Неожиданно моё внимание привлекло сообщение новостей. Звука слышно не было, но на экране мелькали кадры людей на носилках, которых спешно увозили на скорых врачи в защитных костюмах. Вирус? Насколько я поняла, спешно эвакуировали в больницы множество людей. Это сообщение встревожило присутствующих. Почему-то посмотрели в мою сторону с ненавистью. А я- то тут причём?!
Лишь подошедший через некоторое время Михаил прояснил ситуацию. Высокородный сделал свой ход, начав чистку в рядах сопротивления и выдвинув свой ультиматум. Участникам, их родным и близким, исключая детей и женщин, был вколот вирус, и жить им оставалось ровно столько, на сколько у меня хватит запаса воздуха. Каждую минуту в городские больницы поступали всё новые и новые больные. В городе объявили чрезвычайное положение.
Я сделала вывод, что слишком быстро высокородный накрывал сеть подполья и подбирался к верхушке. При смертельной угрозе у многих развязывались языки. То-то все занервничали.
— Он чудовище! — воскликнул Михаил. — Столько людей…
— А вы? — намекнула на своё положение. Ничего не ответив, он отошёл, а мне оставалось лишь ждать.
После споров, переговоров, было принято какое-то решение. Когда группа мужчин подошла к моей клетке, я встала, напряжённо замерев. Один из военных ввёл код на электронном замке и стена секции открылась. Я вдохнула полной грудью прохладный воздух. Всё же это у меня душно было.
— Мне жаль, но мы вынуждены перейти к плану "Б".
— Убьёте? — холодно поинтересовалась у мужчины.
— Проверим, насколько ты ему дорога. Или он немедленно соглашается на наши условия, или пусть наблюдает за твоей смертью.
Пока со мной говорили, двое вынесли матрас.
— Что вы хотите сделать?
— Увидишь.
— А приговорённому к смерти последнее желание можно?
— Сигарету?
— Попить дайте!
"Сволочи", — мысленно добавила про себя.
— Принесите воды, — распорядился военный.
Стакан мне принёс Михаил, и пока я пила, все молчаливо на меня смотрели. Запоздало пришла мысль, что там может быть яд, но было поздно. Мысленно махнув рукой, я продолжила утолять мучавшую меня жажду, но когда увидела, ЧТО несут солдаты, прыснула остатки воды в лицо Михаила. Впервые за всё время в мою душу начал просачиваться леденящий ужас.
Это было похоже на прозрачный гроб. Вот только мы не в сказке и я не Белоснежка!
— Вы издеваетесь?! — процедила я.
— Ляжете сами, или помочь?
— Да пошёл ты!
— Ясно. Помогите ей, — мужчина отдал приказ и вышел из клетки. Ко мне приближались солдаты, а я отступала, пока не упёрлась в стенку. Ну уж нет, так просто я им не дамся! В руке у меня остался гранёный стакан, и я разбила его о стену, зажав в руке острый осколок.
— Мила, не надо! — крикнул Михаил.
— Что так? — взмахнула я осколком, не подпуская к себе. — Может, пусть тебя туда засунут?
— Если бы от меня зависели жизни других людей, я бы лёг.
— А мне как-то не хочется, — зло ответила ему. Положение было аховое. Меня теснили в угол, и сбоку надвигался Михаил. Я полоснула по протянутой ко мне грабле одного солдата, поднырнула под руку второго и бросилась к выходу, но меня успел схватить Михаил, обхватив в захвате и прижимая руки к туловищу. Я припечатала шпилькой ему ногу и резко откинула голову назад, нанося удар. Захват ослаб и я вырвалась, но подоспели остальные двое и меня скрутили. Я пиналась, извивалась, даже укусила одного. Удары острыми шпильками не проходили для них бесследно, но меня подтащили к ящику с откинутой крышкой.
— Разверните её лицом к камере! Пусть будет видно, как ей страшно, — командовал военный ублюдок, стоя поодаль.
— Ты сдохнешь! — с ненавистью крикнула ему. Перевела взгляд на солдатов и, перестав сопротивляться, сказала: — Я сама.
Они отпустили, а я гордо взглянув на них, со всем возможным достоинством легла в этот чёртов ящик. Было страшно до одури, но я не могла себе позволить визжать перед камерами. Вместо этого мрачно обещала:
— Вы все сдохнете! Каждый, кто хоть пальцем прикоснулся ко мне. — В этом я была уверена и впервые в жизни радовалась мстительности высокородного. Он обязательно отомстит. Именно эта уверенность позволила мне не закричать, когда опустили крышку и меня закрыли. — Вы знаете, что по законам дейгассов вы навлекаете смерть не только на себя, а на родных и близких? Парень, у тебя есть мать? Сестра? Отец? Они тоже из-за тебя умрут.
В глазах солдата промелькнул страх, но потом лицо стало непроницаемым, и он отошёл.
— Закройте двери, чтобы не было слышно её криков, — холодно приказал военный и ушёл из поля зрения.
Я же не кричала. Нет. Просто до крови закусила губу. Ожили все мои детские страхи, и пусть я была уже взрослой, но всё что могла сделать, это смотреть в камеру.
Может это сумасшествие, но я представляла за ней лицо высокородного и молила, чтобы он не сдавался. Ведь если он пойдёт у них на поводу, меня вряд ли оставят в живых. Я могу быть беременна и живая его противникам не нужна. Сомневаюсь, что они в курсе подробностей нашей интимной жизни, так что меня в любом случае уберут. Больше всего я хотела, чтобы он за меня отомстил. Никогда не была до такой степени кровожадна, но всё возможно, когда время твоей жизни ограничено, а те, кто действуют во имя блага людей, жертвуют тобой.
Стены давили на меня, и как-то быстро стало душно. Я дотронулась ладонью до крышки, прощаясь, и закрыла глаза. Не хотела, чтобы он видел, как сильно мне страшно. Из прокушенной губы потекла кровь, наполняя рот металлическим вкусом. Хотелось надеяться, что от недостатка кислорода я потеряю сознание, и агония продлится не долго. Каждый вдох давался с трудом, а выдох приближал к гибели. Как же сильно не хотелось умирать!
Неожиданный стук в крышку заставил меня распахнуть глаза. Мне показалось, что у меня начались галлюцинации. Над гробом склонился высокородный. Он открыл замки, но крышку не поднял.
"Минуту", — показал мне знаком и, оттолкнувшись, прыгнул вверх, мгновенно изменяясь. Он пробил рогами дыру в потолке, и запрыгнул на каркас куба, в котором я находилась. Оттуда, оттолкнувшись, спрыгнул вниз. Началась паника, стрельба.
Оттолкнув крышку, я села, не веря глазам своим. За прозрачной стеной моей камеры царил ад. Смазанной тенью дейгасс метался среди присутствующих, неся смерть. Во все стороны брызгала кровь и летели оторванные части тел. Люди хаотично стреляли и несколько пуль попали в мою камеру, но стекло выдержало. Совсем недавно я грозилась им смертью, но расправа пришла раньше, чем я ожидала и от неё леденела кровь.
В боевой ипостаси высокородный был выше ростом, но это и всё, что можно было сказать определённо, так как глаз не улавливал его движения, и что-либо рассмотреть было невозможно.
