Они шли в полной тишине до самого края маскирующего заклинания, которое прятало этот проклятый замок. Драко уже не чувствовал абсолютно ничего. Сейчас он использовал свои способности окклюмента на полную мощность, чтобы быть максимально собранным.
И это обязательно выльется в очередное угасание света его души. Мужчина вспомнил то мрачное лето, когда Беллатрикс тренировала его сознание, устраивала схватки и учила темным заклинаниям. Каждый раз, когда он не справлялся, она закрепляла его проигрыш круцио.
Разумеется, только в воспитательных целях, как иначе. В школе занятия проходили со Снейпом, но к этому времени Драко стал достаточно искусным окклюментом, поэтому с Северусом они расширяли колдовские возможности Малфоя в других сферах.
Крестный не поддерживал идею такой формы наказания, казавшейся Лейстрейндж в порядке вещей, поэтому процесс шел медленнее, но зато с меньшими шрамами. Как-то Снейп сказал, что настоящий окклюмент отключает все свои чувства, чтобы достичь идеала.
Драко пошел куда дальше. Он тренировался отключать не только свои, но и чувства других людей прикосновением. Не так давно он смог остановить истерику Паркинсон после очередного «осмотра» ее дома. Не то, чтобы Малфой испытывал сочувствие, скорее горесть.
Как взрослый, который жалел ребенка, потерявшего любимую игрушку. Тогда он прикоснулся к ее заплаканному лицу, и все закончилось. В один момент. Слезы прекратили катиться по щекам, пустой взгляд был направлен как будто сквозь Драко, выражение лица было бесстрастным. Малфой увидел в Пэнси свое отражение, как видели его другие люди. Так себе зрелище.
— Не обязательно кромсать всю руку, мистер Малфой, — голос одного из сопровождающих вывел Драко из воспоминаний. — Достаточно одной капли. Мисс Димитрова не хочет, чтобы Вы умерли от потери крови.
«Какая забота», — усмехнулся про себя слизеринец.
— Буду иметь ввиду.
Мужчина вытащил из внутреннего кармана пальто колбочку с темно-красной жидкостью, откупорил крышку и капнул на медальон. Мгновение. И Драко оказался в мэноре. Он посмотрел на футляр, который ему дала Кирин.
«Чертова паршивая сука, чертова везде сующая свой нос грязнокровка, чертова привязанность к матери», — Малфой схватился за волосы.
Волна гнева накатывала с такой силой, что он едва мог ровно дышать. Очередной приступ агрессии и очередной кусочек души погряз во тьме. Горькая плата за чрезмерное использование окклюменции.
Больше всего его раздражала Грейнджер. Почему нельзя было выбрать спокойную жизнь? Почему нельзя праздновать Рождество с детьми и мужем? Работать на скучной работе? Почему, Салазар ее подери, она занимается этой хренью, когда у нее есть выбор?
Он ей завидовал, так до одури завидовал, ведь такой роскоши, как выбор, у Малфоя не было. И теперь из-за ее синдрома спасателя, спасать всех придется Драко. Если бы она была простой домохозяйкой, не привлекла бы внимания Кирин, и тогда Нарцисса была бы дома, а Люциус жив.
Хотя в случае Малфоя-старшего можно сказать, что Димитрова сделала одолжение. Теперь он не будет страдать от вечного разочарования своим сыном и своей жизнью.
Тело Драко уже больше не выдерживало такого напряжения и настойчиво требовало отдыха. Ему действительно нужно набраться сил перед тем, как придет Блейз. «Надеюсь, к вечеру он уже добудет нужные данные для завтрашнего дня».
Мужчина поднялся в свою комнату, чтобы поспать хотя бы пару часов. Его одежда источала мерзкий запах дождя, сырости и гнили замка Червен. Нужно было избавиться от нее как можно скорее, чтобы перестать чувствовать эту вонь.
Драко снова оказался в ванной комнате. Ручки все еще поблескивали бордовыми пятнами от его последней выходки. Сейчас на расслабление в горячей воде не было времени, поэтому Малфой стянул через голову рубашку, скинул брюки и оперся о холодный мрамор раковины.
Он чувствовал каждый мускул своего тела, которое ныло от отсутствия отдыха. Казалось, что даже татуировка потемнела и стала более мрачной от напряжения последних пары часов.
