Моргаю, чтобы иметь возможность принять Сашин взгляд. Только вот стопорюсь на губах. Его рот застывает над моим. Опаляет жаром дыхания, будоражащим терпковатым запахом и призрачными нотками незнакомого, но уже такого желанного вкуса.
Я хочу его ощутить… Хочу его поцелуй.
Облизываю губы, чтобы поторопить, потому что мне безумно необходимо сделать то же с его ртом. Я буквально молю его о ласке. Но Саша не целует.
– Ты ведь все еще целка, – это не вопрос, а констатация. Из-за гипнотического влияния его сильного хриплого голоса вкупе с дурманящей близостью не сразу обрабатываю смысл сказанного. Несмотря на отвратительную грубость, он какое-то время завораживает меня. Обволакивая своим пороком, топит в возбуждении. – Что предложишь, Солнышко? – как и прежде, нисколько не смягчается на этом обращении. Наоборот, еще жестче становится. – Я не против получить полный доступ. Хочу тебя порвать. Ну и все остальное... Что скажешь? Готов поднимать ставки. Скажи, сколько хочешь за расширение контракта.
Естественно, что на фоне всех моих чистых ощущений и радужных фантазий, эта речь Саши меня ошарашивает. Пронизывает свирепыми молниями, будто сорвавшаяся за один миг гроза.
И я понимаю, что все… Дальше нечего развивать.
Разбитое сердце не позволяет мне говорить. Оно не оставляет возможности даже дышать. Вкладываю остатки сил, чтобы оттолкнуть своего несостоявшегося принца. Дальше двигаюсь на автомате. Просто делаю то, что должна: выбираюсь из бассейна, пересекаю газон и толкаю дверь в домик, где до этого переодевалась в принесенный прислугой купальник. Сейчас это бикини словно бы оскверняет мое тело. Делает его грязным и тяжелым. Подмывает сорвать ненавистные тряпки на ходу, но я слышу преследующие меня шаги.
– Что ты делаешь? – летит мне в спину. Приглушенное, недовольное и угрожающее. – Куда ты идешь? Какого хрена?
И меня накрывает злость.
Резко разворачиваясь, упираю в бедра руки.
– Какого хрена? – повторяя этот вопрос, почти не повышаю голос. Хочу звучать спокойно. Так же хладнокровно, как он. – Я ухожу, Саша, – ставлю его перед фактом. – Уезжаю домой. Контракта не будет, извини. Мне не нравится, когда со мной обращаются так грубо.
Не пытаюсь понять, что он чувствует. Слишком много своих эмоций, чтобы я еще вникала в его.
Он долго сверлит взглядом, пока я стою и дрожу перед ним.
– Я тебе не Чара, если что, – выталкивает так же жестко, как обычно. – Бегать за тобой, будто одержимый, не собираюсь.
– Отлично!
С моим ответом у него, очевидно, что-то в мозгу ломается. Хмурится. Не может вообразить, как такое возможно, что какой-то нищей девчонке не нужны ни он, ни его деньги.
– Отлично? – в такой растерянности, что даже не скрывает своего удивления.
Это лишь добавляет мне решительности.
– Да, прекрасно. Я бы не хотела, чтобы ты меня где-то искал.
– Я бы не искал, блядь, – рявкает Георгиев. – Просто ты, мать твою, нужна мне сейчас! Разве это непонятно?
Боже мой… Сейчас он выглядит не столько злым, сколько расстроенным. Будто отчаянным.
Я снова выдумываю? Проклятые книги!
Мое глупое сердце стремительно исцеляется, адски сжимается и заходится от разросшейся в какой-то момент любви.
Я не должна ему помогать.
– Что ты молчишь? Можешь, блядь, остаться хотя бы до ужина?
«Пусть катится!» – думаю я.
Но говорю совсем другое:
– Ты просишь меня?
– Нет, – выдает Георгиев первым порывом. Затем стискивает челюсти. Качает головой, словно бы осознать реальность ситуации неспособен. Выматерившись, скрипит зубами. Закатывает глаза и, наконец, выталкивает: – Да, я, сука, прошу тебя.
Я стараюсь не смотреть на его практически обнаженное мокрое тело. Стараюсь не замечать того, каким крепким, красивым и сексуальным он является. Стараюсь запретить себе реагировать.
А вот Георгиев аналогичных усилий даже не пытается прикладывать. Несмотря ни на что, гуляет взглядом то по моей груди, то еще ниже.
– Какой же ты невыносимый грубиян!
– Прикинь, – разводит руками, якобы и так шикарен. – Срочное сообщение: все обычные люди, вне вашей священной общины, ругаются матом и хотят друг друга трахать.
– Никакой ты не обычный, – быстро тараторю, чтобы скрыть смущение. Только жар на лице так и так выдает. – Исключительный грубиян!
– Окей, – раздраженно соглашается он. – Так ты останешься? Или что мне еще сказать?
– Извинись за то, что предлагал мне…
– Вот этого не дождешься.
– Точно?
– Точно, – взглядом раскатывает. – Ты сама спросила, чего я хочу. Я честно озвучил.
У меня темнеет в глазах, но я не могу сказать, что тому причиной служит. Злость или воспоминания.
– Да ты… – запинаюсь, когда воздух в легких заканчивается. Судорожно вдыхаю и выпаливаю как никогда откровенно: – Какая я дура, что мечтала о поцелуях с тобой!
