- Нет, Саша, ты не думай - истерить я не буду. Только знаешь что...
- Что? - спросил, радуясь тому, что говорит она, и правда, спокойно и уверенно.
- Поцелуй меня напоследок! Вдруг больше никогда...
- Дурочка, - прошептал на ухо, думая, что две минуты уже не изменят ход событий.
Разве мог отказать ей, если самого потряхивало от напряжения. Это на нее так опасность действует? А на тебя самого? Разве не действует? Особенно сейчас, когда её губы целуют шею? Последней связной мыслью было: "Только один поцелуй!" Дорожка ее влажных прикосновений прошла снизу вверх, остановилась за ухом, а потом горячее дыхание коснулось чувствительного местечка за ним. Я замер в ожидании... Сначала лизнула языком, а потом, задышав быстрее, втянула мочку уха в рот и прикусила, заставляя меня забыть обо всем на свете.
Я даже не понимал, что делаю. Мысли обрывками в голове. Просто до безумия стало необходимо поцеловать ее. И я целовал. Кусал ее губы, посасывал язык. Как она оказалась без футболки и бюстгалтера, я не помнил. Может быть, сняла сама? Очнулся, увидев как бы со стороны, себя самого, рассматривающего ее голую грудь. В свете луны Женина кожа казалась серебристой, а соски почти черными. Я видел их и запомнил прямо так, на уровне глаз. Я стоял на коленях? Наверное. Не помнил. Зато вкус ее кожи, мягкость ее живота, твердость напряженных сосков и тихие стоны я слышал и чувствовал очень хорошо. И уже тогда знал, что запомню навсегда. А еще пальцы, вцепившиеся в плечи, судорожно впившиеся в кожу ногти, и безумное возбуждение, волной прокатывающееся от царапин на плечах вниз к паху.
И впервые в своей жизни я стонал, когда женская рука, спустив мои штаны и трусы, легла на член. И она дрожала. И пальцы ее, прохладные, с таким нетерпением и желанием касались моей плоти, что мне стало просто необходимо, чтобы и ей было также приятно, как мне. Поэтому... нет, не просто просунул руку под резинку ее штанов, а стащил их до колен, открывая взгляду треугольник мягких волос в паху и ощущая ритмичное движение руки на члене. Я смотрел на свои пальцы, раздвигающие ее складочки, и сам же заводился от этого вида. Влажная, мокрая даже, горячая, скользкая...
- Бля-ядь, - пытался отрезвить себя словами, своим собственным голосом, но вышло еще хуже, потому что откликаясь на мои ласки, она в ту же секунду с хриплым стоном подалась бедрами мне навстречу.
Притянул второй рукой ее голову к своему лицу, скользнул языком в рот, и когда она попыталась втянуть его, всосать в себя, окончательно слетел с катушек. Стащил свою задранную ею вверх футболку, кинул под дерево, потянул за собой, с радостью замечая нежелание отпускать мои губы.
Сел, прислонившись спиной к дереву на свою одежду, Женю усадил сверху, стащив окончательно ее штаны и раздвинув ноги. И она не сопротивлялась, наоборот... И опустилась совсем рядом с торчащей вверх, возбужденной, подрагивающей плотью, без стеснения потирясь своими влажными складочками о мой член.
В голове ураган. Сердце стучит, как на стометровке. Руками дрожащими приподнял за ягодицы и она сама приставила мою плоть ко входу и осторожно села, вырывая синхронный стон у нас обоих.
И мы замерли, в темноте, в лесу, в нескольких километрах от пожара, на голой земле, глядя в глаза друг другу. А потом я приподнял ее немного, скользя в тесноте дрожащего, белоснежного в свете луны, тела. Сжал зубы, чтобы не стонать от неимоверно ярких ощущений. И все равно стонал и даже рычал, как какое-нибудь животное. И толкался, толкался вверх, навстречу ее судорожным движениям, чувствуя, как она трется о мой лобок, оставляя влажный след и целуя до одури, проглатывая ее ответные стоны.
И когда она откинулась в моих руках, запрокинула назад голову, бешено сокращаясь на мне, я успел только удержать, только войти еще глубже, яростно и даже грубо, на пределе эмоций, наполняя ее своим семенем и практически теряя сознание от наслаждения...
15.
