Я ткнула пальцем ему в лицо.
— Потому что ты мудак. Я знаю тебя с пятнадцати лет!
Он покачал головой, подняв руки ладонями вверх.
— И? Я знаю тебя с тысяча восемьдесят шестого года. Я получу приз?
— Ты не сказал мне, что ты наследник гребаного трона фей!
— Ну, это не то, о чем можно просто так рассказывать людям, Фейн. И вообще, моя бабушка взяла с меня обещание не делать этого.
— Вот только она не была твоей бабушкой, не так ли?
Кэррион поморщился.
— Нет, не совсем. Скорее, она была моей подопечной. Или подругой по играм, когда она была маленькой. А потом подругой. А потом я стал ее подопечным. Не знаю, это всегда становилось очень сложным, когда люди старели.
Я покачала головой, все еще мужественно пытаясь собрать все кусочки мозаики воедино.
— Итак, отец Фишера отвез тебя в Зилварен, когда ты был маленьким, чтобы спасти от Беликона. Он наложил чары на твои уши и клыки, чтобы ты не выделялся. Он взял с собой сумку с книгами, чтобы ты мог узнать о своем наследии и вернуться, когда придет время. И… какая-то женщина спасла тебя?
— Ее звали Орлена, — сказал Кэррион. — Орлена Пэрри. Она была рабыней во дворце Мадры. Но в ту ночь, когда она вытащила меня из ртути, она сбежала из дворца. Она отправилась в Третий округ, зная, что там сможет затеряться в толпе. Там она и осталась. Она нашла работу швеи и обеспечила нас жильем. Она вырастила меня так, будто я был ее собственным сыном.
Я не могла в это поверить. Я прищурилась, глядя на него, на его истинную форму, и чуть не разразилась хохотом.
— И ты оказался там в ловушке, когда Мадра заблокировала порталы. А потом ты провел следующую тысячу с лишним лет, просто… живя в Зилварене?
— В общем-то, так и есть, — сказал Кэррион. — У меня были книги, которые оставил Финран, о феях и моем народе. Орлена вышла замуж, когда мне было девять, и взяла фамилию Свифт. Вскоре после этого у нее родилась дочь. Петра. Петра выросла и тоже родила дочь. Книги передавались по женской линии, как и я. Они оберегали меня от неприятностей, как могли, и следили, чтобы я не пропустил признаки того, что ртуть пробудилась. Они считали, что это жестоко, что я застрял в Серебряном городе, и что я должен вернуться домой и править своим народом. Женщины из рода Свифтов всегда были очень властными и чрезмерно озабоченными моей личной жизнью.
— Значит, ты знал, чего ожидать, когда ртуть снова пробудилась?
Он рассмеялся.
— Нет. Ни капельки. Но я почувствовал что-то, в тот день, когда тебя забрали во дворец. Изменения в воздухе. Какую-то энергию, которая показалась мне знакомой. Я узнал ее во второй раз, и понял, что это как-то связано с тобой. Я отправился в «Мираж», чтобы узнать, не сбежала ли ты, и там меня нашел Фишер. Я действительно назвался Хейденом, потому что думал, что защищаю его, Саэрис. Надеюсь, ты в это веришь.
— Все в порядке. Я знаю. — Я действительно верила ему.
Боги, как же все это было взаимосвязано. Отец Фишера был тем, кто спрятал истинного наследника престола Ивелии. Тысячу лет спустя именно его сын оказался тем, кто вернул его обратно. Это что-то значило. Что именно, я сказать не могла, но была уверена, что скоро мы все выясним.
И все это время в Третьем округе жил король фей, который занимался контрабандой товаров, затевал драки и все время ввязывался в неприятности. Я уже готова была спросить Кэрриона, как он умудрился сохранить рассудок, пока люди, которые были ему дороги, рождались, взрослели, жили своей жизнью и умирали от старости, но я уже знала ответ на этот вопрос, и мне не хотелось слышать от него что-нибудь непристойное о виски и женщинах.
Кстати, об этом. Я взглянула на него еще пристальнее.
— Ты переспал со мной.
Он бесстыдно ухмыльнулся.
— Не за что.
— Кэррион!
— Что? Ты трахаешься с Фишером уже боги знают сколько времени!
— Да, но я знала, кто он, когда решила переспать с ним. И он был моей парой.
