спросила она.
— Аланна не была в моей постели вот уже много месяцев, Велвет.
— Но она продолжает жить в Дан-Броке, так мне говорили.
— Я предложил ей на выбор: вернуться в Англию или остаться жить в моей деревне Брок-Эйлен вместе с ее дочерью.
— Ее дочерью? — Велвет съежилась.
— Она уверяет, что ребенок мой, и, по всей видимости, так оно и есть, — ответил он, боясь каждого произносимого слова. Но надо все сказать, прежде чем они доберутся до Дан-Брока. Аланна все еще никак не могла пережить выдворение из замка и при первом же удобном случае попытается устроить жуткий скандал.
— Сколько сейчас ребенку? — спросила Велвет.
— Год или около того, — ответил он. Она чуть не рассмеялась над иронией судьбы. Ее заставили отказаться от своей обожаемой дочери, убедив, что это необходимо. Она должна вернуться к роли добропорядочной христианской жены. Сожительнице же ее мужа, однако, было позволено оставить себе свое дитя, и никто, похоже, не осуждал ее за это. Аланна Вит сможет вырастить своего ребенка, она же, Велвет, графиня Брок-Кэрнская, не может даже никому признаться, что у нее есть ее Ясаман, из боязни оскорбить своего мужа и его родственников. Сердце вдруг остро заболело из-за дикой несправедливости. Пересилив себя, она глубоко вздохнула и сказала:
— Мне было бы легче, если б эта девица вернулась в Англию, Алекс. Нельзя ли как-нибудь ее заставить уехать?
— Я постараюсь, дорогая, — пообещал он, с облегчением поняв, что она не собирается устраивать сцен. — Но Аланна очень упряма, а я чувствую себя в ответе за маленькую Сибиллу. — Он крепко прижал ее к себе. — Черт побери, Велвет, я не хочу сейчас говорить об этом! Я хочу еще раз заняться с тобой любовью, дорогая. Меня всего разрывает от желания, когда я оказываюсь рядом с тобой.
Она и сама чувствовала, что он созрел для любви, так как ощущала на своих бедрах его горячее копье. Она сделала глубокий вдох, чтобы ее груди поднялись в его руках, и плотнее прижалась к нему, откинув голову назад, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Знаешь, чего я хочу, Алекс? — спросила она. Когда он отрицательно покачал головой, она продолжила:
— Когда-то ты сказал, что я напоминаю тебе котенка, но этот котенок теперь уже вырос и превратился в кошечку и, как все кошки, любит, когда его гладят по спинке. Погладь меня, Алекс. Погладь свою маленькую кошечку. — И она выскользнула из его рук и легла спиной кверху на постель рядом с ним.
Она выглядела невероятно соблазнительной, лежа на животе и опершись на локти, с ее округлыми грудями, свисающими, как спелые яблоки, и ее прелестной попкой, возвышающейся, как два холма. Он в экстазе пожирал ее глазами в неверном свете затухающего камина, отбрасывавшего золотистые отблески на ее роскошные формы. Он протянул руку и, откинув в сторону ее волосы, сначала нежно гладил ее затылок и шею, а затем провел рукой по всей длине ее стройной спины, чтобы в конце поласкать ее ягодицы. Их нежная кожа оказала на него такое же возбуждающее действие, как и ее чудесные груди.
Велвет теперь лежала ничком, раскинув руки и ноги. Не в силах сдержаться. Алекс лег на нее сверху и принялся дразнить ее, целуя в шею и слегка дуя в ухо, пока она не начала извиваться всем телом под ним. Потом он прошептал:
— Признайся, что ты уже хочешь меня, Велвет. Она рассмеялась:
— Ты слишком нетерпелив, Алекс. Наверное, мне надо научить тебя, что половина всего удовольствия сокрыта в ожидании, мой дорогой. А правда в том, что уже хочешь меня ты.
Он был удивлен ее откровенностью, и она знала это.
— Ты и правда хочешь, чтобы опять вернулся этот прелестный ребенок, Алекс? Который постоянно сопротивлялся тебе и лежал как колода, пока ты занимался с ним любовью?
Он с минуту подумал, а потом со смехом ответил:
— Нет, дорогая, не хочу! Это дитя было прелестно, но Боже! Мне гораздо больше нравится та бесстыдная распутница, в которую ты превращаешься в постели. Меня, правда, немного задевает, что всем этим штучкам тебя научил другой мужчина, но я все равно люблю тебя.