Рельефные линии пресса пересекались со шрамами, которые вроде как должны украшать мужчину, но они только напоминали Драко об ошибках.
Это он пропустил заклинание в схватке с норвежскими мародерами, этот ему достался от тетушки Беллы, а этот от змеиных зубов отцовской трости за непокорный нрав. В его семье были очень странные представления о правилах воспитания наследника.
Малфой повернул ручку крана и опустил руки под прохладную струю воды. Нужно было смыть с себя эти воспоминания и этот день.
Драко намочил волосы и слегка их взъерошил, чтобы влага охладила горячую голову. Завтра он пригласит грязнокровку танцевать и выполнит задание, чтобы побыть с Нарциссой хотя бы полчаса.
Как же ему претила сама мысль быть марионеткой в руках двинутой паскуды, увиваться вокруг «умницы» Грейнджер и копаться в ее грязном белье. В голове Драко вспыхнул образ Гермионы, лавирующей между людьми в туфлях с неприлично высоким каблуком.
Мантия волшебницы при ходьбе открывала вид на тонкие ноги, а кудри развивались от промозглого ветра. Она изменилась с того дня, когда Малфой видел грязнокровку в последний раз. Что-то было не так, как раньше.
Он внутренне надеялся, что девушка согласится сотрудничать, чтобы слизеринцу было легче воплотить свой собственный план. Добывать для Кирин то, что ей нужно и тянуть время.
Найти способ вызволить Нарциссу из плена. Использовать все ресурсы Грейнджер и свои, чтобы узнать, что хочет Димитрова, и помешать ей. Даже ценой своей жизни. Нужно работать чисто, быстро и тихо.
Придется обманывать грязнокровку, поехавшую женщину и друга. Снейп бы всплакнул от гордости за своего крестника.
Драко лег на прохладные шелковые простыни. Мягкая ткань обволакивала уставшее тело и расслабляла напряженные мышцы.
Взгляд мужчины уткнулся в потолок, украшенный серебряными и темно-зелеными вензелями. Нужно было засыпать.
Последняя мысль Драко прежде, чем он провалился в сон, была о Нарциссе и ее наполненных ужасом глазах.
========== Где веселье, там Забини ==========
Блейз весело насвистывал какую-то чудаковатую мелодию, которая врезалась ему в память и никак не хотела вылетать из головы.
Скорее всего, он ее услышал на каком-то очередном мероприятии, посвященном вовлечению маггловской культуры в магический мир. И что бы волшебники без нее делали?
Продолжая свистеть, мужчина направился в сторону Министерства Магии к прекрасной нимфе, приготовившей ему пергамент с планом мероприятий, которые глава департамента собиралась посетить в ближайшее время.
Очаровательную девушку звали Коралина, она была вторым (или третьим) ассистентом в команде у Грейнджер. Возможно, помогая ему, девушка глубоко внутри лелеяла какие-то мысли о замужестве, но Забини никогда не лгал своим женщинам.
Он был с ними честен, как ни с кем другим, и никогда не скрывал, что между ними либо секс, либо бизнес, либо и то, и другое, но не больше.
Блейз дарил ей дорогие украшения и возил по лучшим местам Лондона, а она в свою очередь рассказывала все самые важные подробности деятельности Грейнджер в министерстве.
Коралина не хотела секса, девушка хотела денег, хотела попасть в высшее общество, хотела найти принца, что увезет ее в закат. Принц из Блейза был так себе, но его сопровождение на некоторых мероприятиях открывало для нее многие двери.
Они договорились встретиться на углу следующей от Министерства улицы, во время обеденного перерыва, когда большинство работников ели вкусные домашние пироги. Блейз любил пироги. Как-то он встречался с одной итальянкой, которая готовила также божественно, как делала…
— Мистер Забини, — неожиданно появившаяся из ниоткуда Джейн прервала мужской поток мыслей. — Ищете, где пообедать?
Волшебник слегка приподнял бровь и оценивающе посмотрел на девушку. Сейчас было совсем некстати встретить ее на пути к Коралине.
— Для Вас я — Блейз, — лукаво улыбнулся слизеринец. — Джейн, милая, Вы преследуете меня? Лицезреть Вас второй раз за день. Похоже в моем утреннем джине был феликс фелицис.
