— Привет, пап, я проспала, мне срочно нужно в универ. Если позвонит кураторша и пожалуется, что у меня недопуск к сессии, клянусь, я не виновата! — выпаливаю на ходу, спускаясь вниз по ступенькам. Отец останавливается посреди гостиной, одет в строгий костюм и темное пальто, в руке портфель. Скорее всего, собрался на деловую встречу.
— Я честно-честно все учила и посещала занятия, но ночью сел телефон и не сработал будильник, а старая карга очень злопамятна.
— Лера, не мельтеши, — отмахивается от меня отец, переписываясь с кем-то по телефону. — О твоих достижениях в учебе мне докладывают каждую неделю, поэтому я сам обо всем узнаю.
Мне становится обидно. Снова у отца нет на меня времени. Хотя, может, это и к лучшему. Он не лезет в мои дела, не знает, с кем я и где. Его интересует лишь учеба, о которой он говорит со мной исключительно в случаях моих провалов и неявки на занятия.
— Пока, пап. — Машу рукой, не смотря на него, и выхожу на улицу.
Пересекаю двор и вхожу в гараж. Пока прогреваю мотор своей малышки, достаю из кармана телефон и перечитываю нашу с Давидом переписку. “Если это завуалированное приглашение на свидание… — удаляю слово “свидание” и заменяю его на “чашечку кофе”, — …то можешь сказать прямо, желательно до конца этой недели, пока сорока на хвосте не принесла новость о моей плохой успеваемости и отец не объявил мне об очередном домашнем аресте”.
Несколько минут я жду от него ответа, но потом понимаю, что он, скорее всего, занят, а я и так опаздываю на пары. Поэтому выгоняю машину из двора и направляюсь в университет.
Оставшиеся три пары провожу как на иголках, постоянно проверяю телефон и мечтаю поскорее оказаться в своей мастерской. После небольшого перерыва в творчестве хочется взять в руки кисти и начать творить. А вдохновения у меня теперь много. В отличие от свободного времени. Лида не затыкаясь трещит о Егоре. Мне немного завидно. Но я слушаю каждое ее слово в надежде, что где-то в ее рассказах появится Давид.
— На выходных Егор с ребятами собираются за городом. Шашлыки, банька. Егор сказал, можно взять с собой подруг. Женя, Лера, вы как? — смотрит на нас горящими глазами Лида.
— Я пас. Это точно не мой вид отдыха. И не твой, кстати, тоже. У тебя же правильное питание, а ещё ты не переносишь комаров, — выгибает бровь Женя. — И вообще, сколько ты с этим Егором будешь? Он ведь не нашего круга человек.
— Я буду есть салат. А комаров там сейчас нет. Холодно ведь. — Подруга бросает на Женю злобный взгляд. Остальные ее слова не комментирует. Мне же начинает казаться, что я что-то пропустила: с каких это пор Женя тычет Лиду носом в то, с кем та водится?
Обычно было наоборот.
— Ну а ты, Лер? Составишь мне компанию или тоже боишься стать пищей для комаров?
— Я не против. Если, конечно, отец не заставит меня всю неделю зубрить материал по карге, — тяжело вздыхаю я.
— Ура! — довольно хлопает в ладоши Лида. — Я тогда тебе в пятницу подробней все расскажу. Скорее всего, поедем на машине ребят. Ладно, мне уже пора. Пока-пока, девочки!
— До завтра, — поднимаюсь со скамейки. — Я ещё порисовать сегодня хочу успеть.
А в мысли закрадывается вопрос: будет ли с нами на выходных Давид? Нет, вряд ли, он ведь мне сам сказал, что слишком стар и занят для такого.
На дорогах пробки, я попадаю в самый час пик. В центре застреваю надолго, зато дальше дорога почти пустая. Под студию я снимаю просторную однокомнатную квартиру. Я, конечно, могла бы работать и дома, ведь места у нас столько, что влезет рота солдат, но, чтобы рисовать, мне нужна тишина и полная сосредоточенность на своих мыслях и ощущениях. А когда каждые пять минут к тебе заглядывают с глупыми вопросами или просьбами нарисовать их портрет, показать новую картину, зовут на ужин, просят срочно спуститься вниз, все, что я могу изобразить на холсте, — свое злое лицо.
А ещё я ненавижу, когда смотрят на мои незавершенные картины. А любопытных глаз в нашем доме, поверьте, хватает. Поэтому я выбрала квартирку с белыми стенами и живописным видом из окна на море и провожу там большую часть своего времени.
