— Молчи! — сжимает мои волосы и тут же отпускает, продолжая ласкать, как кошку. — Мне очень хочется тебя наказать! Поэтому лучше молчи! — яростно рычит он.
— Ты говорил, что не садист.
— Можно наказать и без садизма. Я знаю много способов.
— Тогда накажи.
— Нет. Ты не виновата. Это душа, которая не поддается контролю, и она у тебя плачет по другому мужчине.
— Ты говорил, что БДСМ — это добровольность. Так вот я добровольно хочу, чтобы ты меня наказал. Я сама хочу себя за это наказать! Чтобы выбить больные чувства к Глебу. И ещё я хочу служить тебе как своему мастеру, — говорю, вспоминая слова той девушки в клубе.
Назар застывает, недолго думает, а потом сжимает мои волосы и поднимает голову. Всматривается в мои глаза, а я захлебываюсь в его взгляде, который обещает мне нечто темное.
— Иди ко мне в комнату, раздевайся и становись на колени, лицом к окну!
ГЛАВА 11
Оксана
Снимаю платье, трусики и опускаюсь на колени на ковер, садясь на пятки лицом к окну, продолжая смотреть на весенний ливень. С каждой минутой ожидания сердцебиение усиливается, волнение зашкаливает. Пытаюсь дышать ровно, но не выходит. Проходит минут двадцать, ноги затекают, а Назара все нет и нет, и в доме абсолютная тишина. В этом и есть наказание?
Становится прохладно, кожа покрывается мурашками, но я жду, пытаясь расслабиться. Когда ноги затекают окончательно, привстаю, чтобы поменять позу.
— Я разрешил вставать?! — Вздрагиваю от неожиданного резкого голоса Назара и инстинктивно оборачиваюсь. Он стоит в дверях и смотрит на меня, скрестив руки. Я не слышала шагов и даже не знаю, давно ли он здесь. Быстро сажусь в ту же позу и задерживаю дыхание. — Тебе холодно или страшно? — так спокойно спрашивает, замечая, как по моей коже разбегаются волны мурашек. А я уже сама не понимаю, холодно мне или это действительно волнение. — Можешь ответить.
— Немного прохладно.
— Встань с пола и садись на кровать в ту же позу лицом к стене! — командует он, снова включая холодный тон.
Я заметила, что в момент сессий от Назара исходит аура власти, мощная волна, ощутимая кожей. Кажется, невозможно не упасть к его ногам и ослушаться. Он порабощает одним только взглядом и тембром голоса.
Делаю, как он говорит, забираясь на кровать, краем глаза замечая, как Назар открывает черную сумку, слышу звон металла. Он подходит ко мне сзади, убирает волосы на плечо и проводит кончиками пальцев по шее.
— Твоя ошибка в том, что ты ищешь во мне панацею, лекарство от симптомов болезни, но не хочешь излечиться до конца, — четко проговаривает он, словно читает лекцию, а я глубоко дышу, наслаждаясь его невесомой лаской. Его пальцы скользят по моим лопаткам, позвоночнику, вырисовывая узоры. — По своей природе ты ведомая и покорная, и я могу вложить в твою голову принадлежность к теме, сделать из тебя свою нижнею, обучить — ты очень способна, но я не в силах вытравить из твоего сердца и души другого мужчину! — На последнем слове он вдавливает пальцы куда-то в район поясницы, и у меня сводит низ живота от волны острого возбуждения, и я всхлипываю. — Только твоя любовь к нему банальная. Она как установка, как план, который нужно выполнить, а если заглянуть глубже, то… — не договаривает. — Повернись ко мне и ляг на спину, — очередной четкий приказ. Разворачиваюсь, медленно опускаюсь и закрываю глаза. Сердце уже бьется где-то в горле от смеси страха, от волнения и предвкушения сводит тело. — Сегодня нам понадобится стоп-слово. Я предпочитаю классику — «светофор»: зеленый, желтый, красный, — говорит он и достает из комода повязку, подходит ко мне, приподнимает голову и закрывает глаза. Темно, теперь я только слышу его шаги и глубокое размеренное дыхание. Пытаюсь расслабиться, но ничего не выходит. — Сегодня тебе понадобится только «красный», потому что я не буду прощупывать твои пределы. — Он отходит, а потом на кровать рядом со мной падают какие-то предметы, и меня пробирает дрожь. — Согни ноги в коленях и разведи в сторону!