О, Боже... и нет никаких других слов... так бывает? Тело, непослушное, вялое, обмякло распластавшись по Сашиной груди. И бальзамом на женскую душу вылилось ощущение нежных рук на спине - поглаживающих, ласкающих. И теплые мягкие губы, целующие шею, щеку. И он все еще во мне. Каждой клеточкой своего тела я ощущаю его невероятную твердость, хотя уверена, что он кончил. И против воли, но не против желания, я начинаю ерзать на нем, и он резко втягивает воздух сквозь сжатые зубы, удерживает за ягодицы и шепчет:
- Женечка, милая, остановись... Ты не думай, я очень хочу, очень. Но нам идти нужно.
Взяла в ладони его красивое лицо, поцеловала в губы, и опираясь на плечи, осторожно привстала, с бесстыжим сожалением выпуская из себя все еще каменную плоть:
- Спасибо, Саша, спасибо тебе большое...
Он засмеялся, легко вставая и нашаривая мою одежду на земле, пока я пыталась справиться с дрожью в ногах. И, как ребенка, начал одевать, попутно целуя голые плечи.
- Дурочка ты... мне-то за что спасибо? Ты ругать меня должна. Я виноват, не смог вовремя выйти, но это было просто выше моих сил. И запомни, если вдруг что, ну, я имею в виду, если вдруг ребенок... я должен знать.
Он матерился, собирая по земле наши вещи, а я стояла ошарашенная - я даже не подумала об этом! Вот это будет новость в школе - Плащевская с отдыха привезла пузо! Но внутренний монстр, на время уснувший, прошептал в моем мозгу: "Ага, ты еще доберись до дома!" Е-мое, я забыла про пожар! Ладно, пока не думать об этом - нечего паниковать!
- Хм, и что тогда, женишься на старушке?
Он нашел фонарики, включил один, а второй засунул в карман. Взял меня за безвольно висящую вдоль тела руку, и потянул за собой:
- Ты - классная старушка! Страстная, нежная, красивая! Язык бы не был таким ядовитым, и цены бы тебе не было!
Но все-таки не ответил... А ты чего ждала? Признаний в любви и обещаний по гроб жизни быть вместе? А ведь хорохорилась - "ни за что подстилкой походной не стану"! И стала... На смену эйфории пришел стыд, сожаление и слезы. Но он, поглощенный своими мыслями, конечно же, ничего не замечал.
- Женя, ты плавать умеешь?
- Умею. А подруга твоя?
Мамочки, там же еще Марусенция! Она же никогда мне не простит... Как я могла! Я сама на него накинулась! Как мартовская кошка, как проститутка какая-нибудь! Что он там спрашивал?
- Что?
- Слушай, нам сейчас некогда поговорить, - он сжал крепче мою руку. - Но потом, когда выйдем в безопасное место, мы обязательно все обсудим, хорошо? И не думай, пожалуйста, о том, что произошло. Я прямо вижу, как в твоей голове крутятся всякие гадкие мысли на мой счет.
- Да, ладно! Ты-то тут при чем? Я сама тебя изнасиловала!
Если раньше он посмеивался, то теперь хохотал.
- Да, Плащевская, с тобой не соскучишься! Я сейчас должен сосредоточиться и обдумывать, как объяснить остальным ситуацию и куда вас вести ночью, а ты меня с мыслей сбиваешь! Изнасиловала она! Много тебе мужиков насиловать приходилось? Если бы я не захотел, тебе бы еще потрудиться пришлось, чтобы мой член в боевую готовность привести!
- Окей, как говорит мой Варвар, давай просто опустим эту тему.
- Варвар? Это кто? - мужская ладонь на моей руке сжалась, а пальцы внезапно перестали поглаживать кожу. - Твой мужчина?
Мне кажется, или в его голосе звучали собственнические нотки? О-о, это прямо вызывало восторг! Я не могла не закрепить результат (дурной мерзкий язык!).
- Ну да, мужик - Варвар, я - змея с ядовитым языком, кот - мохнатый уродец, а тараканы живут в голове.
- Так Варвар есть или нет?
- Варвар есть. Но это - моя дочь по имени Варька...
Впереди между деревьями виднелся огонек костра, звучала музыка и по деревьям метались тени. Они там танцуют что ли? Ещё не знают...
