ладонями под футболку, – ты че думаешь, что я позволю моей девочке между столами в рыгаловке какой-то мотаться?
Кристину буквально в жар кинуло от его слов, она решила, что ослышалась.
Она – его кто? Его девочка? Его???
Девушка отодвинулась от Митяя, посмотрела, совершенно смешавшись, в его глаза.
– А ты как думала? – тихо и очень серьезно сказал Митяй, внимательно и жадно разглядывая ее лицо, – что все просто так? Ты – моя теперь, ясно тебе?
Кристина, онемев, смотрела в его синие, темные в полумраке коридора глаза, и пол под ногами качался.
Мысли в голове разбегались в разные стороны, как зайцы от охотника, ни одну из них она не могла поймать за хвост, додумать как следует, найти опору хоть в чем-то.
В мозгу билось только: “Вот оно как… Вот оно как происходит… И как теперь? И что теперь? И…”
Тут Митяй поцеловал ее, крепко и жадно, сильнее зарываясь руками под футболку. Кристина застонала ему в губы и выгнулась, тело, так и не получившее желанного удовольствия, разрядки, заныло сразу в нескольких местах мучительно и сладко, в голове помутилось окончательно.
– Не, ну мы едем, Нервный? – нетерпеливый и насмешливый голос Ваньки пробился в заторможенный и тягучий от возбуждения воздух. – Сам же говорил, быстро. И назад потом.
Митяй оторвался от губ девушки, с видимым трудом отцепил от ее талии руки, шепнув напоследок:
– Приеду после пар за тобой, слышишь, мышка?
– Да… Да… – Кристина поправила трясущимися руками растрепавшуюся опять косу, дотронулась до красных натертых губ, смутилась опять под темным взглядом Митяя. Обещающим.
Повернулась к двери, шагнула за порог, обернулась.
Митяй стоял в дверях, смотрел на нее, без улыбки, очень серьезно.
– До вечера, мышка, не скучай.
Кристина хотела что-то ответить, но тут окончательно потерявший терпение Ванька выругался и пошел вниз, переступая сразу через три ступеньки.
Девушка только кивнула, улыбнувшись, и побежала к выходу.
В машине Ваньки, на редкость здоровенном джипе с какими-то немыслимыми наворотами, пахло сигаретами и спиртным, и очень громко орала музыка.
Песня, звучащая в этом году отовсюду, начиная от рынков и заканчивая забегаловками и машинами, на редкость жалостливо и мелодично повествовала о любви девочки и хулигана.
Кристина, музыкой не особо увлекающаяся, а уж такой – особенно, только тяжело вздохнула. Попросить водителя, явно наслаждающегося песней, сделать хотя бы потише, она не решалась.
Ванька вел резко, опасно, все время подрезая другие машины, беспрерывно и зло ругаясь.
Он пугал, и девушка не могла дождаться, когда уже они приедут.
Пары в колледже еще не начались, студенты толпились у крыльца, раздавался смех, возбужденный гомон.
– Ты на кого учишься-то? – спросил Ванька, с шиком притормозив прямо у крыльца, распугав стоящих там студентов.
– Филолог. Русская и зарубежная литература, – коротко ответила Кристина, – спасибо, что привез.
Она пошарила ручку двери, но открыть не смогла.
Вопросительно-испуганно подняла глаза на Ваньку.
Тот разглядывал ее, медленно-тягучим наглым взглядом, от которого все внутри замирало в страхе.
– Дверь не открывается, – тихо, практически шепотом сказала Кристина, опустив глаза, – я не умею открывать…
Ванька, не торопясь, прикурил, выдохнул дым в ее сторону.
Кристина испугалась еще больше. Она не понимала его поведения, не знала, что думать. Опасность, исходящую от его массивной фигуры, она чувствовала интуитивно и боялась поддаться панике.
Надо успокоиться.
Она опять, как и всегда, в напряженной ситуации, вспомнила отца, его уверенный твердый голос.
Нельзя показывать, что боишься. Нельзя бояться.
Надо в глаза смотреть.
Она выдохнула тихонько и подняла взгляд на Ваньку, надеясь, что выглядит сейчас спокойно и уверенно.
– Помоги, пожалуйста, открыть дверь.
Ванька помедлил еще пару секунд (очень длинных секунд), затем нажал на какую-то кнопку и замок машины щелкнул.
– Ручку нажми на себя, Дюймовочка.
Кристина дернула ручку, дверь открылась. Девушка, едва сдержав неуместный радостный вдох, повернулась к водителю:
– Спасибо.
И выпрыгнула из машины.
К крыльцу она старалась идти ровно, все силы тратя на то, чтоб не споткнуться. Потому что Ванька не уезжал, и Кристина спиной чувствовала его тяжелый изучающий взгляд.
В колледже ее ждало еще одно испытание, потому что однокурсницы, наблюдавшие торжественную высадку девушки из явно дорогой машины, хотели подробностей.
Наиболее внимательные заметили, что футболка на ней явно мужская, а вид совершенно дикий, и сделали выводы.
Кристина отмалчивалась, полностью погрузившись в учебу.
Пары – это бог с ними, а вот коллоквиум…
Старославянский язык был ее ужасом.
А преподавательница, пожилая армянка с хищным профилем, очень ревностно относилась к своему предмету. И еще была на редкость злопамятной, мстительно заставляя по пять раз пересдавать экзамен студентов, которые ей по каким-то причинам не нравились или не успевали.
В пять часов Кристина, абсолютно счастливая, стояла на крыльце колледжа, ожидая Митяя.
Пары прошли хорошо, преподавательница старослава милостиво даже улыбнулась ее ответам, впереди был чудесный вечер с любимым.
И сегодня им точно никто не помешает!
Иначе она просто зубами загрызет виновного!
Низ живота томно потянуло от приятных мыслей о поцелуях Митяя, его таких сильных, таких опытных руках. Воспоминания о произошедшем утром настолько ярко зажгли щеки, что холодный мартовский ветер их не смог остудить.
Скоро, совсем скоро увидит она человека, который так уверенно и властно назвал ее своей. Который так сладко целовал, так нежно прикасался. Который так невероятно хорошо сделал ей сегодня утром.
Через полчаса порядком продрогшая Кристина решила, что она неправильно поняла Митяя, и он, скорее всего, ждет ее у общежития. Конечно, чего ему здесь делать?
Он наверняка там!
Но у общаги знакомого глазастого мерседеса не было.
Кристина постояла еще полчаса на крыльце под пронизывающим ветром, затем зашла внутрь.
Он мог задерживаться, у них же какие-то дела.
Он приедет вечером.
Но Митяй не приехал…
Ни вечером, ни на следующий день.
Ни через неделю.
Митяй читал когда-то, еще в школе, что итальянская мафия, когда начинала воевать с другими группировками, часто “залегала на матрасы”.
Это значило спрятаться где-то в тайном месте, в какой-то квартире, доме, или любом другом подходящем помещении. Обычно мафиози набрасывали на пол матрасы, затаривались едой, оружием, боеприпасами, и, натурально, залегали. На неделю, а то и две. Пока вопрос не решится. Ну, или пока их не найдут и не кончат. Отсюда и название.
Это делалось для того, чтоб обезопасить семьи бандитов, могущие попасть под раздачу.
Самое главное, что по понятиям, просто так трогать членов семьи было нельзя, женщины и дети находились в безопасности, если не сидели рядом с участниками боевых действий.
Кодекс чести такой, очень странный для преступников.
Нынешние