— Запомни раз и навсегда, Алекс: тогда Акбар был моим законным супругом. Я же не спрашиваю тебя, где ты научился быть мужчиной, и не возмущаюсь по поводу тех женщин, которые обучали тебя этому искусству. Нечего и тебе возмущаться. Акбар далеко, он ушел из моей жизни, а тебе достались все плоды моего просвещения и его умения. А теперь, черт побери, слезай с меня, мой дикий шотландец, пока своим весом ты не переломал мне все кости!
Он скатился с нее, проговорив:
— Тогда давай попробуй переломать мне кости твоим весом. Она тут же ловко уселась на его бедрах, широко раздвинув ноги и мягко улыбаясь ему прямо в лицо. Он начал гладить ее соски, легонько их пощипывая, пока они не налились и не выдались вперед, как маленькие шипы. Наблюдая из-за прищуренных век, как растет ее желание, он крепко ущипнул каждый ее сосок, заставляя ее трепетать и плотнее прижиматься к нему самым эротическим образом. Дыхание вырывалось из ее губ короткими, резкими толчками.
— А теперь, моя распутная супруга, — тихо проговорил Алекс, — я покажу тебе, что есть еще много вещей, которым тебе предстоит научиться и которым ты можешь научиться только у меня и ни у какого другого мужчины. Откинься назад, Велвет, на локти.
Когда она сделала, как он велел, он поднял свой тяжелый и крепкий любовный инструмент и начал водить его концом по ее подрагивающей маленькой жемчужине.
У Велвет глубоко в горле перехватило дыхание, и она застонала, когда по ее телу побежали маленькие огоньки чистого желания. Это была самая сладостная пытка. Она легонько дрожала, чувствуя, как он медленно, чувственно ласкает ее, но когда она попробовала немного передвинуться, чтобы он мог войти в нее, он удержал ее.
— Нет, девочка. Еще нет. Я скажу, когда будет пора.
— Я… я не могу этого больше выносить, Алекс… — Ее голос тоже дрожал.
— Нет, дорогая, можешь и еще потерпишь, или я не смогу подарить тебе всей той сладости, которой ты так жаждешь. Разве ты сама не говорила, что желание — это часть занятий любовью? — Он опять начал гладить ее.
Велвет думала, что сейчас умрет от удовольствия, которое будили в ней его прикосновения. Посмотрев вниз, она увидела покрасневшую головку его члена, готовую лопнуть от страсти, двигающуюся вниз и вверх в самом фонтане ее желания, увлажнившемся ее любовным соком. Она чувствовала, как парит над пропастью, каждое движение подводило ее все ближе к раю. Наконец она не смогла выдержать больше ни секунды и, тихонько вскрикнув, сорвалась с этого обрыва, погружаясь в чистое наслаждение.
— Молодец, девочка, хорошо, — одобрил он ее. Когда голова Велвет немного прояснилась, он все еще играл с ней, и она почувствовала, что желание опять начинает нарастать в ней.
— О, Алекс! — всхлипнула она.
— Не пытайся держать себя в руках, Велвет, — сказал он. — Пусть все идет как идет. Дай мне доставить тебе как можно больше наслаждения, прежде чем ты доставишь его мне.
На этот раз для нее и правда было слишком много, и она упала вперед, но он подхватил ее в свои объятия. Перевернув Велвет на спину, он широко раздвинул ей ноги и ввел в нее свой дрожащий, весь блестящий от ее любовного сока член. Последовавший вслед за этим ее крик удовлетворения чуть не заставил его потерять контроль над собой, но он быстро собрался и начал долгими, медленными толчками входить и выходить из нее.
— О, Алекс! — теперь уже кричала она чуть ли не во весь голос. — Как же вкусно! Так вкусно, дорогой мой! — Ее ногти чертили борозды на его напряженной спине.
Скорость его движений выросла, и он поднялся над ней на вытянутых руках, стараясь как можно глубже проникнуть в ее ждущее тело. Он чувствовал себя всемогущим! Она подводила его к вершинам блаженства, которых он раньше не знал, стараясь попасть в один ритм с ним, каждый раз высоко поднимая свой зад, чтобы глубже принять его в себя. Закинув, как и в предыдущий раз, ноги ему на талию, руками она гладила его спину, впиваясь в его тугие ягодицы, пронзая его острыми стрелами желания.