Мне остаётся совсем немного пути, когда телефон пиликает, сообщая о входящем сообщении. Я бросаю взгляд на экран. Давид.
Беру в руки телефон, одним глазом в экран, другим — на дорогу. Клянусь, отвлеклась всего на мгновение, а потом бах — и в меня вырезается чья-то машина.
Давид Котик: “Это не приглашение. Это просто мысли вслух”.
Я: “Забей. Все равно, судя по всему, остаток дня я проведу в ожидании ГИБДД. Кстати, буду благодарна, если скинешь их номер. Понятия не имею, что делать в случае ДТП” — быстро печатаю дрожащими пальцами, наблюдая за тем, как из второго автомобиля выходит широкий бритоголовый дядечка.
Нам сигналят со всех сторон, так как мы перекрыли движение. Я испуганно гляжу по сторонам. Глухой удар все ещё стоит в ушах. Скорее всего, после этого случая за руль я сесть сразу не смогу.
Давид Котик: “Отцу звони”.
Коротко и по делу. Давид оказывается гораздо умнее меня.
Глава 18. Лера
Отец не берет трубку. Даже после третьего звонка. Я не злюсь на него, потому что прекрасно понимаю, что он может быть на важных переговорах. Но меня пугает мужчина, в которого я врезалась. Он оценил ущерб, нанесённый ему, а теперь направляется к моей машине. И выражение его лица не обещает ничего хорошего.
У меня все еще дрожат руки, я с опаской наблюдаю за незнакомцем.
Я: “А что делать в случае, если отец не отвечает? Знаешь, мужик, в которого я въехала, выглядит словно бандит из девяностых”, — пишу Давиду.
В этот же момент мужчина громко стучит в окно с моей стороны.
— Эй, ты чего там спряталась, блондиночка? Папа права купил, а ездить не научил? Как расплачиваться будешь, а? — у него неприятный пугающий голос, с таким иметь дело не хочется.
Я приспускаю окно ровно настолько, чтобы были видны лишь мои глаза.
— Сейчас мой… отец приедет, и все решим. Давайте, может, отъедем на обочину, чтобы не загораживать проезд? — робко предлагаю ему.
В моей руке вибрирует телефон. Сердце замирает от радости, я решаю, что это отец, но, к моему удивлению, это Давид.
— Никуда мы отъезжать не будем, пока не решим вопрос. Вылезай давай! — грубо приказывает мне мужик.
— Минутку. — Изображаю самую очаровательную улыбку, а у самой скулы сводит от напряжения. Закрываю стекло, отгораживаясь от неприятного мужчины, и принимаю вызов. — Алло?
— Привет, сильно тачку помяла? — спрашивает запыхавшийся Давид. Стоит мне услышать его голос, как сразу же забываю обо всех проблемах.
— Ну, — приподнимаюсь немного на сиденье и подаюсь вперед, чтобы лучше видеть разбитый зад чужой машины, — нормально так.
Шум на заднем плане у Давида становится тише. Чужие голоса вокруг замолкают.
— Виноват он или ты? — ровным голосом спрашивает он.
— Я.
— Тогда пойди договорись оплатить ущерб, чтобы обойтись без полиции и страховщиков. Иначе потратишь полдня на это.
Я мешкаю, прежде чем признаться Давиду в том, что предпочитаю вообще не высовывать нос наружу.
— Водитель второй машины сейчас стоит рядом, и он меня пугает. Я закрылась в салоне и близка к тому, чтобы удрать с места происшествия.
— Не будь трусихой или дай ему трубку, я сам поговорю с ним.
— Я только за. Не хочу вообще иметь с ним дело. Сейчас, подожди.
Я опускаю немного окно, встречаюсь с нетерпеливым злым взглядом.
— Возьмите. Поговорите с моим… парнем, — протягиваю телефон в его сторону.
Тот кривится, но забирает из моих рук трубку. Отходит на несколько шагов от меня. Сначала они общаются спокойно, я уже радуюсь, что все решится быстро и без моего участия, но внезапно что-то начинает идти не так. Мужчина начинает злиться, активно жестикулировать, кажется, даже угрожать.
Я вновь открываю окно, чтобы услышать доносящиеся до меня отрывки фраз. Из-за нас образовалась настоящая пробка, машины сигналят и объезжают нас. Из-за шума удается расслышать лишь “твоя баба” и “мне похуй”.