Немного неловко, я медлю, потому что приходится раскрыться полностью. На мои согнутые колени ложатся ремни, Назар стягивает их, фиксирует меня так, что я не могу свести ноги. Дёргает, затягивает, и я не могу даже подняться.
— Руки наверх!
И их сковывают мягкие кожаные наручники. Звон металла, щелчок — и я пристегнула к спинке кровати. Я полностью раскрыта, обездвижена и слепа. Назар опять отходит от меня, слышен звук выдвижного ящика, он возвращается.
— Дыши, Оксана, глубокий вдох и выдох, — тихо говорит, наклоняясь ко мне. На мои губы ложатся его пальцы, ласкают и проталкиваются в рот. — Оближи!
Всасываю шершавые пальцы и обвожу их языком. Назар вынимает их и прикасается к моим соскам, обводит, так обманчиво нежно, ещё и ещё, заставляя их наливаться и твердеть. Немного сжимает, прокручивая. А потом он наклоняется и всасывает сосок, играя языком. Лишение зрения и движения обостряет чувства, и меня простреливает удовольствием от этой невинной ласки. Он не прекращает терзать мою грудь, то всасывая, то слегка прикусывая, то зализывая языком. И я растворяюсь в ощущениях, начиная постанывать. Если это наказание, я готова так умереть. И когда я забываю, что связана и полностью раскрыта, на мои соски ложится что-то холодное и зажимает их, причиняя лёгкую боль.
— Ай! — вскрикиваю и закусываю губы.
Соски немного немеют, но терпимо. На мой живот ложится холодная цепочка от зажимов. Назар вновь отходит и становится между моих распахнутых ног. Вздрагиваю, когда на лоно льется что холодное, похожее на масло. Он нависает надо мной — я чувствую это по тёплому дыханию на лице, обхватывает шею, но не сжимает, просто фиксирует. Другой рукой накрывает лоно, растирает масло, распределяя по складочкам, задевает клитор, и меня окутывает жаром.
— Наказание не обязательно несёт боль, — хрипло шепчет он. — Я хочу наказать тебя так! — слышу вибрацию, и ладонь между ног заменяет округлый предмет.
Вибрация усиливается, Назар водит им по складкам, задевая клитор, меня выгибает, но я крепко зафиксированная. С губ слетает стон — это слишком хорошо, кажется, что обнажены все нервы, и оргазм близко. Вскрикиваю, когда вибрация усиливается еще больше, ощущая себя на грани. Такое мощное воздействие на клитор, что я начинаю дрожать. Эффект усиливает то, что я ощущаю его взгляд и горячее дыхание. Хочется свести ноги, и я неконтролируемо дергаюсь, ещё больше затягивая ремни на ногах. В какой-то момент Назар отпускает шею и надавливает вибратором на клитор, дёргая за цепочку зажимов. И меня ослепляет острым оргазмом.
— А-а-а-а! — кричу, закатывая глаза, ощущая, как дрожат ноги.
Назар наклоняется ниже, сжимает шею и кусает мои губы. Немного больно, но мне так хорошо, что боль продляет экстаз. Он отнимает вибратор, а я ещё продолжаю содрогаться. Не проходит и минуты, как он вновь прикладывает вибратор. Дергаюсь, пытаясь свести ноги. Все настолько чувствительно, что меня скручивает.
— А-а-а-а! — вскрикиваю, потому что кажется, что все нервы оголены.
— Да! — рычит мне в лицо. — Терпи!
И я пытаюсь терпеть, сжимая пальцы на ногах, впивая ногти в ладони, кусая губы. Когда кажется, что терпеть уже невозможно, меня накрывает второй волной жара и болезненного удовольствия. Содрогаюсь, выгибаясь, пытаясь найти точку опоры.
— Назар! — вскрикиваю, чувствуя, как неконтролируемо трясет.
Меня словно сталкивают в пропасть, и я падаю, падаю… Почему-то хочется в этот момент посмотреть ему в глаза, но я слепа, и могу только чувствовать его сильную ладонь на шее и горячее тяжелое дыхание на лице.
Ещё не успеваю прийти в себя, как он вновь прикладывает вибратор, черт бы его побрал, и размазывает им влагу по складкам! Кажется, клитор уже настолько чувствителен, что можно умереть от лёгкого прикосновения. Но я не умираю. Из меня будто вытягивают все нервы. Это настоящая пытка, которую невозможно вытерпеть. Ремни и наручники впиваются в кожу, когда дергаюсь, пытаясь закрыться, я покрываюсь потом, бьюсь, содрогаясь и мотая головой. Но я крепко зафиксирована, и вибрация проходит через все тело.