Кэррион фыркнул. Сложив руки на груди, он закатил глаза и вздохнул.
— Ладно. Прости, что не рассказал тебе о том, что был беженцем, когда переспал с тобой, владел магией и выдавал себя за человека. Тебе стало легче?
— Нет.
— Да ладно тебе, Фейн! — Он подтолкнул меня локтем. — Мы теперь феи. Вроде того. Это все в прошлом. Ты злишься на меня только потому, что волновалась за меня. Давай. Спроси, как мне удалось выжить после яда Малкольма. Я вижу, что ты просто умираешь от желания узнать.
— Вообще-то Лоррет уже рассказал мне. — Лоррет был следующим, кто навестил меня после того, как Таладей покинул мою комнату. Он рассмеялся, увидев мои уши феи. И чуть менее восторженно рассмеялся, увидев, какие у меня острые зубы. Первым делом он сообщил мне, что Эверлейн жива, и Рен присматривает за ней, хотя она погрузилась в глубокий сон и ее невозможно разбудить. Те Лена и Изабель были уверены, что она проснется со дня на день. Он пробыл у меня больше часа и объяснил многое из того, что произошло после моего побега в лабиринт. Меня мучило чувство вины, когда он рассказывал, как все трое едва не погибли от рук Беликона, пока они выигрывали время, чтобы я могла найти монету. Он назвал меня сумасшедшей, когда я извинилась за то, что это заняло так много времени, и сказал, что это было похоже на чудо, когда ветер унес всю мертвую магию и позволил их мечам вновь обрести силу. Мадра тут же скрылась в портале. Беликон сражался изо всех сил, но как только показалось ангельское дыхание Авизиета, он тоже сбежал, как чертов трус.
— Неужели? — Кэррион недоверчиво приподнял бровь. — И как же Лоррет из Сломанных Шпилей рассказал об этом? Дай угадаю. Он сказал, что моя кровь слишком мерзкая, чтобы на нее мог подействовать яд вампира.
— Нет, он сказал, что кровь твоего отца была использована для создания проклятия крови, которое позволило Малкольму стать вампиром, а вампир не может пить кровь живых членов кровной линии, которая его создала, и не может их очаровывать. Он сказал, что твоя кровь должна была убить Малкольма мгновенно, но поскольку он жил так долго, он оказался слишком силен.
— Хм… — Кэррион хмыкнул. — Вообще-то, это довольно точно.
— Он также сказал, что именно поэтому Малкольм заставил Беликона убить твоих родителей. Они были единственными, кто представлял для него угрозу.
Кэррион снова хмыкнул. Но больше не улыбался.
— Я их почти не помню.
— А я помню.
Мое сердце забилось в груди. Я ждала его, казалось, целую вечность. С каменным выражением лица Фишер кивнул Кэрриону. При виде меня выражение его лица смягчилось.
— Привет, — мысленно прошептал он мне.
— Привет, — ответила я.
Было невероятно приятно осознавать, что между нами все осталось по-прежнему. Он все еще мог мысленно разговаривать со мной, а я — с ним. Из всего, что так резко изменилось за последние несколько дней, связь между нами, казалось, осталась такой же, как и раньше.
Уголки его рта чуть заметно дернулись — это был едва заметный намек на улыбку. Он сохранил ее, когда вошел в комнату и легонько поцеловал меня в лоб.
— Ты собираешься рассказать мне о моих родителях или вы начнете раздевать друг друга? Потому что я могу уйти. Я не обязан, но могу, — сказал Кэррион.
— Пожалуйста, уходи, Кэррион, — категорично сказал Фишер. — Я приду и расскажу тебе все, что помню о них, позже, а пока я хочу побыть наедине с моей парой. — Он произнес это с такой гордостью. Моя пара.
Кэррион ушел, ворча себе под нос, и комната внезапно стала намного меньше. Мы остались одни.
— Ты расстроился, что больше не можешь называть меня малышкой Ошей? — спросила я. Боже, какое непонятное чувство. Я была в восторге от того, что благодаря Зарету я стала феей. Но я была в ярости, что благодаря Таладею часть меня теперь была вампиром. Внутри меня росло беспокойство, с каждой секундой становясь все более невыносимым, а Фишер опустил голову, отчего у меня все сжалось внутри.
